человек — вся каста воинов Японии. Государственный указ установил им 
унизительно маленькие пенсии, наряду с этим позволив им получать другие 
профессии. Похоронным звоном для их касты стал закон о воинской обязанности, 
открывший профессию воина для всех желающих, а закон 1876 года запретил ношение 
традиционных двух мечей.
Класс воинов был теперь лишен своих доходов, общественного статуса, традиций и 
карьеры. Неудивительно, что тысячи таких людей примкнули к главе громадного 
клана Сацума, образовав реакционное движение за изгнание «дьявольских» 
советников, окружающих императора, и восстановление старых порядков (1877). 
Удивительным же стало то, что у многих самураев, даже членов клана Сацума, 
хватило прозорливости, чтобы понять — выбранная дорога была единственно 
возможным путем для Японии — и остаться верными правительству. Через восемь 
месяцев восстание было подавлено, и новый режим сохранился.
Принимая во внимание громадность перемен, которые за несколько лет буквально 
перевернули систему, сохранявшуюся неизменной в течение многих столетий, 
переход произошел относительно безболезненно.
Откровенно сильное правительство, численность и воинственное поведение касты 
самураев, их фанатичная преданность правителю и способность японцев быстро 
освоить западное вооружение и подготовку спасли Японию от большинства 
унизительных и безвозвратных потерь, которые стали уделом других стран Востока 
в этот период. Разумные люди, стоявшие у руководства страной в этот критический 
период истории, отчетливо понимали, что только сплоченная и однородная нация, 
хорошо оснащенная современным оружием, может избавить Японию от судьбы ее более 
слабых соседей. Поэтому все первоначальные договора — открытие шести портов для 
торговли и позволение иностранцам жить в радиусе около 39 километров от них. 
фиксированные на низком уровне импортные пошлины и предоставление иностранцам 
прав экстерриториальности — не вызывали на первых порах возражений. Но по мере 
того как нация сплачивалась, а национальная гордость возрастала, эти условия, в 
особенности последнее, стали вызывать раздражение.
По вполне очевидным причинам цивилизованные государства не склонны были 
передавать своих граждан под юрисдикцию людей, чьи понятия о законе и 
справедливости были совершенно чужды их собственным. И даже в лучших видах 
международного согласия они не соглашались верить в справедливость суда, для 
которого пытка являлась обычной формой допроса; подсудимый был лишен всяких 
прав, даже права знать, в чем его обвиняют; «свидетели» открыто устанавливали 
цену своих показаний, а наказание даже за незначительное нарушение закона могло 
состоять в отсечении конечности. В период пробуждения островного царства 
японская «справедливость» вряд ли могла быть образцом, который удовлетворил бы 
цивилизованные страны. Однако за сравнительно короткий период законы были 
приведены в такой вид, который (в большей или меньшей степени) соответствовал 
западным понятиям, а японцы ощутили, что любое исключение является отражением 
их юридической системы.
Несколько попыток отменить ранее заключенные соглашения были провалены, но в 
1894 году новое соглашение с Великобританией отменило права 
экстерриториальности и дало японцам возможность устанавливать некоторые 
определенные ставки тарифов. Другие страны последовали этому примеру. Однако 
лишь в 1911 году Япония обрела полный контроль над своими импортными и 
экспортными тарифами.
Для внимательного наблюдателя было ясно, что уже в то время японцы выказывали 
первые знаки повышенной чувствительности и раздражительности, которые стали 
столь явными в XX столетии. В отличие от англосаксов, флегматичный темперамент 
которых был вполне естественным, японцы держали свою эмоциональную природу под 
постоянным и строгим контролем. Японцу американский темперамент напоминал 
кастрюлю, содержимое которой кипело и бурлило, порой приподнимало давлением 
крышку и выпускало пар, тогда как характер японца был подобен скороварке, 
плотно закрытой, но в которой постоянно происходит некий процесс, иногда 
«сносящий крышку» и вырывающийся наружу с катастрофическими последствиями. 
Наряду с этим японцам было совершенно ясно, что ключ к признанию их равными в 
мировой политике лежит в воинской доблести и тщательной подготовке страны к 
возможной войне.
Война с Китаем (1894—1895) — опять из-за Кореи, которая нужна была Японии как 
для решения проблем с перенаселенностью своей территории, гак и в качестве 
рынка для своих товаров, — закончилась победой Японии. Боевые корабли под 
флагом с эмблемой восходящего солнца (многие офицеры которых в начале своей 
карьеры были облаченными в шелковые кимоно самураями с узлом волос на макушке и 
двумя мечами за поясом) разгромили своих китайских соседей в грандиозном 
морском сражении, первом в современной истории. Был взят Порт-Артур, а Китай 
лишился Формозы (Тайваня), Пескадорских островов и южной части Маньчжурии. 
Однако Франция, Германия и Россия в совместной ноге оказали давление на Японию, 
заставив ее отказаться от завоеваний в Маньчжурии. То обстоятельство, что они 
оказались лишенными плодов своей победы, лишь утвердило японцев в их убеждении, 
что добыча принадлежит победителю только тогда, когда он достаточно силен, 
чтобы удержать ее.



ВОЗВЫШЕНИЕ ДЕРЖАВЫ


В 1900 году разразилось Боксерское восстание