камню, в силу глупости механики. - Все люди еще теперь, как и во все времена, 
распадаются на рабов и свободных; ибо кто не имеет двух третей своего дня для 
себя, тот - раб, будь он в остальном кем угодно: государственным деятелем, 
купцом, чиновником, ученым.
284
В защиту праздных. В знак того, что оценка созерцательной жизни понизилась, 
ученые соперничают теперь с деятельными людьми в своеобразной спешности 
наслаждения, так что они, по-видимому, ценят этот способ наслаждения выше, чем 
тот, который присущ им самим и который действительно дает гораздо больше 
наслаждения. Ученые стыдятся otium. Но досуг и праздность есть благородное дело.
 - Если праздность действительно есть мать всех пороков, то, следовательно, она 
находится по меньшей мере в ближайшем соседстве со всеми добродетелями; 
праздный человек все же лучше, чем человек деятельный. - Я надеюсь, вы не 
думаете, что, говоря о досуге и праздности, я имею в виду вас, ленивцы?
285
Современное беспокойство. Современная подвижность все прогрессирует к Западу, 
так что американцам все жители Европы представляются существами наслаждающимися 
и любящими покой, тогда как ведь и последние жужжат и суетятся, как пчелы и осы.
 Эта подвижность так велика, что высшая культура не может уже пожинать своих 
плодов - времена года как бы слишком быстро следуют друг за другом. Благодаря 
недостатку покоя наша цивилизация переходит в новое варварство. Никогда 
деятельные, т. е. беспокойные, не имели большего влияния, чем теперь. Поэтому к 
числу необходимых корректур, которым нужно подвергнуть характер человечества, 
принадлежит усиление в очень большой мере созерцательного элемента. Но и каждый 
отдельный человек, который спокоен и постоянен сердцем и головой, имеет право 
верить, что он обладает не только хорошим темпераментом, но также и 
общеполезной добродетелью и что сохранением этой добродетели он даже выполняет 
высшую задачу.
286
В каком смысле деятельный ленив. Я полагаю, что каждый человек должен иметь 
собственное мнение о каждой вещи, о которой возможны мнения, ибо он сам есть 
самобытная, неповторяющаяся вещь, которая должна стать ко всем вещам в новое, 
никогда не бывалое отношение. Но леность, лежащая в глубине души деятельного 
человека, препятствует ему черпать воду из своего собственного колодца. - Со 
свободой мнений дело обстоит так же, как со здоровьем: то и другое 
индивидуально, в том и другом нельзя установить общеобязательного понятия. То, 
что одной личности необходимо для ее здоровья, есть для другой уже источник 
заболевания, и многие пути и средства к свободе духа будут более развитым 
натурам представляться путями и средствами к рабству.
287
Censor vitae. Смена любви и ненависти определяет на долгое время внутреннее 
состояние человека, который хочет стать свободным в своем суждении о жизни; он 
ничего не забывает и все засчитывает вещам - хорошее и дурное. Под конец, когда 
вся душа его исписана опытом, он не будет презирать и ненавидеть бытие, но не 
будет и любить его, а будет возвышаться над ним, созерцая его то с радостью, то 
с печалью и, подобно самой природе, переживая то летнее, то осеннее настроение.
288
Побочный результат. Кто серьезно стремится стать свободным, тот без всякого 
принуждения попутно теряет склонность к заблуждениям и порокам; даже досада и 
огорчение все реже будут нападать на него. Ведь воля его ничего не взыщет 
сильнее, чем познания и средства к познанию, т. е. длительного состояния духа, 
в котором он более всего способен к познаванию.
289
Ценность болезни. Человек, который болен и лежит в постели, приходит иногда к 
заключению, что обычно он болен своей службой, занятием или своим обществом и 
из-за этой болезни потерял всякую рассудительность в отношении самого себя: он 
приобретает эту мудрость благодаря досугу, к которому его принуждает его 
болезнь.
290
Настроение в деревне. Если на горизонте жизни нет верных, спокойных линий, как 
бы линий гор и леса, то и внутренняя воля человека становится сама беспокойной, 
рассеянной и вожделеющей, как характер горожанина: в ней нет счастья и она не 
дает счастья.
291
Осторожность свободных умов. Люди свободомыслящие, живущие ради одного познания,
 легко найдут внешнюю цель своей жизни, свое окончательное положение в обществе 
и государстве и, например, охотно удовлетворятся небольшой должностью или 
имуществом, которого как раз достаточно для жизни; ибо они так устроят свою 
жизнь, что величайшее изменение внешних условий и даже переворот политического 
порядка не сможет ее опрокинуть. На все эти вещи они употребляют как можно 
меньше энергии, чтобы со всей накопленной силой и как бы с большим запасом 
воздуха для дыхания погрузиться в стихию познания. Лишь при этом условии они 
могут надеяться нырнуть глубоко и достигнуть дна. - От внешнего события такой 
ум охотно возьмет лишь краешек: он не любит вещи во всей широте и пространности 
их складок, ибо не хочет запутаться в них. - И ему ведомы будни рабства, 
зависимости, барщины. Но время от времени у него должно быть воскресенье 
свободы, иначе он не выдержит жизни. - Даже его любовь к людям, вероятно, будет 
осторожной и несколько удушливой для него, ибо он хочет соприкасаться с миром 
страстей и слепоты, лишь насколько это нужно для целей познания. Он должен 
довериться тому, что гений справедливости найдет что сказать в защиту своего