ен не заметили, как спустилась ночь. На небо выплыл двадцатидневный месяц, 
в саду под высокими деревьями сгустились тени, в воздухе разлилось дивное 
благоухание цветущих возле дома померанцев.

Нёго была уже немолода, но привлекала чрезвычайной утонченностью и душевным 
благородством. "Государь никогда не удостаивал ее исключительным вниманием,- 
подумалось Гэндзи,- но всегда ценил ее чувствительное сердце и приветливый 
нрав". Тут нахлынули на него воспоминания об ушедших днях, и он заплакал. 
Где-то рядом кричала кукушка - уж не та ли, что была на ограде у Срединной 
реки? "Может, прилетела вслед, за мной?" - подумал Гэндзи, и прекрасное лицо 
его приобрело какое-то особенно трогательное выражение.

- "Как только она догадалась?" (102) -тихонько произнес он.-

Видно сердцу ее
Мил аромат померанцев (103) -
Кукушка спешит
В сад, где цветы опадают,
Всем другим его предпочтя...

Мне следовало бы приходить сюда каждый раз, когда меня начинают мучить 
воспоминания. В беседах с вами я черпаю утешение, но одновременно они 
становятся для меня источником новых печалей. Вослед за переменами в мире 
меняются и люди, все меньше становится рядом тех, с кем можно было бы 
поговорить о прошлом. Представляю себе, как трудно вам развеять тоску...

Видно было, что перемены, в мире происшедшие, глубоко затронули его душу, но 
столь совершенна была его красота, что она лишь выигрывала от выражения 
печальной задумчивости, появившегося на его лице

- В мой заброшенный дом 
Давно никто не заходит. 
Но вот у стрехи 
Расцвели померанцы и гостя 
На миг заманили сюда...-

ответила нёго, а Гэндзи подумал: "Никто другой не сумел бы так сказать".

Словно невзначай перешел он в западные покои. Столь редкий гость, да еще 
красоты, невиданной в мире... Разумеется, женщина быстро забыла свои горести. С 
обычной нежностью беседовал он с ней, и разве можно было заподозрить его в 
неискренности?

Все женщины, с которыми встречался он вот так, от случая к случаю, были особами 
незаурядными, каждая обладала своими достоинствами, и ни одну нельзя было 
назвать вовсе никчемной. Возможно, поэтому Гэндзи в течение долгих лет 
неизменно оказывал им расположение, и они отвечали ему нежной привязанностью. 
Разумеется, бывало и так, что какая-то из его возлюбленных, обиженная 
недостаточным, как ей казалось, вниманием с его стороны, устремляла свое сердце 
к другому, но Гэндзи смирялся, видя в этом лишь очередное проявление 
непостоянства мира. Вот и та, в доме у Срединной реки, тоже, как видно, 
переменилась к нему...

***

Примечания 
----------

1 Ветер, прилетевший со стороны большой кассии... - Кассия (яп. кацура) - 
высокое Дерево, цветущее осенью мелкими желтыми цветами (часто переводится как 
"иудино дерево" или "лунный лавр"). Листьями кассии (и мальвы) принято было 
украшать головные уборы и кареты во время празднества Камо.

2 ...всех милее, пожалуй, Цукуси-но госэти... - О Цукуси-но госэти ранее в 
"Повести о Гэндзи" не упоминалось. Она возникает мельком в главе "Сума", но 
снова так, как будто читателю хорошо известна ее история.