- Полтора доллара, - она положила перед ним розовато-лиловый билет и 
придерживала его пальцем до тех пор, пока Бонд не положил на конторку деньги.
     - Куда мне теперь идти?
     - Направо, - ответила она. - По коридору. Ценные вещи лучше оставить здесь.
 - Она протянула Бонду большой белый конверт. - И не забудьте написать свою 
фамилию.
     Искоса она наблюдала за Бондом, пока он клал в конверт часы и мелочь.
     Двадцать стодолларовых банкнот он оставил лежать в кармане рубашки. 
Надолго ли? Он вернул конверт женщине.
     - Спасибо.
     - Пожалуйста.
     В дальнем конце приемной стоял низенький турникет, рядом с которым были 
прикреплены две картонные руки с надписями "грязь" и "сера". Их указательные 
пальцы были направлены, соответственно, вправо и влево. Бонд прошел через 
турникет и, повернув направо, попал в сырой коридор с цементным, плавно 
уходящим вниз полом. Спустившись по нему и пройдя сквозь крутящуюся дверь, он 
оказался в длинной зале со стеклянным высоким потолком и кабинами вдоль стен.
     В зале было душно и жарко, пахло серой. Двое молодых, на вид не шибко 
умных, парней, единственной одеждой которых были серые полотенца вокруг талии, 
играли в карты за стоящим у входа столиком. На столике были две наполненные до 
отказа окурками пепельницы и тарелка с грудой ключей. Один из них, увидев Бонда,
 выбрал на тарелке ключ и протянул ему. Бонд подошел и взял ключ.
     - Двенадцатая, - сказал парень. - А билет где? Бонд отдал ему розовую 
бумажку, и тот лениво махнул рукой в сторону находившихся у него за спиной 
кабин, а головой кивнул на другой выход из зала.
     - Ванны принимают там.
     Оба забыли про Бонда и вернулись к своей игре.
     В обшарпанной кабине не было ничего, кроме сложенного полотенца, на 
котором от частой стирки не осталось ни единой ворсинки. Бонд разделся и 
обвязался полотенцем. Банкноты он свернул в тугой рулончик и засунул их в 
карман пиджака, прикрыв носовым платком. Надеялся он на то, что сюда любой 
мелкий воришка вряд ли залезет, если времени в обрез. Кобуру с пистолетом он 
повесил под пиджак, вышел из кабины и запер за собой дверь.
     Бонд даже представить себе не мог, что за картина ждет его в процедурном 
помещении. Сначала ему показалось, что он в морге. Но не успел он прийти в себя,
 как рядом с ним очутился толстый лысый негр с длинными, обвисшими усами. Он 
оглядел Бонда с головы до ног. - Что у вас не в порядке, мистер?
     - Да вроде все нормально. Просто хочу попробовать, что такое грязевая 
ванна, - ответил Бонд.
     - Ладно, - сказал негр. - Сердце не барахлит?
     - Нет.
     - Ладно, тогда сюда.
     Вслед за негром Бонд прошел по скользкому цементному полу к деревянной 
скамье, стоявшей рядом со старенькими душевыми, в одной из которых стоял 
облепленный грязью голый человек, а второй, с характерным для боксеров 
приплюснутым ухом, поливал его из шланга.
     - Я скоро буду, - безразличным тоном произнес негр и отправился по своим 
делам, шлепая большими ступнями по мокрому полу. Бонд посмотрел в спину этому 
огромному дяде, и у него мурашки пошли по коже при мысли, что ему придется 
доверить свое тело его лапам с розовыми шершавыми ладонями.
     К цветным Бонд относился также, как и к белым, но тем не менее подумал, 
что Англии повезло больше Америки, где людям приходится сталкиваться с расовой 
проблемой с младых ногтей. С улыбкой он вспомнил слова Лейтера, сказанные еще 
во времена их последней совместной работы в Америке. Бонд тогда обозвал мистера 
Бита, известного преступника из Гарлема, "гадским нигером", на что Лейтер 
поучающим тоном заметил:
     - Осторожнее, Джеймс. Здесь у нас люди относятся к цвету кожи столь 
серьезно, что даже в баре нельзя попросить налить тебе джиггер  рому. Надо говорить - что ты думаешь? - "джегро".
     Воспоминания о Лейтере подбодрили Бонда. Он перестал смотреть на негра и 
принялся рассматривать других любителей грязевых ванн. Процедурная представляла 
собой квадратную серую бетонную коробку.
     С потолка свисали четыре лампы без плафонов, усаженные мухами. Они 
освещали отвратительные серые стены и пол, усеянные капельками влаги. Вдоль 
стен стояли деревянные помосты на козлах. Бонд автоматически пересчитал их: 
двадцать. На каждом из них стояли похожие на гробы деревянные ящики, закрытые 
крышками на три четверти. В большинстве этих "гробов" были видны уставившиеся в 
потолок потеющие распаренные, красные лица. Несколько пар глаз были обращены 
сейчас на Бонда, но владельцы остальных видимо спали.
     Один из ящиков был открыт, крышка стояла рядом, а один из бортиков откинут.
 Он-то, скорее всего, и был предназначен для Бонда. Негр застилал ящик тяжелой, 
отнюдь не первой свежести простыней. Закончив, он выбрал из стоявших в центре 
комнаты две бадьи, доверху наполненных дымящейся темно-коричневой грязью, и с 
грохотом поставил рядом с ящиком. Он погружал свою огромную руку в одну из 
бадей и размазывал густую вязкую грязь по дну ящика, пока не покрыл его слоем 
сантиметра в два. На некоторое время он прекратил это занятие - чтобы грязь 
остыла, - подумал Бонд, - и подошел к щербатому корыту, откуда, порывшись в 
огромных кусках льда, извлек несколько мокрых полотенец. Повесив их на руку, на 
манер официанта, он прошел вдоль занятых клиентами "гробов", останавливаясь, 
чтобы положить холодные полотенца на пышущие жаром лбы. Больше в комнате ничего