но желает; 
Хочет и светлый Атрид Менелай, знаменитый копейщик;    {230} 
Хочет и царь Одиссей во враждебные сонмы проникнуть, - 
Смелый: всегда у него на опасности сердце дерзало. 
Но меж них возгласил повелитель мужей Агамемнон: 
"Отрасль Тидея, любезнейший мне Диомед благородный! 
Спутника сам для себя избирай, и кого пожелаешь;    {235} 
Кто из представших, как мыслишь, отважнейший: многие жаждут. 
Но, из почтения тайного, лучшего к делу не брось ты 
И не выбери худшего, страху души уступая; 
Нет, на род не взирай ты, хотя б и державнейший был он". 

   Так Агамемнон вещал, за царя Менелая страшася.    {240} 
К ним же вновь говорил Диомед, воеватель бесстрашный: 
"Ежели мне самому избрать вы друга велите, 
Как я любимца богов, Одиссея героя забуду? 
Сердце его, как ничье, предприимчиво; дух благородный 
Тверд и в трудах и в бедах; и любим он Палладой Афиной!    {245} 
Если сопутник мой он, из огня мы горящего оба 
К вам возвратимся: так в нем обилен на вымыслы разум". 

   Но ему возразил Одиссей, знаменитый страдалец: 
"Слишком меня не хвали, не хули, Диомед благородный, - 
Знающим всё говоришь ты царям и героям ахейским.    {250} 
Лучше пойдем мы! Ночь убегает, и близко Денница; 
Звезды ушли уж далеко; более двух уже долей 
Ночь совершила, и только что третия доля осталась". 

   Так говоря, покрывалися оба оружием страшным. 
Несторов сын, Фразимед воинственный, дал Диомеду    {255} 
Медяный нож двулезвенный (свой при судах он оставил), 
Отдал и щит; на главу же героя из кожи воловой 
Шлем он надел, но без гребня, без блях, называемый плоским, 
Коим чело у себя покрывает цветущая младость. 
Вождь Мерион предложил Одиссею и лук и колчан свой,    {260} 
Отдал и меч; на главу же надел Лаэртида героя 
Шлем из кожи; внутри перепутанный часто ремнями, 
Крепко натянут он был, а снаружи по шлему торчали 
Белые вепря клыки, и сюда и туда воздымаясь 
В стройных, красивых рядах; в середине же полстью подбит он.    {265} 
Шлем сей - древле из стен Элеона похитил Автолик, 
Там Горменида Аминтора дом крепкозданный разрушив; 
В Скандии ж отдал его Киферийскому Амфидамасу; 
Амфидамас подарил, как гостинец приязненный. Молу; 
Мол, наконец, Мериону вручил его, храброму сыну;    {270} 
Ныне сей шлем знаменитый главу осенил Одиссея. 

   Так Одиссей с Диомедом, покрывшись оружием страшным, 
Оба пустилися, там же оставив старейшин ахейских; 
Доброе знаменье храбрым немедля послала Афина - 
Цаплю на правой руке от дороги; они не видали    {275} 
Птицы сквозь сумраки ночи, но слышали звонкие крики. 
Птицей обрадован был Одиссей и взмолился Афине: 
"Глас мой услышь, громовержцем рожденная! Ты, о богиня, 
Мне соприсущна во всяком труде: от тебя не скрываю 
Дум я моих; но теперь благосклонною будь мне, Афина!    {280} 
Дай нам к ахейским судам возвратиться покрытыми славой, 
Сделав великое дело, на долгое горе троянам!" 

   И взмолился второй, Диомед, воеватель могучий: 
"Ныне услышь и меня, необорная дщерь Эгиоха! 
Спутницей будь мне, какою была ты герою Тидею    {285} 
К Фивам, куда он с посольством ходил от народов аргивских; 
Возле Асоповых вод аргивян меднолатных оставив, 
Мирные вести отец мой кадмеянам нес браноносным 
В град, но, из града идущий, деяния, страшные слуху, 
Сделал, с тобой: благосклонная ты предстояла Тидею.    {290} 
Так ты по мне поборай и меня сохрани, о богиня! 
В жертву тебе принесу я широкочелистую краву, 
Юную, выя которой еще не склонялась под иго; 
В жертву ее принесу я, с рогами, облитыми златом". 

   Так говорили, молясь; и вняла им Паллада Афина.    {295} 
Кончив герои мольбу громовержца великого дщери, 
Оба пустились, как львы дерзновенные, в сумраке ночи, 
Полем убийства, по трупам, по сбруям и токам кровавым. 

   Тою порой и троянским сынам Приамид не позволил 
Сну предаваться; собрал для совета мужей знаменитых,    {300} 
Всех в ополченье троянском вождей и советников м