м рядом,
     Жил какой-то мавр; он тоже
     Сочинял стихи и гнусно
     Стал завидовать поэту.

     Чуть поэт начнет, бывало,
     Петь -- вскипает желчь у мавра,
     Сладость песни у мерзавца
     Обращалась в горечь злобы.

     Ночью в дом свой заманил он
     Ненавистного поэта
     И убил его, а труп
     Закопал в саду за домом.

     Но из почвы, где зарыл он
     Тело, вдруг росток пробился,
     И смоковница возникла
     Небывалой красоты.

     Плод был странно удлиненный,
     Полный сладости волшебной,
     Кто вкусил его -- изведал
     Несказанное блаженство.

     И тогда пошли в народе
     Толки, сплетни, пересуды,
     И своим светлейшим ухом
     Их услышал сам калиф.

     Сей же, собственноязычно
     Насладившись феноменом,
     Учредил немедля строгий
     Комитет по разысканью.

     Дело взвесили суммарно:
     Всыпали владельцу сада
     В пятки шестьдесят бамбуков --
     Он сознался в злодеянье;

     После вырыли из почвы
     Всю смоковницу с корнями,
     И народ узрел воочью
     Труп кровавый Габироля.

     Пышно было погребенье,
     Беспредельно горе братьев.
     В тот же день калифом был
     Нечестивый мавр повешен.




ДИСПУТ

     Во дворце толедском трубы
     Зазывают всех у входа,
     Собираются на диспут
     Толпы пестрые народа.

     То не рыцарская схватка,
     Где блестит оружье часто,
     Здесь копьем послужит слово
     Заостренное схоласта.

     Не сойдутся в этой битве
     Молодые паладины,
     Здесь противниками будут
     Капуцины и раввины.

     Капюшоны и ермолки
     Лихо носят забияки.
     Вместо рыцарской одежды --
     Власяницы, лапсердаки.

     Бог ли это настоящий?
     Бог единый, грозный, старый,
     Чей на диспуте защитник
     Реб Иуда из Наварры?

     Или бог другой -- трехликий,
     Милосердный, христианский,
     Чей защитник брат Иосиф,
     Настоятель францисканский?

     Мощной цепью доказательств,
     Силой многих аргументов
     И цитатами -- конечно,
     Из бесспорных документов --