Джордж Вашингтон», оно, как правило, останется истинным тогда, когда вы 
это имя замените выражением «первый президент Соединенных Штатов». Есть 
исключения из этого правила. До избрания Вашингтона человек мог сказать: «Я 
надеюсь, что Джордж Вашингтон будет первым президентом Соединенных Штатов», — 
но он не сказал бы: «Я надеюсь, что первый президент Соединенных Штатов будет 
первым президентом Соединенных Штатов», — если бы не пылал необыкновенной 
страстью к закону тождества. Тем не менее легко образовать правило для 
исключения этих исключительных случаев, а в тех, которые останутся, мы можем 
заменить слова «Джордж Вашингтон» любым описательным выражением, приложимым к 
нему одному. Именно только посредством таких фраз мы можем знать о нем то, что 
знаем.

Парменид утверждает, что, поскольку мы можем теперь знать то, что обычно 
считается прошлым, оно на самом деле не может быть прошлым, но в определенном 
смысле должно существовать и в настоящее время. Отсюда он делает вывод, что не 
существует такой вещи, как изменение. Этот аргумент преодолевается тем, что мы 
говорили о Джордже Вашингтоне. Могут сказать, что в определенном смысле у нас 
нет знания о прошлом. Когда мы что-нибудь вспоминаем, то воспоминания 
происходят в настоящее время и не тождественны с предметом воспоминания. Но 
воспоминание дает описание прошлого события, и для большинства практических 
целей нет необходимости различать между описанием и тем, что им описывается.

В целом этот довод показывает, как легко делать метафизические выводы, исходя 
из языка, и что единственным средством избежания ложных доводов этого рода 
должно быть более широкое логическое и психологическое исследование языка, 
нежели то, которое проделано большинством метафизиков.

Однако я думаю, если бы Парменид мог воскреснуть из мертвых и прочесть только 
что сказанное о нем, он счел бы это весьма поверхностным. «Откуда вам известно, 
— сказал бы он, — что ваши положения о Джордже Вашингтоне относятся к прошлому? 
Согласно собственным вашим рассуждениям, прямое указание возможно только на 
вещи, существующие в настоящее время. Например, ваши воспоминания происходят в 
настоящем, а не в то время, о котором вы думаете, когда вспоминаете. Если 
память считать источником знания, то прошлое должно быть перед сознанием в 
настоящем и в известном смысле должно еще существовать».

Я не буду сейчас пытаться опровергать этот аргумент, так как это потребовало бы 
обсуждения проблемы памяти — предмета очень сложного. Я привел здесь этот 
аргумент для того, чтобы напомнить читателю, что философские теории, если они 
значительны, могут, вообще говоря, возрождаться в новой форме после того, как в 
своем первоначальном варианте они были отброшены. Опровержения редко бывают 
окончательными; в большинстве случаев они знаменуют собой только начало 
дальнейших усовершенствований.

Последующая философия, включая и философию самого новейшего времени, восприняла 
от Парменида не учение о невозможности всякого изменения, которое было слишком 
невероятным парадоксом, но учение о неразрушимости субстанции. Слово 
«субстанция» еще не употребляется его непосредственными преемниками, но 
соответствующее ему понятие уже присутствует в их рассуждениях. Под субстанцией 
стали понимать постоянный (persistent) субъект различных предикатов. В этом 
своем значении она была и остается в течение более двух тысяч лет одним из 
главных понятий философии, психологии, физики и теологии. Подробнее я скажу об 
этом ниже. Теперь же я просто хочу заметить, что это понятие было введено, 
чтобы отдать должное аргументам Парменида и в то же время не противоречить 
очевидным фактам.




Глава VI. 
ЭМПЕДОКЛ

Смесь философа, пророка, человека науки и шарлатана, уже встречавшаяся нами в 
лице Пифагора, нашла свое весьма полное воплощение в Эмпедокле, расцвет 
деятельности которого приходился примерно на 440 год до н.э. Он, таким образом, 
был младшим современником Парменида, хотя его учение в некоторых отношениях 
имело больше сходства с учением Гераклита. Эмпедокл был гражданином города 
Акраганта, на южном берегу Сицилии; он являлся демократическим политическим 
деятелем, хотя претендовал в то же время на божественность своей личности. В 
большинстве греческих городов, и особенно в городах Сицилии, имел место 
постоянный конфликт между демократией и тиранией. Вожди той и другой партий в 
моменты поражения подвергались казни или изгнанию. Изгнанники редко стеснялись 
вступать в переговоры с врагами Греции — Персией на Востоке и Карфагеном на 
Западе. Эмпедокл в свое время также был изгнан, но он, по-видимому, после 
своего изгнания предпочел карьеру святого карьере интригующего изгнанника. 
Возможно, что в юности он в той или иной степени находился под влиянием 
орфизма; до своего изгнания он сочетал занятия политикой и наукой; и только на 
склоне жизни, в изгнании, он стал пророком.

Об Эмпедокле рассказывалось много легенд. Полагали, что иногда при помощи магии,
 а иногда при помощи научного знания он творил чудеса или то, что казалось 
таковыми. Говорят, что он мог управлять ветрами; он вернул к жизни женщину, 
казавшуюся мертвой в течение тридцати дней. Говорят, наконец, что он умер, 
прыгнув в кратер Этны, чтобы доказать свою божественность. К