дения по всем этим ступеням, мы
познали, что есть у нас общего с другими вещами, существующими в природе, и
чем мы от них отличаемся. А ведь это высший предел, коего может достичь
наше познание.

Евдокс. У меня нет намерения - и никогда не будет - порицать
распространенный в школах метод обучения: ведь я обязан ему тем немногим,
что я знаю, и именно опираясь на него я применил сомнение в качестве
способа познания всех тех вещей, коим меня там обучили. Таким образом, хотя
наставники мои не научили меня ничему достоверному, я тем не менее обязан
быть им признательным за то, что благодаря им поставил все под сомнение,
причем я сейчас более признателен им за сомнительность всего преподанного
мне ими, нежели за то, что их наука могла бы оказаться более
соответствующей разуму: ведь в последнем случае я, возможно, удовлетворился
бы той капелькой разума, которая бы в ней содержалась, и это сделало бы
меня достаточно небрежным в отношении более тщательного разыскания истины.
Итак, указание, данное мной Полиандру, имело целью не столько подчеркнуть
туманность и недостоверность его ответа, повергшего тебя в сомнение,
сколько призвать его в будущем более внимательно относиться к моим
вопросам. Я обращаю свою речь к нему и, дабы мы впредь не отклонялись от
нашего пути, повторно спрашиваю его, что представляет собой тот, кто
способен во всем сомневаться, но не может усомниться в самом себе.

Полиандр. Я было считал, что удовлетворил тебя, когда ответил, что я -
человек; однако сейчас я отлично понимаю, это не дал последовательной
аргументации. Я вижу, что мой ответ неудовлетворителен, да и мне самому, по
чести, сейчас он кажется недостаточным, особенно когда я понял из твоих
слов, в какие дебри неуверенности он может нас завести, если мы захотим его
усвоить и осветить. Ведь в том, что сказал Эпистемон, во всех этих
метафизических ступенях я чувствую очень большую неясность. Вот если, к
примеру, кто-то скажет, что тело - это телесная субстанция, но при этом не
укажет, что такое телесная субстанция, два этих слова - телесная субстанция
- отнюдь не умудрят нас более, чем одно слово - тело. То же самое будет,
если кто определит живое как одушевленное тело, не объяснив прежде, что
такое тело и одушевленное', это же относится и ко всем остальным
метафизическим ступеням: человек произносит слова, и даже как бы в
определенном порядке, но слова эти ничего не говорят. Ведь они не
обозначают ничего доступного восприятию и способного образовать в нашем
разуме ясную и отчетливую идею. Более того, когда я, чтобы ответить на твой
вопрос, сказал, что я - человек, я вовсе не имел в виду все эти
схоластические сущности, коих я не знал и о коих никогда ничего не
слыхивал; думаю, они существуют лишь в фантазии тех, кто их изобрел. Я же
говорил лишь о том, что мы видим, чего мы касаемся, что мы ощущаем и
испытываем в самих себе - одним словом, о том, что знает и самый простой
человек, и величайший на всей земле философ; конечно же я имел в виду некое
целое, состоящее из двух рук, двух ног, головы и всех прочих частей,
образующих то, что именуют человеческим телом, каковое, кроме того,
питается, двигается, ощущает и мыслит. Е в д о к с. Я уже и раньше понял по
твоему ответу, что ты неверно воспринял мой вопрос и в твоих словах
содержится более того, что я требую. Но я вовсе не собирался спрашивать
тебя обо всех этих вещах, причисленных тобой к тем, в существовании которых
ты не уверен,- о руках, ногах, голове и всех прочих частях, образующих
машину человеческого тела. Скажи же мне, что представляешь собой ты сам -
ты, который сомневаешься. Я хочу услышать лишь это, ибо помимо того ты не
можешь знать ничего достоверного.

Полиандр. Вот теперь я наверняка знаю, что ответ мой ошибочен и я забежал в
нем дальше, чем следует, поскольку недостаточно уловил твою мысль. Итак, в
дальнейшем мне надо быть осторожнее, и я восхищаюсь точностью твоего
метода, с помощью коего ты постепенно подводишь нас простыми и легкими
путями к познанию вещей, в отношении которых ты хочешь нас просветить.
Однако мы можем назвать допущенную мной ошибку счастливой, поскольку она
помогает мне довольно верно понять, что я - тот, который сомневается,-
вовсе не являюсь тем, что я именую своим телом. Более того, я вовсе не
знаю, обладаю ли я каким-то телом, ведь ты показал мне, что я могу в этом
сомневаться. Добавлю к этому, что я не могу полностью отрицать наличие у
меня тела. А между тем, пусть даже мы и примем все эти непреложные
допущения, это ничуть не помешает мне быть уверенным в своем существовании;
напротив, они укрепляют у меня веру в то, что я существую, но одновременно
не являюсь телом: ведь в противном случае, сомневаясь в своем теле, я
сомневался бы в самом себе - а это ведь невозможно, ибо я полностью
убежден, что я существую, причем убежден настолько, что ни в коей мере не
могу в этом сомневаться.

Евдокс. Ты говоришь изумительно и так великолепно изъясняешься, что и сам я
не мог бы изложить это лучше. Право, я вижу, что должен поручить тебя
твоему собственному усмотрению и заботиться лишь о том, чтобы вывести тебя
на правильный путь. И даже для раскрытия сложнейших истин - лишь бы мы были
на правильном пути - я полагаю необходимым отыскивать только то, что обычно
именуют здравым смыслом; а поскольку ты одарен им в должной мере, я получаю
в дальнейшем возможность, как и стремился, только указывать тебе путь, коим
ты должен следовать. Итак, извлеки