- Могу выжать и двести, - гордо сказал он. - Недавно я за пять долларов 
проверил ее на скорость в Дайтон-бич. Даже на песке она показала 205 километров 
в час.
     - Черт меня побери! - воскликнул пораженный Бонд. - Что же это за машина? 
Разве это не "Студебеккер"?
     - Это "Студиллак", - сказал Лейтер. - "Студебеккер" с мотором от 
"Кадиллака". У нее специальная коробка передач, особые тормоза и задняя ось. 
Хитрая работа. Есть неподалеку от Нью-Йорка маленькая фирма, которая делает 
такие машины на заказ. Их очень немного, но зато они куда лучше всяких там 
"корветов" и "сандербердов". А про корпус и говорить нечего! Его разработал 
один француз, Раймон Леви. Лучший в мире дизайнер. Но американский рынок до 
него пока не дорос. Слишком необычные формы. Нравится машинка-то? Спорим, что 
на ней я устроил бы твоему "бенгли" хорошую взбучку?
     Лейтер довольно хихикнул и полез в левый карман пиджака за деситицентовой 
монетой: за проезд по мосту Генри Хадсона надо было платить.
     - Если только у тебя на ходу колесо не отвалится, - парировал Бонд, когда 
они снова набрали скорость. - Этот твой шарабан хорош для детишек, которые не 
могут позволить себе купить настоящую машину.
     Так они пикировались по поводу английских и американских спортивных машин, 
пока не пересекли границу с Вестчестерским округом. Через пятнадцать минут они 
уже ехали по уходящему на север Таконинскому шоссе, петлявшему среди долин и 
лесов. Удобно устроившись, Бонд молча смотрел на открывающийся перед ним один 
из красивейших в мире пейзажей и размышлял о том, чем сейчас может быть занята 
Тиффани и как, после Саратоги, он сможет вновь повидаться с ней.
     В полдень они остановились на обед в ресторане "Курица в корзинке". Это 
был построенный из бревен дом в стиле первых переселенцев со стандартным 
набором мебели внутри: стойка с самыми известными сортами шоколада, конфет, 
сигарет, сигар, журналами и прочим чтивом, сверкающий хромом и разноцветными 
огоньками музыкальный автомат фантастической наружности, дюжина полированных 
деревянных столов со стульями в центре зала и многочисленными "кабинетами" 
вдоль стен. Было здесь, естественно, и меню, предлагавшее жареную курицу, 
"свежую форель", которая провела уже много месяцев в заморозке, несколько 
холодных закусок. Две официантки как всегда зевали и не обращали внимания на 
клиентов. Однако яичница, сосиски, горячий тост из ржаного хлеба и пиво "Миллер 
Хайлайф" были поданы довольно быстро и оказались вполне съедобными. Не плох был 
и кофе-гляссе. Выпив по две порции, Бонд и Лейтер перешли к разговору про 
Саратогу.
     - Одиннадцать месяцев в году, - рассказывал Лейтер, - городишко словно 
вымирает. Через него только проезжают на водные и грязевые источники лечить 
ревматизм и тому подобное, так что почти круглый год там - мертвый сезон. В 
девять вечера все уже спят, а днем единственными признаками жизни становятся, 
скажем, два пожилых джентльмена в панамах, спорящие о том, надо ли было 
Бургуаню сдаваться при Шайлервилле (это в двух шагах от Саратоги), или о том, 
каким был мраморный пол в старом отеле "Юнион" - черным или белым. Но раз в 
году - в августе - городок преображается. Проходящие там скачки - популярнейшие 
в Америке, и тогда-то улицы начинают кишеть вандербильтами и уитнеями. Пансионы 
взвинчивают цены на комнаты в десять раз, а организационный комитет заново 
красит трибуны, отыскивает где-то лебедей, чтобы засадить местный пруд, ставит 
в этом же пруду на якорь древнее индейское каноэ и включает фонтан. Никто уже 
не помнит, откуда вообще взялось это каноэ, а спортивный журналист, 
попытавшийся докопаться до сути, смог лишь узнать смелую гипотезу о 
причастности ко всему этому какой-то индейской легенды. Узнав этот важный факт, 
журналист решил бросить поиски. По его словам, он сам в десять лет мог соврать 
гораздо интересней, чем любая индейская легенда.
     Бонд рассмеялся.
     - Еще что-нибудь, что мне нужно знать? - спросил он.
     - Не мешало бы тебе и самому навести справку, - сказал Лейтер.
     - Некогда это было любимым местом паломничества многих видных англичан. 
Например, здесь часто видели "Джерси" Лили, вашу знаменитую Лили Лэнгтри. В те 
времена "Новинка" побила "Железную маску" в заезде надежд. Но с тех пор многое 
изменилось. Держи, - он достал из кармана газетную вырезку.
     - Войдешь в курс дела. Это из сегодняшней "Пост". Джимми Кэннон их 
спортивный обозреватель. Неплохо пишет, и знает, о чем пишет. Читай на ходу, а 
то уже пора ехать.
     Лейтер расплатился, они сели в машину, и когда "Студиллак” тронулся по 
дороге в сторону Трои, Бонд принялся читать лихую прозу Джимми Кэннона. По мере 
того, как он углублялся в статью, Саратога времен "Джерси" Лили все больше 
уходила в доброе старое прошлое, а из статьи все больше скалил зубы в ухмылке 
двадцатый век:
     "До тех пор, пока Кефоверы не выступили со своим шоу по телевидению, 
деревушка под названием Саратога-Спрингс была своего рода Кони-айлендом для 
воровского мира. Шоу до смерти перепугало деревенских жителей и заставило 
хулиганье перебраться в Лас-Вегас. Но банды еще долго оказывали Саратоге свое 
непрошенное покровительство. Она была их колонией, где они правили с помощью 
пистолетов и бейсбольных дубинок. Саратога вышла из союза, как и другие 
подобные ей деревни со злачными местами, сдав свои муниципальные власти под 
охрану корпорациям рэкетиров. Она все еще сохраняет притягательность для 
наследников древних родов и знаменитостей, приводящих сюда своих лошадей для 
состязаний на примитивном ипподроме и для спаривания с деревенскими 
четырехлетками.