которое могло бы удерживать на расстоянии атакующую конницу. Упомянутая пика 
значительно отличалась от длинного оружия македонской фаланги, была, по всей 
вероятности, короче и легче и при необходимости могла быть использована и в 
качестве метательного оружия.

К IV веку н. э. эти полевые силы были сформированы из самых лучших войск, 
имевшихся в стране. Они были разбиты на три разряда — «палатинцы», 
«комитатенты» и «псевдокомитатенты». Первые, название которых произошло от 
римского слова «дворец», считались лучшими частями в полевых армиях. Примерно 
третья часть тяжеловооруженных легионеров-пехотинцев была прикомандирована к 
полевым армиям, остальные продолжали нести службу на своих старых местах 
расквартирования на границах. Служба в этих пограничных частях была теперь 
согласно закону наследственной. Сыновья солдат должны были становиться тоже 
солдатами, точно так же как, согласно требованию того же закона, все сыновья 
сельскохозяйственных рабочих и ремесленников должны были наследовать занятия 
своих отцов. И нет ничего удивительиого в том, что эти обособленные 
подразделения, часто давно оторванные от Рима и перемешавшиеся с местным 
населением, считались самыми слабыми частями в составе полевых сил.
Чем сильнее становилось давление извне, тем больше усилий приходилось прилагать 
империи для своей защиты. По приблизительным оценкам, общая численность личного 
состава на службе у империи войск всех видов в IV столетии н. э. доходила до 
трех четвертей миллиона человек, и содержание таких сил тяжким грузом ложилось 
на несчастных налогоплательщиков. Войны, эпидемии, неурожаи и даже нередкие 
случаи убийства новорожденных постоянно сокращали число подданных империи. 
Торговля практически замерла, а некогда возделанные поля зарастали травой, их 
владельцы и арендаторы пускались в бега, чтобы скрыться от сборщиков налогов. С 
целью хотя бы частично снова возродить в этих районах жизнь руководство империи 
стало позволять варварам селиться на них, что само по себе создавало опасный 
прецедент.
Со временем наряду с тем, что варвары, живущие в империи, постепенно начинали 
походить на римлян, стал проявляться и обратный процесс — жители провинций и 
армия во все большей степени стали походить на варваров. Часть граждан империи 
начала перенимать варварский сталь жизни — отпускать длинные волосы, носить 
меха и длинные штаны, несмотря на запреты имперских декретов. Индикатором 
нездоровья римской экономической структуры стало то обстоятельство, что 
инициатива роста народонаселения ирходила «сверху» — в ней были прежде всего 
заинтересованы правящие круги империи. В хорошо устроенном обществе со здоровой 
экономикой, в условиях многолетнего мира, вполне можно было бы ожидать 
естественного роста народонаселения и, как следствие, триумфального шествия 
римской цивилизации к северу и востоку.
Однако уже сами громадные размеры империи способствовали ее распаду. Любое 
ослабление центральной власти служило сигналом для генералов в отдаленных 
провинциях попытаться установить в них свое независимое правление либо 
попробовать добыть себе императорский пурпур. В условиях постоянных вторжений 
или только слухов о таких вторжениях естественным образом прерывалась связь 
между различными частями империи. Уже давно стало понятно, что римское 
государство слишком обширно, чтобы оно могло управляться одним человеком из 
одного города. И императору Диоклетиану (284— 305 н. э.) пришлось предпринять 
меры, в соответствии с которыми империя стала управляться четырьмя правителями 
— двое из которых, будучи старшими правителями, именовались Августами, а двое 
их помощников получили титул Цезарей.

При новой системе управления запад империи оказался под началом Максимиана 
(Август), который управлял Италией и Африкой, и Константина (Цезарь), 
правившего Испанией, Галлией и Британией. Диоклетиан, как старший Август, 
оставил себе управление такими важными территориями, как Египет, Азия, Фракия и 
Македония, в то время как Галерий (Цезарь) правил Паннонией и Мёзией. Пока все 
управление оставалось в опытных руках Диоклетиана, все шло хорошо, но после его 
добровольного отречения от власти на волю вырвались старые обиды и вражда, 
которые в результате и привели к провозглашению императором Константина (сына 
Цезаря Константина). Ни один из четырех дворов Августов и Цезарей не находился 
в Риме, и Константин, создавший свою новую столицу в Византии, нанес новый, 
теперь уже окончательный удар, добивший верховенство Вечного города.
Преемникам Константина — в разгар гражданских войн и внутренних раздоров — пока 
еще удавалось удерживать разрываемую на части империю, но от нее уже мало что 
осталось. Дворы императоров копировали дворы восточных владык; какая бы то ни 
было свобода сената и народа с правлением Августов исчезла, а легионы, бывшие 
некогда предметом гордости Италии, состояли по большей части из варваров, разве 
что немногим более цивилизованных, чем те племена, из которых их набирали. Лишь 
благодаря традициям и организации былой имперской армии удавалось даже сейчас, 
после многих лет внутренних беспорядков, отражать вторжения извне, случавшиеся 
все чаше и со все большей энергией.
Большие изменения в армии произошли в IV столетии н. э., когда основным родом 
войск вместо пехоты стала конница. В сложившихся обстоятельствах эта 
значительная перемена, шедшая вразрез с вековыми традициями, была вполне 
логичной. Крупные пехотные формирования всегда были не слишком маневренными. 
Даже Александр Македонский, располагая превосходно подготовленными и обученными 
македонскими фалангами, отдавал предпочтение коннице в качестве решающего рода 
войск, наносящего сокрушительный удар по врагу. С другой стороны, действуя 
против неприятеля, в составе войск которого была значительной доля конницы,