гда полпути в небе пройдет Титан,
                    Рой распутных наяд вдруг окружит тебя,
                    В плен красавцев они в глубь родников влекут.
                    Из засады твой сон подстерегут всегда
                              Сонмы резвых лесных дриад,
                    Что за панами вслед горными гонятся.
                    Иль со звездных небес взор обратит к тебе
                    То светило, кого старше аркадян род, -
                    И с упряжкой коней белых не справится.
                    Прошлой ночью у ней лик зарумянился,
                    Хоть его ни одна тучка не застила;
                    Мы, богини испуг видя, встревожились
                    И, решив, что виной власть фессалийских чар,
                    Стали медью греметь. Но лишь в тебе одном
                    Тут причина была: ночи богиня путь
                    Задержала затем, чтоб на тебя смотреть.
                         Если б меньше мороз это лицо терзал,
                    Если б реже его солнечный луч палил,
                    Блеск затмило б оно камня паросского.
                    Как прекрасно его мрачное мужество!
                    Как нависли бровей дуги тяжелые!
                    Только с Фебом сравню шею лилейную.
                    Бога пышным кудрям иго неведомо,
                    Вольно льются они на плечи стройные;

                         Ты милее, когда пряди короткие
                         В беспорядке лежат. Даже воинственных
                         И суровых богов ростом и силою
                         Ты дерзнешь превзойти: лишь Геркулес один
                         Мог бы спорить с тобой крепостью юных мышц.
                         Грудью шире ты, чем грозный воитель - Марс.
                         Если б ты на коня сел легконогого
                         И проворной рукой гибкую взял узду,
                         Легче Кастора ты правил бы Килларом.
                         Пальцы мощной руки в петлю копья продень
                         И с размаху метни вдаль, что есть сил, его, -
                         Разве сможет послать так далеко стрелу
                         Критский лучник, что бьет дальше и метче всех?
                         Коль стрелу за стрелой ты на парфянский лад
                         Будешь в небо метать, то ни одна из них
                         Не вернется пустой: в птичью вонзившись грудь,
                         Из-за туч принесет дичь тебе каждая.
                              Все века обозри: много ль найдешь мужей,
                         Чья краса бы на них не навлекла беды?
                         Пусть же будет к тебе милостив бог и пусть
                         Только старость тебя дивной лишит красы.
                    На что дерзнуть не смеет ярость женщины?
                    Невинному готовит обвинения
                    Чудовищные Федра, и свидетельство
                    Растрепанных волос и щек заплаканных
                    Заставит верить женским козням пагубным.
                         Кто это? Блещет красотою царственной
                         Лицо, и голова высоко поднята.
                         О, как он был бы на Питфея юного
                         Похож, когда б не эти щеки бледные,
                         Не сбившиеся волосы торчащие.
                         Тесей, Тесей на землю возвращается!

                                   Тесей

                    Да, я ушел из края мрака вечного,
                    Темницы манов, из-под неба черного.
                    Как трудно оку свет желанный выдержать!
                    Сжал Элевсин Церерин дар четырежды,
                    Четырежды сравняли ночь и день Весы,
                    Покуда, пленник двойственного жребия,
                    Терпел все муки жизни, муки смерти я,
                    Одно от жизни сохранив угаснувшей:
                    Сознанье бед. Алкид мне был спасением:
                    Когда он силой пса исторг из Тартара,
                    То к свету поднебесному вернул меня.
                    Но сил лишилась доблесть истомленная,
                    Мой шаг неверен. О, как было трудно мне
                    Весь путь от Флегетона до границы дня
                    Бежать от смерти, поспевать Алкиду вслед.
                         Но что за шум печальный вдруг послышался?
                    Откуда скорбь, и плач, и стон, поведайте,
                    И на пороге жизни - вопли слезные?
                    Достойна встреча гостя из подземных стран.

                                 Кормилица

                    Упорно Федра жаждет умертвить себя,
                    Презрев наш плач, стремится к близкой гибели.