|
е
одно полезное правило, а именно: что дела, неугодные подданным государи
должны возлагать на других, а угодные -- исполнять сами. В заключение же
повторю, что государю надлежит выказывать почтение к знати, но не вызывать
ненависти в народе.
Многие, пожалуй, скажут, что пример жизни и смерти некоторых римских
императоров противоречит высказанному здесь мнению. Я имею в виду тех
императоров, которые, прожив достойную жизнь и явив доблесть духа, либо
лишились власти, либо были убиты вследствии заговора. Желая оспорить
подобные возражения, я разберу качества нескольких императоров и докажу, что
их привели к крушению как раз те причины, на которые я указал выше. Заодно я
хотел бы выделить и все то наиболее поучительное, что содержится в
жизнеописании императоров -- преемников Марка, сына его Коммода, Пертинакса,
Юлиана, Севера, сына его Антонина Каракаллы, Макрина, Гелиогабала,
Александра и Максимина.
Прежде всего надо сказать, что если обыкновенно государям приходится
сдерживать честолюбие знати и необузданность народа, то римским императорам
приходилось сдерживать еще жестокость и алчность войска. Многих эта
тягостная необходимость привела к гибели, ибо трудно было угодить
одновременно и народу, и войску. Народ желал мира и спокойствия, поэтому
предпочитал кротких государей, тогда как солдаты предпочитали государей
воинственных, неистовых, жестоких и хищных -- но только при условии, что эти
качества будут проявляться по отношению к народу, так, чтобы самим получать
двойное жалованье и утолять свою жестокость и алчность.
Все это неизбежно приводило к гибели тех императоров, которым не было
дано -- врожденными свойствами или стараниями -- внушать к себе такое
почтение, чтобы удержать в повиновении и народ, и войско. Большая часть
императоров -- в особенности те, кто возвысился до императорской власти, а
не получил ее по наследству,-- оказавшись меж двух огней, предпочли угождать
войску, не считаясь с народом. Но другого выхода у них и не было, ибо если
государь не может избежать ненависти кого-либо из подданных, то он должен
сначала попытаться не вызвать всеобщей ненависти. Если же это окажется
невозможным, он должен приложить все старания к тому, чтобы не вызвать
ненависти у тех, кто сильнее. Вот почему новые государи, особенно нуждаясь в
поддержке, охотнее принимали сторону солдат, нежели народа. Но и в этом
случае терпели неудачу, если не умели внушить к себе надлежащего почтения.
По указанной причине из трех императоров -- Марка, Пертинакса и
Александра, склонных к умеренности, любящих справедливость, врагов
жестокости, мягких и милосердных, двоих постигла печальная участь. Только
Марк жил и умер в величайшем почете, ибо унаследовал императорскую власть
iure hereditario [по праву наследства (лат.)] и не нуждался в признании ее
ни народом, ни войском. Сверх того, он внушил подданным почтение своими
многообразными добродетелями, поэтому сумел удержать в должных пределах и
народ, и войско и не был ими ни ненавидим, ни презираем. В отличие от него
Пертинакс стал императором против воли солдат, которые, привыкнув к
распущенности при Коммоде, не могли вынести честной жизни, к которой он
принуждал их, и возненавидели его, а так как к тому же они презирали его за
старость, то он и был убит в самом начале своего правления.
Здесь уместно заметить, что добрыми делами можно навлечь на себя
ненависть точно также, как и дурными, поэтому государь, как я уже говорил,
нередко вынужден отступать от добра ради того, чтобы сохранить государство,
ибо та часть подданных, чьего расположения ищет государь,-- будь то народ,
знать или войско,-- развращена, то и государю, чтобы ей угодить, приходится
действовать соответственно, и в этом случае добрые дела могут ему повредить.
Но перейдем к Александру: кротость его, как рассказывают ему в похвалу, была
такова, что за четырнадцать лет его правления не был казнен без суда ни один
человек. И все же он возбудил презрение, слывя чересчур изнеженным и
послушным матери, и был убит вследствии заговора в войске.
В противоположность этим троим Коммод, Север, Антонин Каракалла и
Максимин отличались крайней алчностью и жестокостью. Угрожая войску, они как
могли разоряли и претесняли народ, и всех их, за исключением Севера,
постигла печальная участь. Север же прославился такой доблестью, что не
утратил расположения солдат до конца жизни и счастливо правил, несмотря на
то что разорял народ. Доблесть его представлялась необычайной и народу, и
войску: народ она пугала и ошеломляла, а войску внушала благоговение. И так
как все совершенное им в качестве нового государя замечательно и достойно
внимания, то я хотел бы, не вдаваясь в частности, показать, как он умел
уподобляться то льву, то лисе, каковым, как я уже говорил, должны подражать
государи.
Узнав о нерадивости императора Юлиана, Север убедил солдат,
находившихся под его началом в Славонии, что их долг идти в Рим отомстить за
смерть императора Пертинакса, убитого преторианцами. Под этим предлогом он
двинул войско на Рим, никому не открывая своего намерения добиться
императорской власти, и прибыл в Италию прежде, чем туда донесся слух о его
выступлении. Когда он достиг Рима, Сенат, испугавшись, провозгласил его
императором и приказал убить Юлиана. Однако на пути Юлиана стояло еще два
препятствия: в Азии Песценний Нигер, глава азийского войска, провозгласил
себя императором, на западе соперником его стал Альбин. Выступить в открытую
против обоих было опасно, поэтому Север решил на Нигера напасть открыто, а
Альбина устранить хитростью. Последнему он написал, что, будучи возведен
Сенатом в императорское достоинство, желает разделить с ним эту честь,
просит его принять титул Цезаря и по решению Се
|
|