пылающую грудь.

V

Проснулась. Ночь была. Окно едва белело.
Пред синей дремою портьеры ею вновь
Виденье чистоты воскресной овладело.
Стал алым цвет мечты. Пошла из носа кровь.

И, чувствуя себя бессильною и чистой
Настолько, чтоб вкусить любовь Христа опять,
Хотела пить она под взглядом тьмы лучистой,
Пить ночь, заставившую сердце трепетать;

Пить ночь, где Дева-Мать незрима, где омыты
Молчаньем серым все волнения души;
Пить ночь могучую, где из души разбитой
Потоки бунта изливаются в глуши.

Супругой-девочкой и Жертвою покорной
Она спускается со свечкою в руках
Во двор; от крыши тень ползет, как призрак черный,
И сушится белье, внушая белый страх.

VI

Свою святую ночь она в отхожем месте
Проводит. Там к свече, где в потолке дыра,
Мрак сверху тянется, неся ночные вести,
Лоза склоняется с соседнего двора.

Сердечком светится оконце слуховое,
Глядящее на двор, где плиты на земле
Пропахли стиркою и грязною водою
И тени стен таят сны черные во мгле.



VII

Кто может рассказать о жалости позорной,
О ненависти к ней, о подлые шуты,
Чье благочестие калечит мир покорный,
Кто может рассказать про гибель чистоты?



VIII

Когда же, прочь убрав сплетенья истерии,
Она, проведшая с мужчиной ночь любви,
Увидит, как мечта о белизне Марии
Под утро перед ним забрезжила вдали,

Тогда: "О знаешь ты, что я тебя убила?
Что сердце, губы, все, чем ты владел, взяла?
И тяжко я больна. Мне нужен мрак могилы,
Где влагу ночи пьют умершие тела.

Была ребенком я -- Христос мое дыханье
Навеки осквернил. Все мерзко мне теперь!
Ты целовал меня, ты пил благоуханье
Моих волос, и я смирялась... Но поверь,

Что непонятно вам, мужчинам, наше горе!
Чем больше любим мы, тем наша боль сильней.
Мы были растлены! И в страхе и в позоре
Порывы наши к вам обманчивей теней.

Причастье первое давно уже минуло.
Мне не было дано познать твои уста:
Душа моя и плоть, что так к тебе прильнула,
Несут тлетворное лобзание Христа".

IX

Истлевшая душа тогда с душой печальной
Его проклятие почувствуют сильней
И ненависть его, в которой изначально
Скрыт яд убийственный для истинных страстей.

Христос! О вечный враг энергии и воли,
Зовущий два тысячелетия туда,
Где женщины бледны, где головные боли
И где дается жизнь для скорби и стыда!

Июль 1871

Праведник

                   (фрагмент)

Держался прямо он. Луч золотистый света
На плечи Праведника падал. Жаркий пот
Прошиб меня: "Глядеть ты хочешь на кометы
И слышать, как жужжат, свершая