ть словами,
что творится в Божьем храме,
где святейшие ханжи
совершают грабежи.
От аббата до прелата
духовенство алчет злата,
под прикрытием сутан
обирая христиан.
Дни ужасные настали.
Розы терниями стали,
вера в Господа мертва
из-за Симона, волхва.
Симон, Симон, волхв презренный,
обесчестив сан священный,
всюду свой справляет пир,
развратив, испортив клир.
Ныне поп в любом приходе
бредит только о доходе.
Загляните в каждый храм:
Симон тут и Симон там.
Тех, с кого он получает,
он особо отличает:
сунешь в лапу - вверх пойдешь,
а не сунешь - пропадешь!
Всё на свете продается,
всяк разврату предается.
Стать святым желает вор?
Сунь! - и кончен разговор!
Ошалевши от богатства,
Симон хапает аббатства
и дружкам своим - смотри! -
раздает монастыри.
О Небесная Царица!
Как понять, что здесь творится?!
Неужель навек подпасть
нам под Симонову власть?
Нет! Такого быть не может!
Добрым людям Бог поможет.
Ниспослать давно пора
к нам апостола Петра.
Он злодея в ад низринет,
и - глядишь - вся шайка сгинет,
чтобы снова расцвела
жизнь, спасенная от зла.

А  м  и  н  ь    !



Ослиная секвенция

Се является осел
От восточных стран и сел,
Славный, благороднейший,
Груз таскать пригоднейший.

Хоть ногами двигать лень,
А шагает он весь день,
Палками немалыми
Движим и стрекалами.

Воскормил его Сихем,
С лаской принял Вифлеем,
Гнало племя Даново
В воды Иордановы.

Зрите, зрите оного,
Под ярмом рожденного
И ушами длинного
Короля ослиного!

Мула он стремительней,
Лани он пленительней
И верблюда гордого
Прытче одногорбого.

Злато из арабских стран,
Мирру, смирну, фимиам
Ввозит в церкви Божии
Доблесть толстокожая.

Вез он тяжкие тюки,
Благовонные вьюки,
Сам же, в славу Божию,
Травку грыз подножную.

Ест он каждый Божий день
Колкий терн, сухой ячмень,
А мякину от зерна
Отвевает нам сполна.

Мы осла насытили,
К торжеству восхитили,
Все былое ныне сгинь -
С нами в лад скажи "аминь".



Снежное дитя

Я