садьбах знати,  главным образом своей  родни  по женской
линии.  Монополия   брачных   союзов   с  императорским  домом   по-прежнему
принадлежала  семье   Сайондзи,  потомкам   некогда   могущественного   рода
Фудзивара. "Законных"  супруг обычно бывало две,  реже  -  три. Обе  нередко
доводились   друг  другу   родными   или   двоюродными  сестрами,  а  своему
супругу-императору  -  двоюродными сестрами или  тетками3.  Браки
между кровной родней были обычным делом и заключались, как правило, в раннем
возрасте,  исходя  только  из  политических  соображений. При  средневековом
японском дворе не существовало гарема, зато процветал институт наложниц.

     Знатным мужчинам и  женщинам,  служившим при дворе,  приходилось  самим
содержать  себя,  своих  слуг  и  служанок,  свой  выезд,  они  должны  были
заботиться  о подобающих положению нарядах. Средств,  с санкции самурайского
правительства, поступавших в императорскую казну,  отнюдь не хватило  бы для
содержания  пышной  свиты. А  свита  по-прежнему была  пышной,  все  так  же
сохранялась многоступенчатая иерархия придворных званий и рангов, соблюдался
сложный  придворный  ритуал,  традиционные,  освященные   веками  церемонии,
празднества, всевозможные развлечения.  Это был причудливый мир,  где внешне
все как будто  осталось без изменений. Но только  внешне -  по существу  же,
жизнь аристократии, всего императорского  двора была своеобразным  вращением
на  холостом  ходу,  ибо  безвозвратно  канул в прошлое былой порядок, когда
власть в феодальном японской государстве принадлежала аристократии.

     Разумеется,     богатая    культурная    традиция,     сложившаяся    в
аристократической среде в минувшие века, не могла погибнуть в одночасье. При
дворе по-прежнему продолжались занятия  искусством  -  музыкой,  рисованием,
литературой,  -  главным  образом,  поэзией,  но также  и  прозой.  Об  этом
убедительно  свидетельствует "Непрошеная  повесть"  Нидзе, придворной дамы и
фаворитки "прежнего" императора Го-Фукакусы.

     * * *

     Проза предшествующих веков была  разнообразной не только по содержанию,
но  и по форме, знала практически  все главные  жанры  -  рассказ (новеллу),
эссе, повесть и даже роман, -  достаточно  вспомнить знаменитую  "Повесть  о
Гэндзи" (начало XI в.), монументальное произведение Мурасаки Сикибу, надолго
ставшее образцом для подражания и в литературе,  и даже в повседневном быту.
Уникальной  особенностью  классической  средневековой  японской  прозы4
может  считаться  ее  лирический  характер,  проникновенное  раскрытие
духовной   жизни,   чувств  и   переживаний  человека,  как  главная  задача
повествования,  -  явление,  не имеющее  аналогов  в  мировой  средневековой
литературе. Этот лирический характер выражен с особой отчетливостью в жанре,
по  традиции  именуемом японцами  "дневниками" (яп. "никки"). (Повествование
строилось в форме поденных записей, отсюда и происходит это название,  хотя,
по  существу,   это  были  повести  разнообразного  содержания,  чаще  всего
автобиографические.)  Это мог  быть рассказ о путешествии или об эпизоде  из
жизни автора  (история любви, например),  а иногда  и  история целой  жизни.
"Непрошеная повесть"  Нидзе восходит именно  к  этому жанру,  она написана в
русле  давней литературной  традиции.  Ясно, что  перед нами  не  дневник  в
современном  понятии  этого  слова.   Правда,  повествование   построено  по
хронологическому принципу,  но  совершенно очевидно, что  создано оно,  если
можно  так выразиться, "в один присест", на склоне жизни, как воспоминание о
пережитом.   Начитанная,   образованная  женщина,   Нидзе  строго  соблюдает
выработанный  веками литературный канон - "литературный  этикет", по меткому