|
Терпсион. Правильно.
Евклид. Вот эта рукопись, Терпсион. Весь разговор я записал не так, будто
Сократ мне его
пересказывает, а так, как если бы он сам разговаривал с тем, кто был при этой
беседе. По
его словам, это были геометр Феодор и Теэтет. А чтобы в записи не мешали такие .
разъяснения, как: "а я заметил" или "на это я сказал",- когда говорит Сократ,
либо о
собеседнике: "он подтвердил" или "он не согласился",- я написал так, будто они
просто
беседуют сами между собой, а всякие подобные пометки убрал.
Терпсион. Да, так это и делается, Евклид.
Евклид. Ну, мальчик, возьми книгу и читай.
Сократ. Если бы меня особенно заботила Кирена , Феодор, я бы расспросил тебя и
о ней и
о ее жителях, .например есть ли там среди юношей кто-нибудь, кто бы ревностно
предавался геометрии или какой-нибудь другой премудрости. Но я люблю их меньше,
чем
вот этих, и более желал бы знать, какие юноши здесь у нас подают надежды. Я и
сам слежу
за этим, сколько могу, и спрашиваю у других, с кем, как я вижу, молодые люди
охотно
общаются. А ведь к тебе далеко не мало их приходит, да это и справедливо: кроме
прочих
достоинств их привлекает твоя геометрия. И я узнал бы с удовольствием, не
попадался ли
тебе кто-то заслуживающий внимания.
Феодор. Да, Сократ, мне не стыдно сказать, а тебе, я думаю, услышать, какого
подростка
встретил я среди ваших граждан. И если бы он был хорош собой, то я, пожалуй,
побоялся
бы говорить слишком пылко, чтобы не показалось, будто я неравнодушен к нему:
нет, в
самом деле, не укоряй меня - он но те чтобы прекрасной наружности и скорее даже
похож
на тебя своим вздернутым носом и глазами навыкате, разве что черты эти у него
не так
выражены. Поэтому я говорю без страха. Знай же, что из всех, кого я когда-либо
встречал -
а приходили ко мне многие, - ни в ком не замечал я таких удивительно счастливых
задатков. С легкостью усваивать то, что иному трудно, а с другой стороны, быть
кротким,
не уступая вместе с тем никому в мужестве, - я не думал, что такое вообще может
случаться, да и не вижу таких людей. Действительно, в ком столь же остры ум,
сообразительность и память, как у этого юноши, те по большей части
впечатлительны и
норовисты, они носятся стремительно, как порожние триеры, и по природе своей
скорее
неистовы, чем мужественны; а более уравновешенные, те как-то вяло подходят к
учению,
их отягощает забывчивость. Этот же подходит к учению и любому исследованию
легко,
плавно и верно, так спокойно, словно бесшумно вытекающее масло, - и я удивляюсь,
как в
таком возрасте можно этого достичь.
Сократ. Отрадно слышать. У кого же из граждан такой сын?
Феодор. Имя-то я слышал, да не помню. Но вот с подходят юноши - средний, я вижу,
как
раз наш, а с ним его товарищи - только что они вместе натирались маслом там, в
портике,
а теперь, натеревшись, они, по-моему, идут сюда. Посмотри же, не узнаешь ли ты
его.
Сократ. Узнаю. Это сын сунийца Евфрония, человека как раз такого, друг мой,
каким ты
описал мне этого юношу; к тому же тот был человек весьма уважаемый и оставил
очень
большое состояние. А вот имени мальчика я не знаю.
Феодор. Его зовут Теэтет, Сократ! Что же до состояния, то, кажется, его
расстроили
|
|