|
- Простите меня, - пролепетала она, изображая смущение,
которого ни в малейшей мере не испытывала, - я чуть не упала и
схватилась за раструб вашего воротника; когда тонешь или
падаешь - цепляешься за что попало. А падение дело нешуточное и
плохое предзнаменование для актрисы.
- Разрешите мне считать этот случай особой для себя
удачей, - ответил хозяин замка Брюйер, взволнованный
прикосновением соблазнительно трепетавшей женской груди.
Серафина, скосив глаза и пригнув голову к плечу, наблюдала
происходившую у нее за спиной сцену и при этом не упустила
ничего с той ревнивой зоркостью, которая стоит всех ста глаз
Аргуса. Зербина (так звали Субретку) этим фамильярным манером
обеспечила себе внимание маркиза и, можно сказать, завоевала
права на замок в ущерб героиням и актрисам на первые роли, -
беспардонная наглость, ниспровергающая театральную иерархию.
"Вот дрянная цыганка! Ей, видите ли, нужны маркизы, без них она
не вылезет из повозки!" - выбранилась про себя Серафина,
прибегнув к оборотам, мало соответствующим изысканной и
жеманной манере, которой придерживалась обычно; однако в пылу
досады женщины, будь то герцогини или примадонны, часто черпают
выражения на рынке или среди черни.
- Жан, - обратился маркиз к лакею, который приблизился по
его знаку, - распорядитесь, чтобы повозку поставили в каретный
сарай, а декорации и прочие театральные принадлежности вынули
из нее и сложили где-нибудь под навесом; скажите, чтобы сундуки
приезжих господ и дам отнесли в комнаты, которые отвел им
дворецкий. Я желаю, чтобы они не в чем не терпели недостатка и
чтобы обращение с ними было самое почтительное и учтивое.
Ступайте!
Отдав распоряжения, владелец замка важной поступью взошел
на крыльцо, не преминув, прежде чем скрыться за дверью, бросить
игривый взгляд Зербине, которая улыбалась не в меру завлекающе,
по мнению донны Серафины, возмущенной бесстыдством Субретки.
Тиран, Педант и Скапен проводили запряженную волами
повозку на задний двор и с помощью слуг извлекли из ее недр три
скатанных полотнища старого холста, заключавших в себе
городскую площадь, дворец и лес; еще из кузова достали
канделябры античного образца для алтаря Гименея, чашу из
позолоченного дерева, складной кинжал из жести, моток красных
ниток, долженствующий изображать кровоточащую рану, пузырек с
ядом, урну для праха и другой реквизит, необходимый при
развязках трагедий.
В повозке странствующих актеров заключен целый мир. А что
такое, по существу, театр, как не жизнь в миниатюре, не тот
микрокосм, который ищут философы, замкнувшись в своих
отвлеченных мечтаниях? Разве не объемлет театр всю совокупность
явлений и судеб человеческих, живо отображенных в зеркале
вымысла? Все эти груды засаленных, пропыленных отрепьев с
позументом из поддельного порыжевшего золота, эти рыцарские
ордена из мишуры и фальшивых камней, подделанные под античность
мечи в медных ножнах, с затупленными железными клинками, шлемы
и короны эллинской или римской формы - что это все, как не
обноски человечества, в которые облачаются герои былых времен,
чтобы ожить на миг при свете рампы? Бескрылому, убогому умишку
мещанина ничего не говорят эти нищенские богатства, эти жалкие
сокровища, которыми, однако, довольствуется поэт, облекая в них
свою фантазию; ему достаточно их, чтобы в сочетании с магией
огней и волшебством языка богов чаровать самых требовательных
зрителей.
Слуги маркиза де Брюйера, по-господски надменные, как все
лакеи из хорошего дома, брезгливо, с презрительной миной
прикасаясь к этому театральному хламу, помогли перенести его
под навес, где разложили по указаниям Тирана, режиссера труппы;
они считали для себя унизительным услужать комедиантам, но, раз
маркиз приказал, приходилось повиноваться, - он не терпел
ослушания и был по-азиатски щедр на плети.
Явился дворецкий и, держа берет в руке, с таким
почтительным видом, будто обращался к настоящим королям и
принцессам, вызвался проводить актеров в приготовленные для них
покои. В левом флигеле замка были расположены апартаменты и
отдельные комнаты, предназначенные для гостей. Туда вели
роскошные лестницы со ступенями из белого полированного камня и
с удобно устроенными площадками. Далее шли длинные коридоры,
вымощенные белыми и черными плитками, освещенные окнами с
каждого конца; по обе стороны открывались двери комнат,
называвшихся по цвету обивки, которому соответствовал и цвет
наружной портьеры, чтобы каждому гостю легко было найти свое
помещение. Там имелись желтая, красная, зеленая, голубая,
серая, коричневая комнаты, комната с гобеленами, комната,
обитая тисненой кожей, комната с панелями, комната с фресками и
|
|