через Оку. Ненадежны были и многие другие князья. 
Рать великого Московского княжества вновь выступила против татар, но ее не 
поддержали другие русские княжества. [293] 
Поэтому решено было отказаться от полевого боя, «уразумев бо во князех и в 
боярех своих и в всех воиньствах своих разньство и распрю, еще же и оскудение 
воиньства»{210}. Дмитрий Донской учел недостаток сил, отсутствие единства в 
рядах московской рати и моральную неустойчивость войска. Москва же имела 
прочные укрепления, позволявшие успешно и длительно обороняться. В этой 
обстановке великий князь московский принял правильное решение: «Не ста на бой 
противу царя (Тохтамыша), ни поднял противу его руки, и силу розпустил»{211}, а 
сам «не во мнозе», т. е. с небольшой дружиной, направился через Переяславль и 
Ростов в Кострому. 
Надо полагать, что Дмитрий назначил Кострому центром сосредоточения главных сил,
 которые он надеялся собрать для борьбы с татарами. Для решения этой задачи 
требовалось много времени. Москва должна была привлечь к себе татар на 
длительный срок, чтобы в это время в 350 км северо-восточнее ее собрать большую 
рать. Князь Владимир Андреевич должен был собрать вторую рать и сосредоточить 
ее в Волок-Ламском, что в 100 км северо-западнее Москвы. 
Татары переправились через Оку «и прежде всех взя град Серпухов, и оттуда поиде 
к Москве воюючи». 
Как только стало известно о приближении врага, «во граде Москве мятеж бысть 
велик: овии бежати хотяху, а инии в граде седяти хотяху»{212}. Все выходы из 
города заняли вооруженные отряды народа и никого не выпускали. Бежать хотели 
знатные и богатые семьи. С большим трудом удалось уехать из Москвы митрополиту 
и семье Дмитрия, что вызвало еще большие разногласия среди горожан. В это время 
в Москву приехал литовский князь Остей, по сообщению летописи — внук Ольгердов, 
возглавивший народ и организовавший оборону. Есть основания предполагать, что 
Остея в Москву послал Дмитрий. Горожане сожгли все московские посады, чтобы 
враг не смог устроить вокруг стен примета. 
В полдень 23 августа 1382 г. передовые части татар подошли к Москве. Стража 
заметила врага и протрубила тревогу. Татары остановились на расстоянии двух — 
трех полетов стрелы от крепостных стен. Затем небольшая группа их подъехала к 
стене. «Есть ли князь Дмитрий во граде?» — спросили татары. Им ответили: «Несть 
его в граде». После этого татары поехали вокруг всей крепостной стены, 
тщательно осматривая ее. Это был разведывательный отряд, который выполнил свою 
задачу и скрылся. 
По приказанию Остея срочно заканчивались работы по укреплению Москвы; ее 
гарнизон и горожане готовились [294] к бою. По сообщению летописца, москвичи 
говорили: «Не устрашимся нахождения татарьского, имеем бо град камень тверд и 
врата железна; и не терпят татарове стояти под градом нашим долго, понеже имеют 
сугуб страх: извнутрь града от нас боятся, а отвне града от князей наших 
устремлениа на них боятся; и се и сами тии татарове вскоре убоятся и побежат в 
поле восвояси»{213}. Следовательно, суть плана войны с татарами заключалась во 
взаимодействии гарнизона сильной крепости с полевыми войсками, что уже имело 
место в период нападения литовского войска на великое Московское княжество. 
24 августа подошли главные силы татар и обложили крепость со всех сторон. 
Москвичи выпустили по одной стреле. В ответ на это татары стали угрожать 
саблями. Тогда русские начали обстреливать противника из луков, самострелов и 
тюфяков, забрасывать татар камнями. 
Стрелы сыпались, «аки дождь силен», и «воздух омрачиша стрелами». Татары были 
меткими стрелками. Русские имели значительные потери и вскоре «одоляху до 
татарскиа стрела паче, неже градскиа». 
Как только у противника обнаружился перевес, он поставил лестницы и устремился 
на стены. Для отражения приступа «гражане же воду в котлях варяще, лиаху на них 
вар и тако взбраняху им». Первый приступ врага москвичи отбили довольно легко. 
Но на смену утомившимся татарам пришли новые силы. Для отражения второго 
приступа горожане пустили в дело все средства обороны: «...Стреляюще и камением 
шибающе, и самострелы напрязающе, и пороки, и тюфяки; есть же неции и самыа тыа 
пушки пущаху на них»{214}. Второй приступ также был отбит с большими потерями 
для врага. Прекратив атаки, противник отступил. Гарнизон Москвы успешно отразил 
два сильных приступа врага, использовав всю имеющуюся у него технику, в том 
числе и пушки. 
Три дня стояли татары, тесно обложив город. На четвертый день им удалось 
обмануть князя Остея «лживыми словесы и лживым миром». В полдень 26 августа к 
крепостной стене приблизились знатные представители Тохтамыша и с ними два 
суздальских князя для подтверждения правильности заявления татар. Не с русским 
народом ведет войну Тохтамыш, говорили татары, а с великим московским князем 
Дмитрием Ивановичем; от москвичей он требует лишь встречи его. с честью и 
небольшими дарами, так как желает видеть город и побывать в нем, «а вам всем 
дает мир и любовь». 
Москвичи поверили татарам и открыли городские ворота. [295] 
Знатные люди во главе с Остеем вышли их встречать. Татары убили Остея, 
ворвались в город и уничтожили почти всех оборонявшихся. Лишь небольшая часть 
москвичей была взята в плен. Москву татары разграбили и сожгли. 
Захватив важный политический и военный центр Руси, Тохтамыш разделил свое 
войско на несколько крупных отрядов и выслал их в двух направлениях с задачей 
захватить и разграбить следующие города: к северо-востоку от Москвы — 
Переяславль, Юрьев, Владимир; к западу и юго-западу от нее — Звенигород, Рузу, 
Можайск, Боровск. 
В это время князь Владимир у Волок-Ламского и великий князь Дмитрий в Костроме