пуганный орущей толпой.
Глядя на все это, я уже не знал, стою ли я на ногах или на голове, но они 
бросились от
царя к Каптаху, облачили его в царские одежды, заставили взять в руки знаки 
царского
могущества, насильно усадили на трон и бросились перед ним ниц, губами вытирая 
пыль у его
ног. Первым к нему подполз голый и веселый Буррабуриаш и закричал:
– Это справедливо! Пусть он будет нашим царем, лучшего царя нам не найти!
Все встали и, держась за животы и корчась от смеха, провозгласили Каптаха царем.

Каптах глядел на них вытаращив глаза, и волосы его под царским убором, который 
они
второпях криво надели на его голову, стояли дыбом. Наконец он рассердился и 
громко
закричал:
– Это воистину скверный сон, его наслал на меня какой-то злодей – такое 
случается! У
меня нет ни малейшего желания быть вашим царем, лучше бы мне стать царем 
павианов или
свиней. Но если вы действительно хотите этого, я ничего не могу поделать, ибо 
вас много, а я
один. Поэтому поклянитесь, что я действительно ваш царь.
И все заревели:
– Ты – наш царь, повелитель четырех сторон света! Разве ты сам этого не 
понимаешь и не
чувствуешь, олух?
И они снова поклонились ему, кто-то накинул на себя львиную шкуру и лег у его 
ног,
рыча и смешно потягиваясь. Каптах ненадолго задумался, а потом сказал:
– Если я и в самом деле царь, то в честь такого случая стоит выпить. Эй, слуги, 
несите
скорее вино, не то палка моя попляшет по вашим спинам и я велю повесить вас на 
стенах!
Принесите много вина, ибо эти господа и мои друзья, посадившие меня на трон, 
будут пить
вместе со мной, а сам я собираюсь сегодня выкупаться в вине по самое горло.
Его слова вызвали восторг, кричащая толпа подхватила его и увлекла в большой 
зал, где
стоял стол, накрытый множеством вкусных блюд и вин. Каждый взял что хотел, а 
Буррабуриаш
надел на себя фартук прислужника и, подобно глупому слуге, крутился у всех под 
ногами,
роняя бокалы с вином и опрокидывая соусы на наряды гостей, так что многие 
проклинали его и
швыряли в него обглоданными костями. Во всех внутренних дворах народ тоже 
угощали
разными блюдами и винами, уже заранее приготовленными, целые быки и овцы были 
нарезаны
кусками, пиво и вино черпались из глиняных чанов, люди набивали всем этим 
животы, заедая
кашей со сливками и с финиками, так что, когда солнце поднялось выше, во дворце 
стоял такой
гвалт, крики и смех, какого я и представить себе не мог бы.
Сразу же, как только появилась возможность, я подошел к Каптаху и сказал ему 
тихо,
чтобы никто больше не слышал:
– Следуй за мной, Каптах, мы спрячемся и удерем, ибо добром это не кончится.
Но Каптах был пьян, живот его раздулся от вкусных блюд, и он сказал мне:
– Слова твои для меня подобны жужжанию мухи, никогда прежде не слыхал я ничего
глупее. Неужели мне уйти теперь, когда этот добрый народ сделал меня своим 
царем и все
склоняются передо мной? Я знаю, благодаря скарабею эти люди сумели оценить все 
мои
достоинства. И ты не должен называть меня больше Каптахом, словно я раб или 
слуга, и не
должен так вольно говорить со мной, тебе следует склоняться перед царем как все.

Но я умолял его, говоря:
– Каптах, Каптах, это забава, которая дорого тебе обойдется. Беги, пока еще 
можешь, я
прощаю тебе твою дерзость.
Но Каптах обтер жир с губ, замахнулся на меня ослиной костью, которую грыз, и
закричал:
– Уведите этого грязного египтянина, пока я не рассердился и не избил его 
палкой! – И
одетый в львиную шкуру человек с ревом кинулся на меня, укусил за ногу, свалил 
на пол и стал
Мика Валтари: «Синухе-египтянин» 116
ногтями царапать мое лицо.
Все могло бы плохо для меня конч