ебе еще не ведом? 
Ответствуй: почему за столь короткий срок 
Твой благородный лик так измениться смог? 

Ты издавна была достойнейшей ареной 
Для подвигов ума, для мысли вдохновенной. 
Ах, не тебе ль вчера народы всей земли 
Признательности дань восторженно несли? 

Теперь восторг утих... Земле и небу назло 
Ты предпочла войну, ты в грабежах погрязла. 
Где мужество мужей? Где добродетель жен? 
Безумием каким твой разум поражен? 

Вглядись в толпу сирот: что горше их печали? 
Не только от меча отцы несчастных пали: 
Кто смерти избежал, не тронутый в бою, 
В бараке для чумных окончил жизнь свою. 

Да, самый воздух наш таит в себе отраву! 
Болезнь и мор вершат повальную расправу, 
Терзают нашу плоть, из сердца кровь сосут. 
Увы! Ни меч, ни щит от них нас не спасут. 

Злодейская война растлила мысль и чувство. 
Так вера выдохлась, в грязи гниет искусство, 
Законы попраны, оплеваны права, 
Честь обесчещена и совесть в нас мертва. 

Мы словно отреклись от добрых нравов немцев, 
Постыдно переняв повадки чужеземцев. 
С нашествием врага из всех разверстых врат 
К нам хлынули разбой, распутство и разврат. 

Кто в силах вытерпеть падение такое 
И угождать войне, себя не беспокоя, 
Тот носит лед в груди, тот дьяволом влеком, 
Тот вскормлен тиграми звериным молоком! 

ВЕЗУВИЙ 

Прошелся по стране - от края и до края - 
Безумный меч войны. Позорно умирая, 
Хрипит Германия. Огонь ее заглох. 
На рейнских берегах растет чертополох. 
Смерть перекрыла путь к дунайскому верховью. 
И Эльба, черною окрашенная кровью, 
Остановила бег своих угрюмых вод. 
Свобода в кандалах. Над ней тюремный свод. 
О помощи она, страдалица, взывает. 
А между тем война все глубже меч вонзает 
В грудь бедной родины. На запад, на восток 
Вновь хлынул с трех сторон нашествия поток, 
Мир, словно беженец, оставшийся без крова, 
Приюта не найдет... А зарево - багрово, 
И пепел над землей кружит, как серый снег. 
О, где тот золотой, тот безмятежный век, 
Когда не грабили друг друга и не гнали 
Народы?.. Даже слов они таких не знали - 
"Мое" или "твое", все поровну деля. 
А ныне пиками щетинится земля, 
Сокрыла свет дневной кровавая завеса... 
Сравнится ль с этим злом, гнев самого Зевеса, 
Везувий может ли нанесть такой урон, 
Когда он, словно вепрь, свиреп и разъярен, 
Кидается на мир пылающею лавой, 
Как бешенство людей, как меч войны неправой?! 
Никто не причинял столь пагубных утрат! 
Мы злее, чем вулкан. Коварней во сто крат: 
Мы громы бередим и с молниями шутим, 
Пугаем небеса и море баламутим, 
Мы - смерти мастера. Нам славу принесло 
Уменье убивать, Смерть - наше ремесло. 
Мы разумом бедны и чувством оскудели, 
Зато мечом, копьем и пикой овладели. 
Огня любви в сердцах разжечь мы не смогли, 
Зато в огне войны Германию сожгли, 
Заткнули правде рот и в исступленье диком 
Мы огласили мир звероподобным рыком, 
Сквозь го