Копьеносцы делились на подразделения из воинов с легким и тяжелым вооружением. 
Защитное снаряжение и шлемы у них были такими же, как и у соответствующих 
подразделений лучников, хотя легкие копьеносцы чаще показаны в шлемах с 
плюмажем, а не с высоким шишаком. У некоторых шлемов вместо клапанов, 
защищавших уши, имелась кольчужная бармица — завеса, спускавшаяся сзади и по 
бокам и защищавшая подбородок, уши, горло и затылок.



Остроконечный шлем с чешуйчатой бармицей, боевой топор, палица, щит, копье и 
меч в ножнах


В ранний период истории Ассирийской империи мы не имеем никаких данных о 
кавалерии. Великий завоеватель Тиглатпаласар I (ок. 1130—1110 н. э.) ни словом 
не упоминает о ней в своих надписях, и мы не находим ее изображений ни на одном 
из рельефов, относящихся к этому периоду. Редкие скульптуры времен 
Ашшурбанипала (ок. 883— 858 н. э.) изображают конных воинов, еще меньше есть 
скульптурных изображений колесниц. Во времена Саргона II и его сына Синахериба 
(ок. 722—681 н. э.) колесница обычно изображается только как вид царского 
экипажа, а в батальных сценах уже заметное место занимает кавалерия.
Нам остается только ломать голову над тем, почему в течение многих столетий 
лошадь использовалась как тягловая сила, но не как верховое животное. Скифы, по 
всей видимости, были первым народом, ставшим использовать лошадь не только как 
тягловую силу, и очень похоже на правду, что столкновение этих прирожденных 
лошадников с племенами, не знавшими верховой езды, породило греческие легенды о 
кентаврах — полулюдях-полуконях. Но у греков золотого века были и верховые 
лошади, и колесницы, как и у египтян, по крайней мере за пять столетий до 
падения Трои. Но ни те ни другие не использовали в бою кавалерию, так же как и, 
насколько нам известно, все другие народы этого региона. Одно возможное 
объяснение этого заключается в том, что порода имевшихся тогда в регионе 
лошадей была непригодна для военных целей — слишком мала ростом, и лишь с 
появлением через какое-то время завезенных из северных степей более крупных 
животных стало возможным вводить верховые подразделения в армии. Во всяком 
случае, можно констатировать, что самые ранние изображения конных воинов 
представляют собой ассирийских кавалеристов, сидящих в странной и малоудобной 
позе, с босыми ногами, поднятыми так высоко, что колени находятся на уровне 
конского крупа.



Конный копейщик


Эти выглядящие шатко держащимися в седле воины — лучники, и, хотя они вооружены 
также мечами и щитами, не существует изображений, на которых было бы видно 
применение этого вооружения в бою, верхом на лошади. На самом же деле эти 
неловкие конники использовали лошадей только для передвижения, а в бою их 
сопровождали помощники, которые вели коней и держали их, когда лучники метали 
стрелы.
То обстоятельство, что эти первые кавалерийские кони изображены в точно такой 
же упряжи, что и кони для колесниц, вплоть до украшенного орнаментом (и 
совершенно бесполезного для кавалериста) хомута, позволяет предположить, что в 
случае, когда местность была непригодна для использования колесниц, колесничные 
кони выпрягались, и на них верхом передвигались лучники вместе со своими 
колесничими и щитоносцами.
Более поздние рельефы демонстрируют значительный прогресс в искусстве верховой 
езды. Теперь используется седло или подкладка, сам же всадник, уже не босоногий,
 находится в более естественной и, главное, более устойчивой позе. Лучник 
теперь передвигается без сопровождения щитоносцев, он настолько уверен в своем 
искусстве езды, что даже беззаботно бросает уздечку на холку коня, когда 
целится из лука. К этому времени на изображениях появляются и копьеносцы в 
защитном снаряжении, некоторые из них имеют на перевязи за спиной короткий лук 
и колчан. Как лучники, так и копьеносцы вооружены также короткими мечами.



Воин, плывущий через реку на надутом бурдюке


Ассирийцы не были народом мореходов, да и не стали им, даже когда их империя 
протянулась от Персидского залива до Средиземного моря. Заниматься мореходством 
в этих водах они предоставили завоеванным ими народам — финикийцам и, в меньшей 
степени, вавилонянам. В одном из тех редких случаев, когда ассирийцы 
предприняли военный поход за море при царе Синахерибе, этот правитель согнал 
корабелов из Финикии на берега Тигра, где флот вторжения был построен и спущен 
на воду. Острова у побережья порой захватывались путем возведения дамбы, как 
это сделал Александр Македонский при взятии Тира, но, как правило, жители 
такого прибрежного города могли спастись, если успевали добраться до своих