безопасность строя зависела от каждого человека, поддерживаемого своим соседом, 
и каждому воину приходилось подчинять свои личные желания и страхи во имя 
единства и успеха всего строя. То обстоятельство, что в небольшом и тесном 
обществе городов-государств сосед в строю вполне мог быть и соседом в 
гражданской жизни, также являлось важным фактором, содействуя соблюдению 
дисциплины.
Но древний грек, за исключением спартанцев, был исключительным индивидуалистом, 
обладавшим впечатлительной душой, склонной к ликованию в случае победы, но и 
способной, даже слишком поспешно, признать поражение. Его дух — рожденный под 
гимны в честь Аполлона и воинственные кличи, укрепившийся в боевом единстве со 
своими товарищами-воинами — мог бросить его вперед навстречу страшной 
опасности; но, как только экзальтация ослабевала, а опасность возрастала, его 
разум начинал подсказывать, что хорошо бы найти где-нибудь местечко поспокойнее.
 Один англичанин в 1915 году с горечью заметил по поводу какого-то 
подразделения союзных войск, отступление которого поставило под удар позиции 
его полка: «Они наступали как черти — в обе стороны». Подозревают, что эти 
слова были высказаны именно по поводу греков.



Сражение за тело Ахиллеса — с росписи на вазе. Обратите внимание на двойной 
гребень на шлеме центральной фигуры


Хотя соперничество между городами было более чем обычным делом, средний грек 
отнюдь не отличался особой воинственностью. Он не колеблясь следовал призыву к 
оружию, если то была воля его города, но отнюдь не рвался в бой просто для того,
 чтобы от души помахать мечом, подобно воинам севера более поздних эпох. Как у 
добропорядочного гражданина, у него были другие дела, которые надо было делать, 
и, без сомнения, реакция его на такой призыв была точно такой же, как и у 
резервиста наших дней, которого оторвали от семьи и его занятий. К тому же его 
дух отнюдь не вдохновляла какая-нибудь блестящая религиозная идея — вроде 
вечного блаженства в случае смерти на поле брани. Загробная жизнь для древних 
греков была достаточно печальным и беспокойным делом — вечным пребыванием в 
мрачном царстве Плутона, «где смерть царит без края и без чувства». В разговоре 
с Одиссеем тень могучего Ахилла говорит:


Почел бы я за счастье
Быть батраком у последнего оборванца,
Чем править всеми здесь,
Спустившимися в Аид.


Для влюбленных в жизнь древних греков перспектива променять общество своих 
товарищей и всю полноту земного существования на вечное прозябание в мрачном 
подземном мире выглядела отнюдь не привлекательно.
В отличие от древних римлян, чья манера сражаться лицом к лицу с противником, 
действуя коротким мечом, требовала большого мастерства и постоянных тренировок, 
древнегреческий бюргер, по всей видимости, не проводил большую часть своего 
свободного времени в воинской подготовке. Он был способен сохранять свое место 
в общем строю фаланги и действовать копьем и щитом, но его вряд ли стоит 
считать дисциплинированной боевой машиной. В сражении с таким же жителем 
другого греческого города шансы у обоих противников были примерно равными. Но в 
бою с человеком, который большую часть своей жизни посвятил войне, у такого 
солдата-гражданина шансов устоять обычно было немного — и потому здесь в полной 
мере проявляла себя долгая военная подготовка спартанцев. В этом также крылась 
причина увеличения доли наемных войск, профессиональных солдат, единственным 
занятием которых была война и кто обычно своим опытом и дисциплиной возмещал 
нехватку патриотизма.
Для людей со средними способностями рядовых граждан-солдат боевой порядок 
фаланги, вооруженной копьями, был идеальным решением. Он предоставлял 
военачальнику боевую единицу, простую в управлении, требующую, по крайней мере 
в своей первоначальной форме, минимальной подготовки, в то же время обеспечивая 
каждому члену фаланги максимальную моральную и физическую поддержку. Существует 
мнение, что развитие тяжеловооруженной пехоты способствовало курсу на 
демократизацию общества, тогда как в таких государствах, как Фессалия, которые 
сделали ставку в основном на тяжелую конницу, то есть на богатых людей, могущих 
позволить себе приобретение боевых коней, оружия и защитного вооружения, 
демократия не была популярна.



Два приема выстраивания в боевую линию



Построение фаланги варьировалось в зависимости от обстоятельств. Обычно в 
глубину она состояла из восьми рядов. Как именно она формировалась, мы в 
точности не знаем. Спартанцы подразделяли весь строй на тога численностью около