го 
определенного они, разумеется, знать не могли, но, догадавшись по некоторым 
признакам, кто именно навещал их госпожу, тихонько делились друг с другом 
догадками и упрекали Корэмицу, но тот ходил как ни в чем не бывало и, 
отделываясь пустыми отговорками, по-прежнему не упускал случая поразвлечься, 
так что дамы жили словно во сне. "Может быть, сын какого-нибудь наместника 
воспылал к госпоже нежными чувствами и, страшась гнева господина То-но тюдзё, 
увез ее к себе в провинцию?" - гадали они. Дом, в котором они поселились, 
принадлежал дочери кормилицы, проживавшей в Западном городе. У кормилицы этой 
было трое детей, Укон же никак не была с ними связана.

- Мы ей чужие, должно быть, поэтому она и сочла возможным оставить нас в 
неведении, - сетовала хозяйка. Укон между тем боялась навлечь на себя гнев 
остальных прислужниц, к тому же она хорошо знала, что Гэндзи не желает 
предавать дело огласке, и не решалась разузнавать даже о девочке. Шло время, а 
обитательницы дома на Пятой линии по-прежнему недоумевали, не ведая, куда 
исчезла их госпожа.

Гэндзи же был безутешен. "Когда б хоть во сне..." - думал он, денно и нощно 
оплакивая свою утраченную возлюбленную. Но вот закончились поминальные службы, 
и на следующую же ночь явился ему призрак женщины, которую видел он в тот 
страшный миг у изголовья ушедшей: да это, несомненно, была она. "Видно, злой 
дух, обитающий в том уединенном жилище, почему-то преследует меня. Из-за этого 
все и случилось", - подумал Гэндзи, и неизъяснимый ужас охватил его.

На Первый день Десятой луны Иё-но сукэ должен был выехать в свою провинцию. 
Зная, что вместе с ним едут дамы, Гэндзи особое внимание уделил подготовке 
прощальных даров. Никому о том не сообщая, он тайком отослал в дом Иё-но сукэ 
изящные, прекрасной работы гребни, веера36, с многозначительной заботливостью 
подготовил приношения для храмов. Среди прочего было и то самое платье...

Как чудесный залог 
Я хранил это платье, надеясь 
На новую встречу. 
Взгляни же, его рукава 
Совсем поблекли от слез...

Были в его письме еще кое-какие подробности, но вряд ли стоит на них 
останавливаться. Посланец Гэндзи вернулся без ответа, зато позже женщина сама 
прислала Когими с письмом, в котором говорилось только о платье:

"Даже цикада
Свои крылья сменила на новые. 
Этот летний наряд 
Возвратился ко мне, на него 
Не могу я глядеть без слез".

"Воистину, редкая для женщины твердость духа! Она так решительно отвергла меня, 
а теперь еще и уезжает..." - подумал Гэндзи.

Был первый день зимы, и, как полагается в такую пору, сеял холодный дождь, а 
небо казалось особенно унылым. Весь день Гэндзи сидел, погруженный в печальные 
думы:

Навеки ушла 
Одна, а сегодня с другою 
Пришлось мне расстаться - 
В путь неблизкий пустились обе 
На исходе осенней поры.

Только теперь он вполне постиг, сколько страданий влечет за собой тайная 
страсть.

Поскольку подобные истории могли дать повод к злословию, Гэндзи старался 
тщательно их скрывать, я же, сочувствуя ему, тоже не хотела поначалу описывать 
эти события, но нашлись люди, которые сочли мою повесть пустой выдумкой. "Что ж 
получается, - говорили они, - только потому, что он сын Государя, все, даже те, 
кому известно истинное положение вещей, наперебой восхваляют его совершенства, 
а недостатки замалчивают?"

Боюсь только, что теперь мне трудно будет избежать обвинений в нескромности...
***

Примечания
----------

1 ...занемогла тяжкой болезнью и приняла постриг. - Считалось, что человек, 
принявший монашеский постриг, может рассчитывать на выздоровление.

2 ...вынужден был заключить, что они чрезмерно высоки. - Японские комментаторы 
указывают, что пол в этом доме был, очевидно, выше обычного уровня.

3 "Вечерний лик" (югао) - тыква горлянка, лагенария, цветущая белыми цветами, 
которые, раскрываясь вечером, к утру увядают.

4 Адзари (или адзяри, санскр. акарья, букв, "монах-наставник") - монахи 
(особенно последователи учений Тэндай и Сингон), считавшиеся образцом для 
подражания и имевшие учеников.

5 Будда Амид