се горести сердца"239. 

Свободные могут поступать так, как им заблагорассудится, с полной 
безнаказанностью, однако эта свобода не "безумство распутства"240. Мистик 
становится законом и владыкой по отношению к себе и к миру, в котором он живет. 
Законы и предписания необходимы для тех людей, которые по своей природе не 
подчиняются велениям сознания. Однако для тех, кто возвысился над своим 
эгоистическим я, мораль становится основным условием их существования и закон 
исполняется в любви. В них не заложена возможность делать зло. Давление извне 
превращается во внутреннее приятие. Пока не завоевана духовная жизнь, закон 
морали представляется чисто внешним императивом, которому человек обязан 
повиноваться, делая усилие и страдая. Однако, когда достигнуто просветление, 
это становится внутренней жизнью духа, выявляющего себя бессознательно и 
самопроизвольно. Поступки святых – это абсолютное подчинение спонтанности духа, 
а не повиновение внешним законам. Мы имеем свободное излияние неэгоистического 
духа, который не высчитывает наград за свое поведение или наказаний за упущения.
 Условные мерила, внешние обязанности и этические правила утрачивают для них 
смысл. Душа наслаждается в этом высшем блаженстве, осознает единство всего и 
любит мир, как мы любим наши отдельные я. 

"Воля, достигшая совершенной благости, была бы поэтому также подчинена 
объективным законам (именно законам добра), но нельзя представить себе ее 
обязанной тем самым действовать законно, потому что сама по себе, по своей 
субъективной конституции она может определяться только концепцией добра. 
Поэтому императивы не действительны для божественной воли или вообще для святой 
воли; должное здесь неуместно, потому что хорошее уже само по себе обязательно 
находится в соответствии с законом"241 

Моральные законы являются его выражением и потому не связывают его. Такова 
верховная душа, являющаяся творцом ценностей и сварат242 – законом для самого 
себя. В системе мира мы имеем три класса существ: 1) те, кто стремятся к 
чрезмерным притязаниям и удовлетворению инстинктивных потребностей, дурные люди,
 которые если и совершают доброе дело, то делают его из эгоистических 
побуждений, таких, как надежда на небо и страх перед адом; 2) люди, которые 
познают закон и стараются сообразоваться с ним с большими усилиями и 
трудностями, потому что их я подвержено разладу, и 3) спасители мира, которые 
преодолели конфликты жизни и достигли умиротворения. Они знают цель жизни и 
живут сообразно ей бессознательно и автоматически. Упанишады рекомендуют нам в 
случаях сомнений и трудностей вести себя таким образом, каким вели бы себя 
познавшие Брахмана, посвятившие себя долгу243. Эти великие люди продолжают 
заниматься своими повседневными трудами, распространяя добродетель, как звезды 
распространяют свет, а цветок – запах, не сознавая этого. Каждый человек может 
достигнуть такого состояния. Возможность стать единым с богом может быть 
установлена только осуществлением этого. Факт осуществления является 
единственным доказательством возможности отождествления человека со всемогущим 
духом. Согласно христианским мыслителям, такое полное проявление бога в 
человеке осуществилось в личности Иисуса. Упанишады заявляют, что все люди 
имеют возможность возвыситься до вершины своего божественного состояния и могут 
осуществить это, если они приложат к этому старание. 

Поскольку мораль имеет значение только в несовершенном мире, где человек 
борется за осуществление своей высшей природы, иногда говорят, что в 
метафизической системе упанишад этике не отведено подобающего ей места. Дойссен 
замечает, что, когда "познание Атмана достигнуто, всякое действие, а поэтому 
также и всякое моральное действие, лишено значения"244. 

На протяжении всего изложенного мы отмечали поводы для таких нареканий. 
Моральная активность не является самоцелью. 

Она переходит в совершенную жизнь. Только это имеет трансцендентальную ценность.
 Освобожденные, как сказано в знаменитом выражении Талмуда, принимают участие 
вместе с всевышним в процессе творения. Здесь мы имеем мораль как повиновение 
закону, замещенному истинной идеей свободного служения цели, спонтанной 
преданности целому. В этом состоянии индивидуальное существо поглощается 
всевышним. Это одно имеет трансцендентальную значимость, но не бесполезной 
также является и моральная борьба как подготовительный путь. 

XV. РЕЛИГИОЗНОЕ СОЗНАНИЕ
Религия в основном – сущность жизни и жизненного опыта. Упанишады предписывают 
три стадии в росте религиозного сознания, а именно: шравана, что буквально 
означает слушание, манана, или размышление, и нидидхьясана, или созерцательное 
размышление245. В первой стадии указывается место традиции в религиозной жизни. 
Для того чтобы положить начало вере в живого бога, необходимо нечто вроде 
традиционного откровения. "Блаженны те, кто не видят, но все же верят". Масса 
людей довольствуется традицией и символом. Тем не менее, религия, согласно 
упанишадам, не должна смешиваться с традиционализмом. Энергичными 
интеллектуальными усилиями мы должны пытаться понять основно