енные ваши,--
Малейшей милости довольно,
Чтобы наполнить вашу жизнь
До гроба счастьем и почетом.

Теодоро

Увы, приходится сказать,
Что в рассужденьях ваших больше
Бывает светлых промежутков,
Чем в вашем разуме, сеньора
(Простите, если я невежлив).
Вам было некогда угодно
Внушить мне страстные надежды,
Взманившие меня настолько,
Что я не вынес груза счастья
И был, как вам известно, болен,
Лежал в постели целый месяц.
К чему все эти разговоры?
Чуть я немножечко остыну,
Вы загораетесь соломой,
А чуть я снова загораюсь,
Вы льдом становитесь холодным.
Ну, отдали бы мне Марселу!
Так нет: вы, точно в поговорке,
Собака, что лежит на сене.
То вы ревнуете, вам больно,
Чтоб я женился на Марселе;
А чуть ее для вас я брошу,
Вы снова мучите меня
И пробуждаете от грезы.
Иль дайте есть, иль ешьте caми.
Я прокормиться не способен
Такой томительной надеждой.
А не хотите,--мне недолго
Влюбиться в ту, кому я мил.

Диана

Нет, Теодоро. Знайте твердо:
Марселы больше быть не может.
Бросайте взор, куда угодно,
Но только не сюда. Марсела
К вам не вернется.

Теодоро

Не вернется?
Иль ваша милость пожелает
Остановить своею волей
Любовь Марселы и мою?
Или я должен, вам в угоду,
Пленяться тем, что мне противно,
И подчинять мой вкус чужому?
Нет, я Марселу обожаю,
Она--меня, и нет