Еврейскому народу ----------------- Еврейская раса, ты -- море печали, Еврейская раса, ты -- тело скорбей, Небес и земли твои слезы длинней, Как сельва, страданья твои вырастали. Прилечь тебе так и не дали в тени, Не дали сменить, чтобы зажили раны, Повязку, и цвет ее жгуче-багряный Пылает, как роза, и ночи и дни. Мир дремлет, но слышит он плач твой старинный Как нити дождя, ему слезы милы. Смотрю: глубоки, как разрезы пилы, Твои, столь любимые мною, морщины. Скажи, что кошмарней еврейского сна? Лишь слово молитвы дано: miserere. И все-таки люльку качает жена, А муж собирает зерно без потери. Еврейская раса, ты мощь сохраняешь И голос, чтоб нежно воспеть свой очаг, Язык твой истерзан и ужас в очах, Но ты Песню Песней слагать продолжаешь. Живет в твоей женщине сердце Марии, Являешь ты профиль Христа среди нас. Услышал Сион Его речи благие, Но тщетно Он звал тебя в горестный час. Пугливой толпой от Него отступилась, Ты блага в Его не услышала Слове, Тогда-то коса Магдалины сгодилась, Спасителя ноги отерла от крови. Еврейская раса, ты -- море печали, Еврейская раса, ты -- тело скорбей, Небес и земли твои слезы древней, Как сельва, страданья твои вырастали. * * * Безмолвная любовь ----------------- Ненавидеть бы тебя, подобно зверю, чтобы ненависть в лицо швырнуть при встрече! Но люблю я и любовь свою не вверю ненадежной человечьей темной речи. Ты хотел бы, чтоб признанье стало стоном, чтобы пламени и бездны клокотанье, а оно своим теченьем потаенным выжгло русло -- и ни сердца, ни гортани. Я -- молчание соленого лимана, а кажусь фонтанной струйкой безголосой. Немота моя страшна и окаянна, но всесильней безъязыкой и курносой! * * * Грустный Бог ------------ Под ветхий шорох осени-калеки, где дряхлость рощ прикрыта желтизною, я подымаю горестные веки, и мой Господь встает перед мною. Глухих часов медлительные слезы, кармин листвы и золото заката. Осенний Бог забыл псалмы и грозы, в его глазах смятенье и утрата. И мнится мне, что Тот, в огне и громе, воспетый слепо, с опьяненьем страсти, едва ли есть; да есть ли кто-то, кроме того, кто сам нуждается в участьи! Поблекли щеки, руки ослабели, а в сердце -- рощей стонет непогода, туманный взгляд не достигает цели, и нас Ему не видно с небосвода. И я из человеческого ада иду к Нему с молитвой небывалой: -- Верь, Отче наш, нам ничего не надо, наш всемогущий, хрупкий и усталый! * * * Сонеты смерти ------------- 1 В стене бетонной ложе ледяное не для тебя, и я исправлю это: ты будешь ждать свидания со мною среди травы, и шелеста, и света. Я уложу тебя в иной постели, мое дитя, продрогшее в темнице, и станет пухом, мягче колыбели, тебе земля, в которой сладко спится. С пыльцою роз смешаю комья глины, покуда лунный столп вверху дымится, и, впредь не зная ревности и страха, вернусь к тебе, счастливой и безвинной: ведь как моим соперницам не биться -- моя и только эта горстка праха! 2 Но будет день с такой ломотой в теле, что мне душа шепнет на полпути: как розовые тропы надоели, как не к лицу с веселыми идти! Еще одна захлопнется темница, ударит заступ, глина упадет... И нам придет пора наговориться взахлеб и вволю, вечность напролет! Наедине с тобой в глухой пустыне открою, отчего, не кончив круга, в расцвете сил ты лег в земную твердь. И станет явным тайное доныне: нас небо сотворило друг для друга и, уходя к другой, ты выбрал смерть. 3 Злые руки к тебе протянулись в тот горестный миг, и застыли в печали созвездья, когда ради муки ты покинул навек беломраморных лилий цветник. Для чего ты отдал свое сердце в недобрые руки?.. И взмолилась я: "Смилуйся, Господи, гибнет мой друг на неверной стезе. Провожатый не знает дороги. Или вырви его из коварных губительных рук, или в сон погрузи, подводящий земные итоги. Ни окликнуть его, ни его удержать не могу -- черный ветер морей прямо в бурю уносит челнок. Не вернешь его мне -- пусть достанется мертвой воде!" Тонет розовый челн, беззащитно кренясь на бегу... Разве тот не любил, кто и жалость в себе превозмог? Ты, Всевышний, меня оправдаешь на Страшном Суде! * * * Люблю любовь ------------ Бьет по ветру крылом, вольно топчет дорогу земную, И трепещет на солнце, и любит лесное житье. Не пытайся ее отогнать, будто думу дурную, -- Нет, придется признать ее! Знает бронзы язык и язык умоляющей птицы, Повелительный говор морей и ненастья нытье. На нее замахнуться не вздумай, не смей рассердиться, Нет, придется принять ее! У нее все повадки хозяйки: поддавшись минуте, Разбивает цветочные вазы и льды, как старье, Не пытайся разжалобить иль отказать ей в приюте, -- Нет, придется впустить ее! Отвечает на все, как всевидица, слух твой лаская, - Изощренно коварство ее и искусно лганье. Не божественная тебя мудрость спасет, а людская, -- И поверишь словам ее! И завяжет глаза, но повязки льняной не сорвешь ты, И протянет горячую руку, и примешь ее, И пойдет, и пойдешь ты .за ней, хоть поймешь ты, Что уходишь в небытие! * * * Стыд ---- О как твой взгляд меня преображает! -- Лицо сияет, как в росе травинки. Меня тростник высокий не узнает, Когда к реке спущусь я по тропинке. Стыжусь себя: остры мои колени, Надломлен голос, рот сведен тоскою. Пришел ты -- и себя я на мгновенье Почувствовала жалкой и нагою. Не встретил бы и камня ты сегодня Бесцветнее, чем женщина вот эта, Которую заметил ты и поднял, Увидев взгляд ее, лишенный света. Нет, я о счастье -- никому ни слова, Нет, не поймут идущие по лугу, Что так разгладило мой лоб суровый И что за дрожь пронизывает руку. Трава росу ночную пьет стыдливо, Целуй! Смотри, -- не отрываясь, нежно! А я наутро буду так красива, Что удивлю собой тростник прибрежный. * * * Песни Сольвейг -------------- I В объятия дорог заключена, Сладка земля, как губы человечьи. И при тебе такой была она, Любовь моя, я жду с тобою встречи! Гляжу, как мчится времени река, На водопад судьбы гляжу в тревоге И жду, что ты придешь издалека, -- Всю землю опоясали дороги. Тобою, как вином, живет душа. Изранена тобой, но не убита, Я вдаль зрачки вонзаю, не дыша: Ах, вся земля дорогами обвита! Меня в твоих объятьях видел Бог. Когда умру, что я отвечу Богу, Коль спросит, где ты задержаться мог И почему забыл ко мне дорогу? В долине заступа угрюмый стук, И приближаюсь я к своей могиле, И все-таки я жду тебя, мой друг, Не зря дороги землю всю обвили! II Горный склон на своем пути Сосны тенью покрыли синей. Отдыхает на чьей груди Тот, кого я люблю поныне? По оврагу ручей течет, К водопою спешат ягнята. К чьим устам приникает тот, Кто к моим приникал когда-то? Ветер клены треплет, шутя, И, смеясь, к земле пригибает, Но как плачущее дитя, Он к моей груди припадает. Жду тебя уже тридцать лет У дверей на своем пороге. Снег идет, а тебя все нет, Снег ложится на все дороги. III Закрыто небо тучей, стонут сосны, -- По-человечьи ветер бьет тревогу, Земля накрыта тучей снегоносной, -- О как Пер Гюнт найдет сюда дорогу! Густая тьма. Какая ночь скупая, -- Хотя б скитальцам жалости немного! Глаза мои загубит ночь слепая, -- О как Пер Гюнт найдет сюда дорогу! А хлопья снега все крупней и гуще, -- Кто к заплутавшим выйдет на подмогу? Снег погасил уже костры пастушьи... О как Пер Гюнт найдет сюда дорогу!