лишь благодаря нашей связи с ним, ибо идея бесконечно совершенной сущности не 
может быть чем-то сотворенным. Но дух имеет не только идею бесконечного, он 
имеет её даже раньше идеи конечного. Идею бесконечной сущности мы получаем 
только оттого, что мы мыслим только о сущности, независимо от того, конечна она 
или бесконечна. Но чтобы получить идею конечного, мы должны необходимо отнять 
нечто от этого общего понятия сущности; следовательно, оно предшествует понятию 
конечной сущности. Поэтому дух воспринимает каждую вещь лишь в идее 
бесконечного и не только не образует этой идеи из темной совокупности всех 
своих идей об особенных сущностях, но, вернее, все эти особенные идеи лишь 
ограниченные представления о бесконечном, которые участвуют в общей идее 
бесконечного, подобно тому как сам бог не имеет свою совокупность от творений, 
но все отдельные сущности лишь ограниченным образом участвуют в божественном 
бытии.
Идеи действенны. Они действуют на дух, просвещают его, они делают его 
счастливым или несчастным посредством приятных или неприятных представлений, 
которые они вызывают в нем. Но ничто не может действовать непосредственно на 
дух, если оно не стоит над ним, так что один бог может действовать на него, и 
потому все наши идеи необходимо должны находиться в деятельной субстанции 
божества, которая одна может действовать на умы и определять их. Невозможно, 
чтобы нечто другое, чем сам бог, было главной целью его действий. Поэтому не 
только наша естественная любовь, то есть стремление к счастью, которое он 
внушил нашему духу, но и наше познание имеет своей целью бога, ибо все 
исходящее от бога может существовать лишь для него. Если бы бог сотворил дух и 
сделал для него идеей или непосредственным объектом его познаний солнце, то он 
создал бы его для солнца, а не для себя. Поэтому бог может делать познание 
своих творений целью духа лишь постольку, поскольку это познание в то же время 
есть каким-либо образом познание бога. Поэтому мы не могли бы ничего созерцать, 
если бы мы не созерцали каким-либо образом бога, как мы не могли бы любить 
особенного блага, если бы мы не любили общего блага. Мы видим все вещи только 
благодаря нашему естественному познанию бога. Все наши особенные идеи, идеи 
сотворенных сущностей суть лишь ограничения идеи творца, подобно тому как все 
стремления нашей воли к творениям суть лишь определения и ограничения нашего 
влечения к богу.

§ 75. Различные виды познания духа
Есть четыре различных вида познания. Душу мы познаем не так, как тела вне нас, 
через её идею; мы видим её не в боге, а только познаем через самочувствие или 
сознание. Поэтому наше познание о ней несовершенно. Мы не знаем о душе ничего, 
кроме того, что мы узнаем о ней посредством чувства. Если бы мы никогда не 
имели чувства боли, теплоты, света, то мы не могли бы узнать, имеет ли наша 
душа восприимчивость к этим чувствам. Если же мы видели бы в боге идею, 
соответствующую нашей душе, то мы могли бы одновременно познать все её 
возможные свойства так же, как в идее протяжения мы познаем все возможные 
свойства последнего.
То, что мы узнаем о душе, всего лишь ничто по сравнению с тем, что она 
представляет сама по себе. Ибо наше сознание о нас самих дает нам, может быть, 
наименьшее представление о нашей сущности. Поэтому мы не имеем такого 
совершенного познания о природе души, как о природе тел, хотя мы гораздо яснее 
усматриваем существование нашей души, чем существование нашего тела и 
окружающих нас тел. Поэтому мы не можем дать определений для модификаций или 
свойств души. Ибо так как мы не познаем ни душу, ни её модификации через идеи, 
но только через ощущения и такие ощущения, как боль, удовольствие, теплота, не 
связаны со словами, то ясно, что, если кто-либо никогда не испытал чувств 
удовольствия или боли, он не мог бы получить познания их через определения. 
Поэтому мы сами для себя совершенно темны и непрозрачны; чтобы видеть себя, мы 
должны смотреть на себя со стороны; и не познаем нашей сущности, пока не будем 
созерцать себя в том, кто есть наш свет и в ком лишь все вещи становятся светом.
 Ибо вне бога даже самые духовные субстанции совершенно невидимы.
Но души других людей и чистые духи мы познаем только путем предположений. Мы не 
познаем их ни в них самих, ни через их идеи, и так как они отличны от нас, то 
мы не можем познать их также путем сознания. Мы только предполагаем, что души 
других людей таковы же, как наши. Мы утверждаем, что они имеют те же чувства, 
как мы, и даже, когда эти чувства не имеют никакого отношения к телу, мы 
уверены, что мы не заблуждаемся, ибо мы видим в боге известные неизменные идеи 
и законы, из которых мы с уверенностью познаем, что бог действует на другие 
духи так же, как на нас. Но мы познаем предметы через себя самих и без идей, 
если они интеллигибельны и познаваемы через себя самих, то есть если они 
действуют на дух и потому могут открываться ему, ибо рассудок есть чисто 
пассивная способность души. Но только одного бога мы познаем через него самого, 
ибо хотя вне его есть ещё другие духовные сущности, которые также кажутся 
познаваемыми по своей природе, но только один бог может действовать в духе и 
открываться ему. Поэтому мы имеем непосредственное и прямое созерцание одного 
только бога, ибо лишь один он может просвещать дух через свою собственную 
субстанцию, и потому в этой жизни лишь наше единство с богом является причиной 
того, что мы способны познавать то, что мы познаем. Невозможно думать, что 
нечто сотворенное может представлять бесконечное, что сущность без ограничения, 
бесконечная, всеобщая сущность может быть представлена через идею, то есть 
особенную сущность, отличную от всеобщей и бесконечной сущности. Что же 
касается особенных сущностей, то не трудно понять, что они могут быть 
представлены через бесконечную сущность, которая содержит их в своей в высшей