никак  не  мог  объяснить  себе  эту  неудачу  и часто во время
беседы, прогулки, катания, в театре или в церкви, у  себя  дома
или  при  дворе он вдруг задумывался и задавал себе недоуменный
вопрос: "Как это может быть, чтобы она меня не любила?"
     И правда, это было непостижимо для человека, не  верившего
в  добродетель  женщин,  а  тем  паче  актрис.  Ему приходило в
голову, что холодность  Изабеллы  -  обдуманная  игра  с  целью
добиться   от   него  большего,  ибо  ничто  так  не  разжигает
вожделение, как притворное целомудрие и  ужимки  недотроги.  Но
пренебрежение,    с   которым   она   отвергла   драгоценности,
поставленные к ней в  комнату  Леонардой,  никак  не  позволяло
причислить  ее  к  женщинам, набивающим себе цену. Любые, самые
богатые уборы, конечно, оказали  бы  не  больше  действия.  Раз
Изабелла  даже  не  раскрыла  футляров,  что  толку посылать ей
жемчуга и  бриллианты,  способные  соблазнить  самое  королеву?
Письменные  излияния  тронули  бы  ее  не  более,  с  каким  бы
изяществом и пылом  секретари  герцога  ни  живописали  страсть
своего господина. Писем она не распечатывала. И проза ли, стихи
ли,  тирады  или  сонеты  -  все  осталось  бы  втуне.  Кстати,
поэтические стенания, годные для робких вздыхателей, совсем  не
соответствовали напористой натуре Валломбреза. Он велел позвать
тетку  Леонарду, с которой не переставал поддерживать секретные
сношения, полагая, что полезно иметь шпиона даже в неприступной
крепости.  Стоит  гарнизону  ослабить  бдительность,  как  враг
проникнет через услужливо открытый лаз.
     Леонарда   потайной  лестницей  была  проведена  в  личный
кабинет герцога,  где  он  принимал  только  близких  друзей  и
преданных слуг. Это был продолговатый покой, обшитый панелями с
капелированными   ионическими   колонками,   а   в  промежутках
помещались овальные медальоны с богатой  рельефной  резьбой  по
цельному  дереву,  как  будто  прикрепленные  к лепному карнизу
замысловатыми переплетениями лент и бантов. В этих  медальонах,
под  видом  мифологических  Флор,  Венер,  Харит,  Диан, нимф и
дриад, изображены были любовницы герцога, одетые  на  греческий
манер,  причем  одна  выставляла  напоказ  алебастровую  грудь,
другая - точеную ножку, третья - плечи с ямочками, четвертая  -
иные потаенные прелести; и нарисованы они были так искусно, что
их  можно  было  принять  за  плод воображения художника, но не
портреты  с  натуры.  А  на  самом  деле   записные   скромницы
позировали для этих картин Симону Вуэ, знаменитейшему живописцу
своего    времени,    воображая,    будто   оказывают   великое
снисхождение, и не подозревая, что вместе  со  многими  другими
составят целую галерею.
     На плафоне, вогнутом в виде раковины, был изображен туалет
Венеры.  Пока  нимфы  наряжали  ее, богиня искоса поглядывала в
зеркало, которое держал перед ней великовозрастный  Купидон,  -
художник придал ему черты герцога, - и видно было, что внимание
небожительницы   привлечено   богом   любви,   а  не  зеркалом.
Секретеры, инкрустированные  флорентийской  мозаикой  и  битком
набитые  нежными  посланиями,  локонами, браслетами, кольцами и
другими залогами забытых увлечений; стол, тоже с мозаикой,  где
на  фоне  черного  мрамора  выступали  красочные букеты цветов,
осаждаемых  мотыльками  с  крылышками  из  драгоценных  камней;
кресла  с витыми ножками черного дерева, обитые розовато-желтой
брокателью с  серебряными  разводами;  привезенный  французским
послом  из  Константинополя  смирнский  ковер, на котором, быть
может, сиживали султанши, - вот  обстановка  укромного  приюта,
которому   Валломбрез   отдавал  предпочтение  перед  парадными
апартаментами и где он обычно  проводил  время.  Герцог  сделал
Леонарде  благосклонный  знак  рукой,  указывая  на  табурет  и
приглашая сесть. Леонарда была  образцом  дуэньи,  и  отпечаток
молодости и свежести на окружающем великолепии особенно оттенял
отвратительное  уродство  ее  изжелта-бледного  лица.  В черном
платье, расшитом стеклярусом, в низко надвинутом на лоб  чепце,
она  на первый взгляд казалась почтенной особой строгих правил;
но двусмысленная улыбка в уголках губ, густо  поросших  черными
волосками,   ханжески   плотоядный  взгляд  окруженных  темными
морщинами глаз, подлое, алчное, угодливое выражение лица вскоре
показывали  вам,  что  вы  ошиблись  и  перед  вами  отнюдь  не
почтенная,  а  весьма  сомнительная  особа,  из  тех,  что моют
молодых девиц перед шабашем и по субботам  путешествуют  верхом
на помеле.
     - Тетушка Леонарда, - начал герцог, прерывая молчание, - я
позвал  вас,  зная,  сколь  опытны  вы  в  делах любви, которой
предавались сами в молодые годы, а затем споспешествовали  -  в
зрелом возрасте; я хочу с вами посоветоваться, как мне покорить
эту  неприступную  Изабеллу.  Дуэнье,  бывшей  в прошлом первой
любовницей, несомненно, известны все ухищрения.
     - Ваша светлость оказывает  большую  честь  моим  скромным
познаниям,  - с постной миной отвечала старая комедиантка, - но