Уильям Карман История огнестрельного оружия. С древнейших времен до XX века Уильям Карман, признанный эксперт по истории огнестрельного оружия, написал компетентное справочное исследование, из которого вы узнаете об эволюции многочисленных разновидностей артиллерийского оружия, строении и модификации мушкетов, винтовок, карабинов, пистолей, мин, гранат и ракет. Автор рассказывает об изобретателях, внесших свой вклад в становление этого вида военной техники, и дает подробный обзор развития огнестрельного оружия, охватывая период от древних ассирийцев и греков до начала двадцатого века. Введение Исследование истории огнестрельного оружия может пойти по пути описания огромного числа изобретений, ввиду чего я решил ограничить рассматриваемую мной область исходя из определения, даваемого «Новым Оксфордским словарем английского языка», в соответствии с которым огнестрельное оружие есть «орудие, из которого метательные снаряды выбрасываются посредством взрыва пороха или иного взрывчатого вещества». Таким образом, узкое определение огнестрельного оружия как оружия, носимого в руках или в ладони, не точно, и в это понятие следует включить также множество разновидностей тяжелой артиллерии. Поэтому вновь необходимо более точное определение. Изначально в понятие древней (механической) артиллерии входили гигантские пращи, катапульты, торсионные стрелометы – спрингалды и другие метательные машины, однако, поскольку снаряд в них приводился в движение не с помощью взрывчатого вещества, эта разновидность артиллерии оставлена за рамками данной работы. Таким образом, мы будем рассматривать основные типы огнестрельного оружия, среди них: тяжелая артиллерия – как передвижная, так и стационарная, легкая, включающая траншейные минометы, которые хотя и переносимы человеком, тем не менее при стрельбе устанавливаются на землю. Кроме того, рассматривается группа еще более легкого стрелкового оружия, отличительным признаком которого является возможность стрельбы из него на весу, посредством обеих рук, к этой категории оружия относится мушкет, использование которого возможно при упоре в плечо, и, наконец, легчайшее оружие, носимое и используемое одной рукой, – пистолеты и револьверы. Если данный вопрос рассматривать во временных координатах, то медленное развитие тяжелой артиллерии, особенно в ее начальный период, несопоставимо с быстрыми изменениями в конструкции мушкетов. По этой причине более или менее последовательное раздельное изложение развития каждого из типов огнестрельного оружия представляется более отчетливым и ясным для понимания. Наконец, нам следует коснуться изобретений хотя и возникших в рамках установленной классификации, но впоследствии их переросших. К примеру, пусковая ракетная установка еще может рассматриваться как огнестрельное оружие, однако сама ракета, развившаяся в самоуправляемый или радиоуправляемый снаряд, уже мало отличается от дистанционно управляемого самолета и едва ли может быть причислена к категории огнестрельного оружия. Многие типы автоматических пистолетов и карабинов нынешнего времени также могут служить поводом для разночтений. Поэтому было принято решение завершить данное исследование описанием огнестрельного оружия, использовавшегося в Первую мировую войну, чтобы таким образом избежать близорукого взгляда на современность. К тому же это позволяет говорить о современных тенденциях в конструировании, не вовлекаясь в сложные, противоречивые дискуссии, а также не слишком углубляясь во множество трудных для понимания деталей. Конструкция собственно огнестрельного оружия тесно связана с особенностями снаряда, а также взрывчатого вещества, приводящего его в движение. Этот вопрос оказывает непосредственное влияние на разработку огнестрельного оружия, почему мы тщательно его исследовали. Столь же важную роль в цепочке технического развития играют методы воспламенения или подрыва метательного взрывчатого вещества, которые также подверглись рассмотрению. В определенном смысле более точным было бы название не «огнестрельное оружие», а «взрывчатое оружие», но я предпочел использовать в книге традиционное выражение. Поэтому будет вполне уместно обсудить древние способы боевого применения огня, поскольку они привели к изобретению пороха, а позднее – и других, более эффективных взрывчатых веществ. Здесь мы не рассматриваем торпеды, поскольку они являются самостоятельным видом оружия и как таковые не входят в круг наших интересов. Так как тяжелые бомбы и мощные фугасные заряды представляют собой не орудия, а метательные снаряды, то они также исключены из рассмотрения. Будут описаны гранаты и некоторые типы бомб, поскольку хотя они и являются снарядами, но в некоторых случаях ими стреляли из артиллерийских орудий или мушкетов. Вот все, что можно сказать о предметах данного исследования. Мы не всегда в состоянии определить, кто был «отцом» того или иного изобретения. В некоторых случаях создание или усовершенствование определенного вида оружия проходило настолько медленно, что на ключевых стадиях этого процесса в него могли внести свой вклад несколько лиц, что не имеет особого значения. Гораздо важнее здесь датировка изобретений, нежели конкретные имена изобретателей. Начало применения пороха в огнестрельном оружии относится к концу периода, именуемого Средневековьем. Времена расцвета греческой и римской культуры были уже далеко в прошлом, и народы пребывали в невежестве и погрязли в предрассудках. Образованным классом являлось духовенство, монахини переписывались с другими просвещенными людьми и проводили различные научные эксперименты и опыты. Однако стремление к новому знанию не освобождало их от опасностей. Владение нетрадиционным знанием и изобретательство могли привести к обвинению в колдовстве или в сношениях с дьяволом. За обладание новыми знаниями просвещенных людей бросали в тюрьмы – примером тому может служить судьба францисканского монаха Роджера Бэкона, – не говоря уже о том, что даже один из римских пап не смог избежать такого бесчестья. Исходя из сказанного легко понять, почему о многих изобретениях не сообщалось публично – так, чтобы о них могли узнать все и каждый, – напротив, они часто зашифровывались, а порой авторы и вовсе не доверяли бумаге. Таким образом, известность изобретение получало весьма запутанным путем, а сведения об его авторе часто терялись. Как же это отличается от нашей эпохи, когда изобретатель нового военного орудия может надолго привлечь внимание газет, а иногда и судов – до тех пор, пока правительство не решит, готово ли оно заплатить изобретателю, и если да, то сколько. Предания и легенды доносят до нас имена древних изобретателей, однако порой это совсем не те имена. Несмотря на это, я попытался проследить историю огнестрельного оружия, а также тех людей, кто шаг за шагом творил эту историю, начиная с ее первых этапов на заре становления современной науки. Рис. 1. A – пушечная повозка, 1544 г. Б – пушка под названием «Политика», 1544 г. В – лафет с подъемным механизмом, XVIII в. Глава 1 ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ОГНЯ НА ВОЙНЕ РАННИЕ ЭКСПЕРИМЕНТЫ Словосочетание «огнестрельное оружие» означает боевое средство, способное выбрасывать снаряд при помощи внезапного взрыва. Прилагательное «огнестрельный» указывает на результат моментального сгорания пороха. Однако огонь использовался еще задолго до появления пороха и изобретения методов его применения. Первоначально использование огня имело характер прямого поджога, когда всадник швырял пылающий факел на крышу деревянного дома своей беззащитной жертвы или на способный загореться участок крепостной стены. Ассирийцы и древние греки прекрасно умели использовать огонь как для нападения, так и для защиты, о чем свидетельствуют барельефы того времени и тексты Гомера. При таком использовании огня возникла необходимость в различных метательных средствах. Кинуть издали горящий факел – что может быть проще, но вскоре для поджогов стали применять сосуды, начиненные горючими смесями, а также наконечники стрел. Однако и они не были лишены недостатков. Римский историк IV века утверждает, что подобные стрелы следует выпускать мягко, поскольку быстролетящая стрела будет потушена встречным потоком воздуха. Библия свидетельствует о способе распространения огня с помощью животных: «И пошел Самсон, и поймал триста лисиц, и взял факелы, и связал хвост с хвостом, и привязал по факелу между двумя хвостами; и зажег факелы, и пустил их на жатву Филистимскую, и выжег и копны и нежатый хлеб, и виноградные сады и масличные» (Книга Судей, 15: 4, 15: 5). В точности следуя традиции Ветхого Завета, филистимляне воздали Самсону тем же, предав огню его жену и тестя. Необычный способ получения огня приписывается Архимеду: при осаде Сиракуз он, чтобы поджечь корабли римлян, с успехом применил большие зажигательные линзы. Одно из семи чудес света – маяк Фаросский в Александрии, – по преданию, также имел на вершине большие зеркала, с помощью которых можно было концентрировать солнечные лучи и направлять их даже с расстояния в сто миль (если верить этой легенде) на вражеские корабли для поджога такелажа. В Артиллерийском музее Стокгольма находится древнее зажигательное зеркало, которое могло бы использоваться для достижения подобных целей. Как мы увидим позднее, эксперименты с такими материалами, как нефть, смола, сера и прочие горючие ингредиенты, способствовали продвижению по пути к изобретению пороха. Даже применение самых ранних, малоэффективных пока составов существенно увеличивало тяготы, выпадавшие на долю осажденных городов. Зажигательные смеси, будучи от природы клейкими, не только прилипали к любому предмету, на который попадали, но также растекались. Потушить их было почти невозможно. Во время осады Платей в 439 году до н. э. жители города были вынуждены защищать деревянные части своих укреплений чехлами из кожи, чтобы уменьшить урон, наносимый зажигательными снарядами, которые метали напавшие на город пелопоннесцы. Спартанцы также пользовались горючими материалами. Они наваливали под стены города громадные связки дров и поджигали их, предварительно залив смесью серы и смолы. Эта смесь едва ли могла считаться прославленным «греческим огнем», который невозможно потушить, неожиданный ливень мог погасить пламя и тем спасти городские стены. Изобретение для метания жидкого огня было использовано беотийцами во время осады Делиума в 424 году до н. э. Фукидид в четвертой книге своей «Истории» описывает пустотелый древесный ствол, покрытый сверху железом. «Они разрезали вдоль большое бревно и, выбрав сердцевину от одного конца до другого, затем вновь аккуратно соединили половинки, подвесив к ним с одного конца на цепях закрытый котел. Потом бревно покрыли железом и железной же трубой соединили с котлом. Все это они привезли на телегах издалека к той части стены, которая построена была в основном из лозы и бревен, а когда подошли близко, то присоединили к концу бревна большие мехи и стали ими дуть. Сильная струя воздуха, попадая внутрь закрытого котла, который заполнен был зажженными углями, серой и смолой, произвела громадный жар и подожгла стену. Защитники этого не могли выдержать и бежали. Таким путем укрепление было захвачено». Огонь, выбрасываемый из машин, применялся также при осаде Сиракуз в 413 году до н. э. и Родоса в 304 году до н. э. Изготавливались новые смеси, улучшавшие качество огня, а Эней Тактик, живший около 350 года до н. э., записал один из рецептов, в котором рекомендует: «Взять смолы, серы, пакли, манны, ароматических смол и щепок тех смолистых деревьев, из которых делают факелы. Зажечь эту смесь и бросать поверх того предмета, который вам желательно спалить дотла». Он также советует наполнять своим составом емкости яйцевидной формы и швырять их на вражеские корабли, предварительно запалив. «ГРЕЧЕСКИЙ ОГОНЬ» По всей видимости, изменений в рассматриваемой нами области вплоть до конца VII столетия н. э. почти не происходило. Затем появляется знаменитый «греческий огонь», так долго наводивший ужас на противников древней Византийской империи. Он был настолько эффективен, что его состав стал считаться государственной тайной, разглашение которой сулило самые страшные наказания. Утверждалось, что «греческий огонь» был изобретением Каллиника, архитектора из Гелиополя или Баальбека в Сирии. Эту полужидкую смесь, известную в то время под названием «морской огонь», было в высшей степени трудно погасить, а вода делала ее только еще более опасной. Свою формулу Каллиник передал императору Константину Погонату, с целью использовать его против арабов, осаждавших в то время главный город Византии – Константинополь. Новый состав был весьма результативно использован уже в следующем, 674 году н.  э., когда с его помощью удалось уничтожить флот сарацин. Император приказал снабдить метательными трубами быстроходные парусные суда. Погасить «греческий огонь», попавший на деревянные части вражеских кораблей, было в высшей степени трудно; подходящими средствами для этого считались тогда лишь уксус, вино или песок. Большие усилия прилагались к тому, чтобы сберечь эту государственную тайну, так что даже рецепт изготовления смеси не был записан. Император Константин VII Порфирородный писал своему сыну, что тот обязан «в первую очередь направить все свое внимание на жидкий огонь, выбрасываемый посредством труб; и ежели осмелятся спросить у тебя об этой тайне, как это часто случалось со мной самим, ты должен отказаться и отвергнуть любые мольбы, указав, что данный огонь был дарован и объяснен ангелом великому и святому христианскому императору Константину». Свой наказ он сопровождает страшными угрозами в отношении всякого, кто осмелится раскрыть тайну. Другие подробности о методах использования этого «морского огня» встречаются в конце IX столетия в сочинениях императора Льва VI, известного также под именем Философ, где утверждается, что искусственный огонь следует извергать при помощи сифонов. Эти сифоны изготавливались из бронзы и размещались на носу всякого военного корабля и были защищены деревом. Кроме того, Лев IX в своем трактате «Тактика» предписывает офицерам применять недавно изобретенные ручные трубы, причем извергать огонь из них рекомендует под прикрытием железных щитов. Дочь императора Алексея I Комнина, принцесса Анна Комнина, в книге о жизни своего отца сообщает нам много важного о военных орудиях. В этой работе, озаглавленной «Алексиада», она утверждает, что клейкую смолу ели и других вечнозеленых хвойных растений необходимо истолочь и смешать с серой. Когда эта смесь будет выдуваться через пустотелые тростниковые трубы сильным и непрерывным потоком воздуха, зажигаясь на выходе, то длинные языки пламени спалят лица врагов подобно вспышкам молний. Однако принцесса опускает самое важное, по сути сохраняя тайну. На раскрытие этой загадки было потрачено много времени и сил. Френсис Тросе в своих «Военных древностях» пишет, что в состав греческого огня входили битум, сера и сырая нефть, однако полковник Хайм в книге «Происхождение пороха» делает предположение, что недостающим ингредиентом является негашеная известь. Он указывает, что сырая нефть или любое подобное ей вещество не было продуктом, распространенным в Византии, и его следовало импортировать, причем в первую очередь – из арабских или сарацинских стран. А это значит, что о его использовании враги вскоре догадались бы. В то же время негашеную известь, не возбуждая ничьих подозрений, могли легко приготовить мастера, занимавшиеся строительством. Причем реакция, протекающая при контакте этого вещества с водой, приводила бы только к повышению температуры горения. В 1939 году немецкий автор Альберт Хаусенштейн заявил, что проводимые им эксперименты с негашеной известью, серой и сырой нефтью оказались успешны, однако другие экспериментаторы позднее указывали, что практика доказывает неэффективность этого состава, поскольку процесс гашения извести выделяет недостаточно тепла для испарения и зажигания сырой нефти. Нефть обволакивает частицы негашеной извести и препятствует ее реакции с водой. Тем не менее непосредственное зажигание состава оказывается вполне эффективным. Тайна этого состава, скорее всего, никогда не будет раскрыта, что, тем не менее, не является значительной потерей, поскольку современные методики и без того переводят в категорию забав то, что некогда являлось эпохальным открытием и, в числе прочего, на долгие годы обеспечило существование Византийской империи. Анна Комнина так сообщает о трубах или сифонах, устанавливаемых на византийских судах: «На носу каждого корабля находились головы львов или иных сухопутных животных, изготовленные из бронзы или железа и позолоченные, притом столь ужасные, что на них было страшно глядеть; устраивали те головы таким образом, чтобы из их раскрытых пастей извергался огонь, а осуществлялось это солдатами при помощи послушных им механизмов». О сифонах или насосах было хорошо известно в Греции и Риме, где для борьбы с пожарами использовали простейшие пожарные машины. Сифон на каждом корабле обслуживался двумя передними гребцами, один из которых назывался «сифонатором». В его обязанности входило «наводить» сифон. Должно быть, орудие устанавливалось на вращающейся подвеске, поскольку в морском сражении с пизанским [1] флотом у острова Родос в 1103 году неприятель был приведен в ужас машинами, которые под любым углом, даже вбок или с наклоном вниз могли направлять на него огонь. Отчет о битве предоставляет нам все подробности. Первая атака корабля византийского адмирала закончилась провалом, поскольку он метнул свой огонь слишком рано и не попал во вражеское судно. Следующий корабль его флота протаранил неприятельское судно и поджег его. После успешного нападения византийский корабль отцепился от горящего противника и направил смертоносный огонь еще на три вражеских судна, вслед за чем пизанский флот отступил с места сражения. Маленькие ручные сифоны могли быть двух типов. Один источник сообщает о шаре, который выбрасывался из длинной пустотелой трубы и на выходе из нее зажигался от запального огня, в то время как другой автор описывает снаряд, приводимый в движение воздухом. Мехи, духовые трубы, устройства наподобие спринцовки – все это, по-видимому, годится для выбрасывания огня, однако решить, что же в действительности имели в виду авторы этих описаний, затруднительно, а причудливые рисунки того периода, изображающие «огненосные» корабли в действии, не помогают прояснить этот вопрос. Вот иллюстрация морской битвы, показывающая корабль с орудием, изрыгающим огонь, который окутывает вражеское судно пылающим облаком. Рисунок заимствован из греческого манускрипта Скилиция, однако из него мало что можно понять, поскольку находящийся на носу корабля «огнеметчик», или, по принятой тогда терминологии, «сифонатор», изображен склонившимся к своему аппарату и держащим одну руку на его трубе, в то время как его взгляд направлен куда-то в сторону. Рис. 2. Применение «греческого огня» с помощью насоса Так как ни одно государство, кроме Византии, не освоило производство этой секретной горючей смеси, с 1097 года, времени начала Крестовых походов, стали использоваться различные его имитации, в большинстве случаев представляющие собой давно уже известную смесь серы и битума со смолой хвойных деревьев или другими клейкими веществами с добавлением нефти или иных составляющих. Написанное ритмизованной прозой повествование о Ричарде Львиное Сердце, относящееся ко времени правления английского короля Эдуарда I, сообщает нам, что: King Richard oute of hys galye  Caste wyldefyr into the skye And fyr Gregeys into the see And al on fyr were there [2] . Как мы видим, поэтический текст свидетельствует о том, что король обладал секретом «морского огня», однако подтверждений данного факта нет. Между прочим, термин «греческий огонь» не использовался ни в греческом языке, ни в языках мусульманских народов, он возникает с того момента, когда во время Крестовых походов с жидким огнем познакомились западные христиане. Это происходило хотя бы потому, что ни один гражданин Византийской империи ни при каких обстоятельствах не унизил бы ни себя самого, ни своих соотечественников, назвавшись греком. Но настоящий «греческий огонь» постепенно вышел из употребления, и всякие упоминания о его использовании после 1200 года совершенно исчезают. Основная причина такого забвения заключается, как видно, в том, что византийцы постепенно потеряли свою былую воинственность и начали вырождаться. В 1200 году командовавший византийским флотом Михаил Струфон продал в Константинополе все военно-морские запасы и «обратил в деньги не только железные скрепы и якори кораблей, но даже паруса их и такелаж, оставив военный флот без единого большого корабля». Деньги он присвоил себе, и с этого момента секрет жидкого огня был, как видно, утерян. Когда четыре года спустя участники Четвертого крестового похода напали на своих бывших союзников – христиан Константинополя, шестнадцать боевых кораблей Византии обладали только весьма несовершенными устройствами грозного прежде «греческого огня», с которыми венецианцы быстро управились. Сарацины не замедлили использовать огонь как оружие в своей борьбе с крестоносцами. В 1191 году в Акре, когда осадные башни крестоносцев начали угрожать городу, некий ремесленник, мастер по обработке металла из Дамаска, предложил план, заключавшийся в следующем: «Чтобы обмануть христиан, он забросал одну из осадных башен горшками с нефтью и иными горючими материалами, не зажигая их. Тогда христиане, ободрившись, забрались с триумфом на самый верх башни и принялись осыпать правоверных насмешками. Тем временем человек из Дамаска, подождав, пока смесь в горшках достаточно растеклась, вновь метнул, теперь уже горшок с хорошо разгоревшимся содержимым. Тотчас огонь охватил все вокруг, и башня сгорела. Пламя было так велико, что неверные не имели времени спуститься вниз. Люди, орудия – все сгорело. Две оставшиеся осадные башни были уничтожены таким же манером». Несмотря на то что этот огонь не был вызван составом, которым пользовались византийцы, его хватило, чтобы вогнать христиан в великий страх. Жан де Жуэнвиль, автор хроники «Histoire du Roy Saint Loys» [3] , своими глазами видевший результаты действия огня, сообщает об ужасе, который в 1249 году он вызвал среди командиров армии святого Людовика [4] во время осады Дамиетты. Было решено, что всякий раз, когда неверные будут использовать огонь, каждый будет повергаться на локти и колени и молить Господа об общем избавлении от этой напасти. Однако результаты применения огня, как кажется, не давали оснований для подобного страха, поскольку некоторые из боевых башен, подожженных таким образом, были спасены от пожара. Жуэнвиль описывает свои ощущения в таких словах: «Сарацины привезли боевую машину, именуемую камнеметом, и заложили в ее чашу греческий огонь. Огонь этот был таков, что, когда летел, спереди выглядел размером с бочонок от вержюса (в XIII столетии так назывался пряный соус, приготовленный из сока диких яблок), а тянущийся за ним огненный хвост длину имел с большое боевое копье. Шум, который он издавал в движении, подобен был грому небесному. Подобен он был дракону, летящему по воздуху. От него исходил великий свет, столь яркий, что в лагере все было видно так же ясно, как если бы стоял день». Четырехкратное упоминание об использовании для метания огня гигантских арбалетов показывает, что сифоны или помпы не использовались, поскольку они предназначались только для византийского огня. Джеффри де Винесауф (он сопровождал короля Ричарда I в Крестовых походах) в своей рукописи «Itinerari cum Regis Ricardi» [5] сообщает об огне, «oleum incendiarium, quod vulgo Ignem Graecum nominant» [6] , который, «обладая гнусным запахом и голубым пламенем, пожирает даже кремень и железо и к тому же не может быть потушен водой; однако, посыпав его песком, возможно его ярость умерить, а вылитый на него уксус тушит его». Типы машин, применявшихся для метания бочонков с огнем, могли основываться на принципах натяжения (гигантские луки), кручения (скрученный канат) или противовеса (груз на конце качающегося коромысла). Постоянные упоминания об использовании такого рода «артиллерии» в европейских и азиатских войнах, в особенности с учетом цветистости языка, на котором толкуется о громах и молниях, вполне могли вызвать сумятицу в головах поздних авторов, решивших, что огнестрельное оружие и пушки использовались намного раньше времени их действительного применения. Применение огня в Европе зафиксировано Роджером де Ховеденом, который отмечает, что король Франции Филипп-Август использовал его в 1193 году для сожжения английских кораблей в гавани Дьепа во время осады. Этот монарх, вступив в Акру, обнаружил там значительное количество зажигательных материалов, уже готовых к употреблению, и привез их с собой в Европу для использования их против своих собратьев-христиан. Даже Эдуард I при осаде замка Стирлинг в 1304 году приказывал применять «живой огонь» против шотландцев. Спустя пятнадцать лет фламандский инженер Крэб защищал осажденный Эдуардом II Бервик при помощи зажигательной смеси, содержавшей смолу, деготь, жир, серу и очесы льна. Джон Арденн, хирург эпохи Эдуарда III, предложил, помимо длинных боевых луков и арбалетов, применявшихся для метания зажигательных материалов, использовать также птиц и животных для переноски огненных составов в железных или медных сосудах. В рукописи, хранящейся в коллекции Хауслауб в Вене, изображена собака в кольчужной попоне с притороченной пикой и пылающим горшком на спине, скачками несущаяся навстречу врагу. Там же изображены кошка и летящая птица, принужденные к выполнению этой опасной и «малоприятной» службы. Рис. 3. Огонь, переносимый собакой и птицей, Средние века Во французском манускрипте XIV столетия изображена большая баллиста, мечущая во врага бочонок с зажигательным материалом, и там же, на другой странице, показан всадник в доспехах, несущийся вперед с копьем, снабженным пылающим наконечником. На континенте, когда в 1383 году гарнизон Ипра был осажден епископом Норвича, французы настолько успешно оборонялись, используя камни, стрелы, копья, так называемый «греческий огонь» и другие метательные снаряды, что англичане прекратили осаду, бросив даже свои пушки. Те же самые англичане вскоре после этого сами были осаждены в городе Барбург французами, которые забросали их таким количеством зажигательных смесей, что выжгли третью часть города и принудили гарнизон к сдаче. Мэттью Пэрис отмечает, что в 1249 году при осаде Дамиетты использовались горящие стрелы, несшие небольшие емкости с негашеной известью. Про английских лучников сообщали, что у них в запасе есть spicula ignitia, то есть стрелы с наконечниками, несшими жидкий огонь. Было известно, что 1547 году они находились на складах в Нью-Хейвене и Бервике. Существовали особые типы луков, именовавшиеся «слор» (slur) [7] , в ноябре 1588 года был издан приказ об их закупке в комплекте с необходимыми для них двадцатью дюжинами зажигательных стрел по пять шиллингов за дюжину. Сэр Джон Хокинс обосновывает применение зажигательных стрел в своей книге 1593 года «Путешествие в Южное море», где пишет: чтобы приводить в беспорядок и портить вражеские паруса и такелаж, огненные стрелы следует выпускать из слор-луков. В перечне военно-морских запасов за 1599 год числятся стрелы для длинных боевых луков, снабженные зажигательными наконечниками, наряду со стрелами для слор-луков с подобными наконечниками. Даже обыкновенный горшок из обожженной глины превращали в наступательное метательное оружие, о чем свидетельствует изданная в 1573 году во Франкфурте книга, содержащая наставления о том, как использовать эти горшки, наполняя их смесью пепла и истолченной негашеной извести, после чего их следовало бросать во врага. В Своде государственных документов (серия внутренних дел) в перечне боеприпасов, поставленных войскам под командованием лорда Леннокса, отправившегося в 1545 году в Шотландию, присутствует столь необычный пункт, как «XX тронков (tronckes), снаряженных жидким огнем». Изображение этих «тронков», или «тромбов», приводится в книге П. Уайтхорна «Certain Waies for the ordering of Souldiers in Battelray» [8] , изданной в 1560 году. Они описаны как пустотелые деревянные цилиндры, «толстые, как ляжка мужчины, а длиной в элл» [9] , которые начинялись смесью серы, древесного угля, смолы, скипидара, осадочной морской соли и селитры. Именно селитра произвела переворот во многих экспериментах того времени, поскольку ее использовали в очищенном виде в различных зажигательных составах, что привело к изобретению пороха. Пики с горящими наконечниками использовались в английской Гражданской войне. Принц Руперт в своих «Поденных записках» отмечает, что в 1643 году во время осады Бристоля роялистами «подполковник Литтлтон (из полка Бовли) проехал с огненной пикой позади вражеских линий и совершенно очистил то место от его защитников; иные из которых выкрикивали: «Бешеный огонь!» Так линия была очищена на большом протяжении». Позднее, после того как мушкетерам не удалось опрокинуть обороняющийся отряд, «капитан Клерк, знаменосец Ходжкинсон и еще другие ринулись на них с огненными пиками, так что ни люди, ни лошади не могли этого вытерпеть. Таким образом, эти огненные пики обеспечили успех дела». Некий французский инженер, Гамбер из Манта, похвалялся, что он заново открыл секрет изготовления «греческого огня», однако знаток древностей Френсис Гросе замечает, что, к счастью для человечества, этот секрет был с тех пор утерян. Гросе также говорит о химиках из Британии, Франции и Голландии, которые тоже восстановили тайный рецепт, однако правительства этих стран из гуманитарных соображений запретили распространять эту информацию. Был еще некий римлянин по имени Поли, который в 1702 году изобрел «опасный огонь», секрет которого был куплен Людовиком XIV для того только, чтобы не допустить его распространения. В тот же самый год прусская армия получила некий аппарат под названием «Schlangen-Brand-spritze», т. е. «Змей – распылитель огня», про который его изобретатель П. Ланге утверждал, что он в состоянии выбрасывать облако пламени и огня шириной двенадцать футов и длиной сорок шагов. Два таких распылителя могли защищать пролом в стене укрепления, а сам аппарат был так легок, что его могли унести четыре человека. Эту машину можно было также использовать на море для зажигания вражеских кораблей; позднее было предложено заправлять аппарат водой и использовать для тушения пожаров. Однако к 1704 году изобретение было, по всей видимости, забыто, без сомнения – по причине своей неспособности дать обещанные высокие результаты. Другой французский инженер, Дюпре, в 1753 году изобрел горючую жидкость наподобие «греческого огня». Три года спустя ее испытали в гавани Гавра, с помощью помпы облив ею небольшой шлюп, после чего судно подожгли. Уже в следующем году, во время бомбардировки Гавра англичанами, было предложено использовать изобретение, однако высочайшее одобрение на этот счет не было получено. Огонь использовался в боевых действиях и в XIX столетии. В течение некоторого времени в Америке краснокожие применяли против белых поселенцев зажигательные стрелы. Это же оружие использовали китайцы против французов уже примерно в 1860 году. Во время Гражданской войны в Соединенных Штатах такие простые методы показались американцам недостаточными, и они стали использовать разновидность «греческого огня», которым начиняли оловянные трубы. Твердая смесь содержала фосфор, серу и углерод. Но в широкое употребление тогда уже входили значительно более эффективные ингредиенты. ПЕТРОЛЕУМ И НАФТА Нефть был известна с древнейших времен, и само ее название – petroleum (масло из скал) – говорит о ее происхождении. Нафта – горное масло или белая нефть – другой древний термин, указывающий на подземное происхождение этой жидкости. В поле зрения западного мира это природное вещество попало в то время, когда Александр Македонский повел греков в Персию. Великий полководец был мало знаком со свойствами нефти, но Плутарху было известно о ее взрывчатой природе; он писал, что она похожа на битум и ее можно поджечь на расстоянии при помощи исходящих из огня лучей, которые сжигают на своем пути воздух. Извлекаемые из земли нефть и горное масло хорошо известны своей летучестью. Нефть являлась составной частью «греческого огня», включавшего еще серу, битум и смолы, рецепт которого был записан в 350 году Вегецием в его трактате «De Re Militari» [10] . Горящая нефть широко использовалась при ведении войн арабами. Когда в 683 году при осаде Мекки была сожжена мечеть Кааба, то утверждалось, что сирийцы сделали это с помощью горящей нефти. В 805 году султану Гарун аль-Рашиду долго не удавалось смирить защитников Гераклеи с помощью камней, выпускаемых метательными машинами; тогда он приказал использовать горючее вещество, очень скоро вызвавшее капитуляцию пораженного ужасом гарнизона. Совершенно необычный способ, при котором и лошадь, и всадник использовались как некая зажигательная машина, был в 1236 году один раз применен египтянами против монголов. Его описание вызывает страх даже при чтении. «Намочив водой свою рубаху, всадник надевал длинную войлочную одежду, обработанную защищающим от огня составом (уксус, красная глина, растворенный тальк, рыбий клей и сандарак [11] ) и также насквозь мокрую. Лошадь покрывалась попоной из того же материала. К одежде всадника прицеплялись колокола и мадфаа (пороховые ящички) с вставленными фитилями. Всадник надевал шлем, покрытый войлоком, пропитанным нефтью, а на его балахон прикреплялись клочья пакли, также все в нефти. Натерев руки тальковой пудрой, он отправлялся в дело, предпочтительно – ночью, имея при себе копье, намоченное нефтью либо каким-то иным зажигательным составом, каковым копьем он непрерывно размахивал вокруг себя. Его сопровождали пешие воины с разбрызгивающими нефть палицами». В добавление говорится, что «лошадь следовало предварительно серьезно приучать к шуму и яркому сиянию». Утверждалось, что поразительный эффект, произведенный пылающими лошадью и всадником, дал свои результаты и обратил конницу монголов в бегство, однако из повторного применения этого способа ничего не вышло, поскольку, когда пламенный всадник достиг цели, огонь уже потух. Какстон в своем трактате 1480 года «Myrrour and Description of the Worlde» («Зерцало и описание Мира») пишет, что «другой источник находится к Востоку, где делают «огнь греческий» из иной смеси, который огнь, когда приложен и зажжен, так горяч делается, что водою залить его невозможно». Он утверждает, что сарацины продают «ту воду задорого, и дороже даже, чем доброе вино». В Индии использовали шары из нефти, бросаемые катапультами, и в одном рассказе говорится, как была зажжена башня на спине слона, в которой ехал некий высокородный индус. В 1863 году в Америке при осаде Чарльстона войска использовали в снарядах полученный из угля керосин, а также добились поразительных результатов, поливая им противника через шланги. Месье Вертело [12] критиковал применение зажигательных средств, которыми германские орудия забрасывали Париж во время осады 1870 года. Он отстаивал мысль об отражении врага с помощью насосов, выбрасывающих струи горящего бензина. Идея была одобрена, но, хотя к 1871 году аппарат был закончен, против неприятеля его так и не использовали. Как с горечью замечал автор, его изобретением воспользовалась только Французская коммуна в борьбе против своего же народа – для уничтожения общественных зданий и дворцов. Немцы также намеревались использовать бензин для боевых целей. В самом начале XX столетия после маневров некий немецкий офицер утверждал, что отразил нападение на свои укрепленные позиции, рекрутировав для участия в деле пожарную команду. Когда его не приняли всерьез, офицер заявил, что в настоящем бою он бы использовал в насосах бензин вместо воды. Этот случай мог бы побудить немцев к проведению секретных экспериментов, но в действительности к созданию flammenwerfer привели работы бельгийца Лейдлета. Существует трофейный немецкий документ, датированный 12 декабря 1915 года, в котором указывается, что flammenwerfer является новым оружием, которое следует использовать в траншейной войне. 3-й батальон гвардейских саперов, состоявший из шести рот, был снабжен новым изобретением для применения в двух вариантах. Более крупные аппараты, численность которых определялась от двадцати до двадцати двух единиц на одну роту, предназначенные для установки на бастионах и других укрепленных позициях, могли выбрасывать огненную струю на расстояние от 33 до 44 ярдов. В каждой роте также имелось по восемнадцать малых портативных устройств, которые переносились на спине и были способны выбрасывать пламя на расстояние от 16 до 19 ярдов. Первое боевое применение огнеметов произошло 26 февраля 1915 года в драматически неожиданной атаке на позиции французов у Меланкура. Против британцев они были впервые использованы в июле того же года около селения Хоог на Ипрском выступе. Атака оказалась успешной, но спустя несколько дней контратака британцев привела к захвату двух flammenwerfer. Они состояли из цилиндра высотой примерно в два фута, разделенного на верхнюю камеру, содержавшую сжатый азот, и резервуар для нефти. Нефть, поступавшая под давлением, поджигалась колесиком зажигалки, расположенной на наконечнике короткого шланга. В июне следующего года во Францию отправилась рота «Z», вооруженная огнеметами, шестнадцать из которых были портативными, а еще четыре – более крупного типа. Два больших огнемета были успешно применены против немцев 1 июля во время наступления на Сомме. В направлении германских траншей были вырыты подземные галереи; в момент начала атаки сопла огнеметов были выдвинуты вверх примерно на ярд от земли и выпустили пламя на расстояние около 900 ярдов, вскоре совершенно очистив неприятельскую траншею. Для каждого подобного «выстрела» требовалась примерно тонна нефти, а неуклюжесть самого оружия препятствовала его частому применению. Более компактная разновидность от случая к случаю использовалась, однако опасность для солдата с огнеметом, который должен был находиться всего в двадцати ярдах от цели, оказалась весьма высока и породила рассказы о том, что в германской армии людей для таких заданий будто бы набирали под угрозой наказания. Во время Первой мировой войны предполагалось использовать огнеметы и в военно-морском флоте, и H. M. S. [13] «Виндиктив» («Мстительный»), одно из штурмовых судов, предназначенных для нападения в апреле 1918 года на мол в Зебрюгге, имел два больших огнемета, установленные по левому борту. Аппараты были крайне громоздкими, в чем можно убедиться на примере одного из них, хранящегося в Имперском военном музее. К несчастью, орудийный огонь противника повредил оба аппарата, прежде чем они смогли вступить в дело. Один из операторов, не зная о том, что зажигательный механизм его установки отстрелен осколком снаряда, продолжал действовать и вместо огня заливал мол нефтью. Боевое применение огня не прекратилось и после войны: итальянцы сочли его использование против абиссинцев весьма полезным. Испанская Гражданская война доказала его эффективность даже против танков, поскольку от внутренней части закаленной обшивки бронированных машин при неравномерном нагреве отлетали осколки, поражавшие экипаж. «Коктейль Молотова» явился импровизированным применением бензина, весьма напоминавшим ранние «огненные горшки». Однако современные изобретения, использующие в боевых условиях зажигательные смеси, включая портативный «Спасательный буй», «Осу» и «Крокодил», все выходят за рамки настоящей работы и должны быть рассмотрены в другом месте. Глава 2 СОЗДАНИЕ ПУШКИ РАННИЕ ЭКСПЕРИМЕНТЫ Поиск изобретателя первой пушки является невозможной задачей, во всяком случае, большинство авторитетов сходятся на том, что это был отнюдь не патер Шварц, несмотря на тот факт, что его имя как «отца» артиллерии запечатлено на страницах популярных историй. В качестве даты изобретения иногда приводится 1354 год, однако существуют свидетельства о использовании пушек уже в 1324 году, причем вполне возможно, что их применяли задолго до этого времени. Существует мнение, что артиллерийские орудия изготавливались в Германии в 1313 году, обоснованность которого следует рассмотреть. Само утверждение впервые появляется в «Памятных книгах города Гента» и читается так: «Item, in dit jaer was aldereerst ghevonden im Deutschland het ghebruk der bussen van einem muenuck». (В этом году некий монах в Германии изобрел пушки.) Сэр Чарльз Оман исследовал эту проблему самым придирчивым образом и, будучи в 1923 году в Генте, получил при изучении данного вопроса активную помощь от библиотекаря университетской библиотеки доктора Бергманна. Выяснилось, что данная запись появляется лишь в тексте в поздних редакциях книги. В ранних вариантах она вставлена на полях, причем почерком, характерным для начала XIV столетия или даже еще более позднего времени. Таким образом, эту запись нельзя считать свидетельством современным событию, и наиболее важным моментом является то, что самая ранняя копия книги, в которой содержится это замечание, датируется вовсе не 1313 годом, а 1393-м! Возможно, безвестный переписчик интерпретировал МСССХСШ как МСССХШ, но в любом случае данное свидетельство совершенно безосновательно. Сэр Чарльз Оман в своей книге «Военное искусство в Средние века» пишет об анонимном арабском манускрипте, также касавшемся темы военного искусства, который в период до большевистского переворота хранился в Азиатском музее Санкт-Петербурга. В нем описывалась артиллерия, использующая порох, причем приведенные автором методы были настолько примитивны, что сэр Чарльз был склонен отнести этот документ к началу XIV столетия, в особенности потому, что последним историческим событием, упомянутым в манускрипте, была некая битва, произошедшая в 1304 году. Ранее огнестрельное оружие называется в рукописи «мадфаа» – термин, и поныне используемый в восточных странах для обозначения пушки. Представляется, что он обозначал пустотелое деревянное полено цилиндрической формы, короткое, как мортира, но более широкое в верхней части, чем в нижней. Ствол такого орудия заполнялся до середины примитивным порохом, состоявшим в пропорции три к четырем к двадцати соответственно из серы, древесного угля и селитры. Заряд придавливался пыжом. Предполагалось, что если заполнить ствол порохом более чем наполовину, то его разорвет. Опасения на этот счет существовали в любом случае. Пушечное ядро должно было быть по диаметру больше дула и помещалось сверху, по выражению сэра Чарльза, подобно яйцу в яичной рюмке. Порох воспламенялся через запальное отверстие. Упомянутые идеи настолько странны, что вызывают подозрения – не составлено ли это описание невежественным арабом лишь на основании дошедших до него слухов. Тот же автор описывает другое изобретение, предназначенное для стрельбы тяжелыми короткими стрелами – болтами или очень маленькими ядрами. Оно представляло собой трубу диаметром примерно в пять дюймов, в которую помещался железный ящик (также называвшийся мадфаа ), в который укладывалось ядро или стрела. На дно трубы под ящик закладывалось некоторое количество пороха. При взрыве заряда ящик вылетал из орудия, посылая снаряд вперед, а для того, чтобы предотвратить потерю этого престранного железного «пыжа», предписывалось привязывать его к трубе посредством прочного шелкового шнура. Шнур, способный выдержать рывок, вызванный взрывом, должен был быть исключительно прочным, или же заряд – очень слабым, но в последнем случае снаряд просто не мог бы никуда улететь. С некоторыми поправками эти описания могут относиться к мортирам и пушкам с зарядной камерой, но важно отметить, что этот арабский автор совершенно не разбирался в пушкарском искусстве, что заставляет нас усомниться в наличии на Древнем Востоке знаний о порохе. Практические свидетельства использования пушки постоянно возвращают нас в Европу. На континенте прочно укоренилась традиция, что отцом артиллерии был некий германский монах. Поскольку на него ссылаются как на «niger Bertholdus» или «der schwarze Berthold» [14] , некоторые в соответствии с традицией, предполагающей, что изобретение берет свое начало за пределами Европы, считают его чернокожим; однако правильным было бы считать, что слово «черный» относится к цвету его монашеской одежды, возможно францисканской. Роджер Бэкон, так много и тайно, и в открытую писавший о порохе еще прежде, чем это вещество получило широкое распространение, также был францисканцем. Таким образом, братья по ордену вполне могли обмениваться, хотя и заочно, на большом расстоянии, информацией по столь необычному предмету задолго до ее огласки. Действительно, наиболее достоверные свидетельства о патере Шварце датируются, по всей вероятности, периодом не ранее 1400 года. Подробности его жизни умножаются от столетия к столетию по мере того, как за дело принимаются все новые авторы. Популярная версия о его открытии, изложенная в книге XVIII столетия, гласит, что Бертольд Шварц (на сей раз черный цвет его рясы используется в качестве фамилии), монах из Менца (другие источники указывают Фрибур), в 1320 году случайно открыл свойства пороха. Согласно данной версии, все произошло следующим образом: смешав в ступе некоторое количество селитры с серой, он прикрыл сосуд камнем. Неизвестно по какой причине состав загорелся, в результате чего произошел взрыв, отбросивший камень на изрядное расстояние. Случившееся подсказало монаху «то соображение, что ежели таковой состав поместить в подобающее замкнутое пространство, то его можно употреблять в целях нападения и обороны городов». В другой версии говорится, что, пока он толок свою смесь, в ступу попала искра от лабораторной печи. Последовавший взрыв разорвал ступу так, что ее осколки разлетелись очень далеко. Некоторые источники относят открытие к 1313 году, но документы из Гента, как видно, не оставляют камня на камне от этих «свидетельств». По всей вероятности, большинство подробностей жизни патера Шварца было записано спустя столетия после его предполагаемой кончины. Из надежных источников нам известно, что, хотя монахи владели информацией о свойствах пороха, вопрос о его применении в огнестрельном оружии не представляется столь же очевидным. Интересно отметить, что наиболее ранние изображения пушек мы находим в английских рукописях. В библиотеке оксфордского колледжа Крайст-Черч находится написанный на латыни иллюминированный манускрипт под названием «De Officiis Regum» – «Об обязанностях королей», посвященный Уолтером де Миллеметом королю Эдуарду III. Автор состоял учителем Эдуарда, и книга датируется 1326 годом (по нашим современным подсчетам – 1327-м), годом убийства Эдуарда II. К несчастью, в тексте нет ссылок на рисунки, и нам приходится принимать иллюстрации как есть. Пушка изображена в виде большой вазы или горшка, лежащего на боку. На рисунке также показаны вылетающая из горловины горшка короткая тяжелая стрела и стоящий рядом рыцарь, который только что поджег порох с помощью раскаленного докрасна металлического прута, поднесенного к отверстию в боку орудия. Снаряд – короткая, возможно цельнометаллическая, стрела, направленная на замковые ворота. Форма орудия может показаться крайне необычной, однако следует учесть, что итальянцы в ту давнюю эпоху широко употребляли термин «Vasii», в то время как французы пользовались словом «pot-de-fer» [15] . На иллюстрации горшок имеет длинное узкое горло и изображен установленным на платформе, не имеющей никакого противооткатного устройства. Стрела сделана, вероятно, из железа, с имитацией оперения, и трудно понять, как взрыв заряда мог метнуть ее без посредства пыжа: художник, вероятно, посчитал излишним рисовать его. Мы также должны допустить ту возможность, что рисовальщик воспроизвел орудие по письменному или иному описанию, имея лишь туманное представление о конкретных деталях. Современные авторы усматривают намеки на применение пороха во многих старинных документах, в особенности – происходящих с Востока. Изданная правительством Соединенных Штатов совсем недавно, в 1949 году, книга относит изобретение пороха даже к IX столетию, а огнестрельного оружия – к 1118 году, однако не стоит и говорить, что эти утверждения сделаны без всяких доказательств и без упоминания такого важного ингредиента пороха, как селитра. Трудность состоит в том, чтобы определить, когда же пушки были впервые использованы в настоящем бою. Свидетельства, относящиеся непосредственно к той эпохе, скудны и отрывочны, а повествователи, жившие позднее, весьма вольно обходятся с решением вопроса о том, имелась ли у их предков артиллерия. Широкое распространение имеет мнение, что пушки применялись при осаде Меца в 1324 году, хотя основанием для него является позднейшее свидетельство о том, что орудия, применявшиеся тогда, назывались «serpentine et cannons». Сообщения об арабах, использовавших в 1325 году при осаде Бассетты машины, метавшие огненные шары, что сопровождалось громовыми раскатами, не обязательно относятся к применению пушек и пороха. Гораздо более вероятным является предположение (если принять во внимание преувеличенность и поэтическую природу восточных описаний), что речь здесь идет о метательных машинах и горшках с нефтью. Флорентийский манускрипт 1326 года – «Rinformazione di Firenze» – представляется более точным в описании деталей металлической пушки, железных стрел и ядер. Упоминания слова «пушка» встречаются очень рано, что доказывает древность этого типа огнестрельного оружия, однако прежде, чем мы приступим к детальному обсуждению пушек, следует упомянуть еще кое-что. Многие авторы предполагают, что впервые пушки были использованы в 1327 году, и цитируют в доказательство «The Brus». Эта поэтическая работа, имеющая все признаки правдивости, принадлежит перу архидиакона Барбура из Абердина, жившего примерно с 1316 по 1395 год. Столкновение шотландцев под командой Дугласа с англичанами имело место в августе 1327 года в Вердейле, и поэт-священнослужитель пишет по этому поводу следующее: Twa noveltys that dai thai saw That fourth in Scotland had been nane Tymbris for helmys war the tane — The tathyr cracys war of wer That thai before herd never er [16] . Эдуарда III сопровождали в этой кампании Джон из Хайнолта и фламандские наемники, которые могли привезти с собой с континента какие-нибудь новшества. Первой новинкой, никогда не виданной шотландцами, были «tymbris» – геральдические эмблемы на шлемах. Второй оказались «cracys of wer», и нам следует определить, что же это было такое. Барбур точно указывает, что в предыдущей битве, произошедшей в 1319 году при Бервике, инженер Крэб «не имел «gynis» для «crakys». Таким образом, «crakys» были бесполезны при отсутствии «gynis». Это означает, что «crakys» не были пушками, а являлись принадлежностью какого-то другого оружия. Старые «огневые книги», написанные до начала использования пороха, содержали способы изготовления ракет, «греческого огня» и «crackers» – хлопушек. Эти хлопушки, как видно, и дают искомый ответ. Они не приводились в движение с помощью метательных взрывчатых веществ, а забрасывались к врагу, производя устрашающий грохот, при помощи машин под названием «gin», «gyn» или «gun». Утверждается, что термин «gun» [17] происходит от «g?nne», «gynnis» или «мангонель» – названия применявшихся ранее метательных машин. Привычка использовать старые термины для обозначения новых изобретений была широко распространена, например, название «рибодекэн» относилось прежде к несущей копье повозке, а позднее стало обозначать разновидность огнестрельного оружия. Это само по себе интересно, но также приводит к значительным трудностям при определении времени изменения значения термина. В 1331 году итальянцы были осаждены в Чивидале-дель-Фриуле германскими войсками, которые применяли «vasa е scioppi» [18] . Вероятность того, что слово «vasa» имеет отношение к зажигательным сосудам, представляется сомнительной из-за использования по соседству слова «scioppi», которое определенно относится к огнестрельному оружию. Хранящийся в парижской Национальной библиотеке документ, датированный 11 июля 1338 года, свидетельствует, что французский арсенал в Руане, для использования против англичан, выдал железный горшок для стрельбы кворрелами. Одновременно было выдано и сорок восемь подобных стрел, сделанных из железа и «оперенных». Один теоретик рассчитал, что каждая железная стрела (кворрел) должна была весить четверть килограмма или около восьми унций. Уже тогда эти горшки и вазы выходили из употребления, и может статься, что эволюционировали в нечто напоминающее мортиры. Возвратимся к пушкам, являющимся основным видом наиболее крупного огнестрельного оружия. Считается, что само слово «cannon», т. е. пушка, происходит от «canna», тростник, хотя Деммин утверждает, что исходным здесь является немецкое слово «каппе», означающее сосуд для питья. «Canna», или трубки из тростника, использовались прежде для метания греческого огня, а потому кажутся более вероятными предшественниками пушек, нежели кувшины или кружки. Изготовление пушки было непростой задачей. Чтобы получить необходимую форму, требовался деревянный сердечник. На нем временно продольно закрепляли длинные железные полосы. Затем сверху насаживали на определенном расстоянии друг от друга железные кольца. Отсюда понят но происхождение используемого до сих пор английского слова «barrel», обозначающего одновременно и орудийный ствол, и бочку, поскольку в обоих случаях применялся одинаковый метод насаживания колец или обручей на железные полосы или деревянную клепку. Для соединения ковкой отдельных фрагментов в единое целое металлические детали требовалось раскалить добела, после чего дерево вынималось или выжигалось. Легко видеть, что при таком методе производства в стволе неизбежно образовывались слабые места. Впоследствии пушки стали отливать монолитными и затем высверливать ствольный канал. Однако при «бочковом» методе производства труба оказывалась открытой с обоих концов. Таким образом, практически само собой выходило так, что первые пушки заряжались с казенной части, в противоположность мортирам, заряжавшимся с дула. Большой пушечный ствол прикреплялся ремнями или цепями к прочной деревянной платформе. Деревянные части обыкновенно везли отдельно и в подходящем месте вблизи от выбранной цели вкапывали в землю. Необходимый угол прицеливания также было нужно обеспечить заранее, прежде чем закрепить «по месту» саму металлическую пушку. У ее заднего конца в землю вгоняли или прочно крепили к ее основанию добавочные деревянные колоды. В небольшое свободное пространство между задним концом ствола и уставленными вертикально колодами помещалась железная камора (зарядная камера). В нее заранее помещали подготовленные для выстрела порох и ядро. Затем камору вставляли открытым концом в канал ствола и вгоняли дополнительные деревянные клинья, обеспечивая тем самым плотный, надежный контакт между двумя частями орудия. Эти каморы, или казенники, обыкновенно выковывались из цельной заготовки, что обеспечивало их прочность. Ствол служил направляющей для ядра. Можно было использовать несколько камор и впрок заготавливать заряды. Такой принцип имел много преимуществ. Слабым звеном подобной конструкции являлось место соединения каморы с собственно орудием. Любопытно отметить, что даже после того, как данный тип орудия исчез из употребления, сами каморы по-прежнему находили применение. Еще в XIX столетии в лондонском Тауэре в тех случаях, когда возникала необходимость произвести салют из сорока одного орудия, обязательный при церемониях, предполагавших присутствие королевских особ, заряжалось по двадцати камор. Рис. 4. Пушка, заряжаемая с казенной части, 1417 г. Производство кованых пушек естественным образом привело к возникновению крупных орудий, которые оказывались конечно же весьма неповоротливыми. Литейщики, работавшие с медью и другими металлами, искали новые решения. Нам известно, что ручное огнестрельное оружие того периода уже делалось литым, но потребность в более крупных изделиях вынуждала мастеров совершенствовать методы своей работы, в результате чего не замедлили появиться и литые пушки. Неизвестно, была ли литой пушка, заказ на которую, в соответствии с французскими финансовыми отчетами за 1338 год, оплачивал военный казначей Варфоломей дю Драх. Однако более поздние французские счета, помеченные 8 октября 1339 года и касающиеся десяти пушек – пяти чугунных и пяти из цветного металла, – предназначенных для защиты города Камбре, наводят на мысль, что литейное производство орудий к тому времени было уже налажено. АНГЛИЙСКАЯ АРТИЛЛЕРИЯ НА КОНТИНЕНТЕ В скором времени литые пушки приобрела и Англия, о чем свидетельствует опись арсенала, хранившегося в царствование Эдуарда III для защиты Лондона от ожидавшегося французского вторжения, здесь перечислены «шесть орудий из латона, называемых «g?nne», да вдобавок еще пять под названием «roleres» [19] . К тому же для этих пушек были запасены свинцовые ядра. Есть предположение, что все это было доставлено в Сити некой торговой компанией из Флоренции и сложено в городской ратуше. Английский военный флот, по свидетельству хроники, впервые использовал пушки в битве при Слейсе в 1340 году, но особых возможностей для достижения сколько-нибудь значительных результатов тогда не представилось. Эти пушки должны были быть литыми, поскольку более крупные кованые не могли быть помещены на суда, бывшие в то время в ходу. Уже к тому времени пушки упоминаются достаточно часто. Фруассар впервые упоминает о них, сообщая о нападении французов на городок Квесно в 1340 году. Защитники городка палили из пушек и бомбард, которые метали большие железные стрелы – кворрелы. В 1341 году в архиве ратуши города Лилля упомянута еще одна пушка, названная малой «bouche ? feu» [20] и весившая примерно сто фунтов. Фруассар утверждает также, что в 1340 году огнестрельное оружие с успехом применялось при осаде Турне. Поскольку артиллерия использовалась там для обороны, это оружие могло принадлежать к семейству рибодекэнов. Во всяком случае, осаждавшие отступили, опасаясь якобы за своих лошадей. Это могло быть как обдуманным решением, так и хорошим оправданием своего поведения. Вскоре популярными металлами для производства артиллерийских орудий стали медь или медные сплавы – и это несмотря на то, что по ценам того времени они были достаточно дороги. В 1353 году Уильям – медеплавильщик из Олдгейта – отлил для короля Эдуарда III четыре медные пушки. Их цена – по тринадцать шиллингов и четыре пенса за каждую – кажется дешевой, однако другая пушка из латона (сплава близкого бронзе) была изготовлена Питером Столяром за один фунт стерлингов. По причине своей дешевизны все большую и большую популярность приобретал чугун, однако поначалу было трудно получать из него достаточно крупные отливки. Несколько позднее чугунные пушки можно уже обнаружить не только в арсеналах лондонского Тауэра и Кале (в то время принадлежавшего англичанам), но и в большинстве важных замков по всей стране. Именно усовершенствование литейного искусства позволило использовать более эффективные сорта пороха. Подобный риск был бы недопустим при использовании старомодных «бочкообразных» пушечных стволов. Прежде чем идти дальше, остановимся на одном вопросе, вызывавшем в прошлом большие споры, не преодоленные до сих пор. А именно: имелись ли у англичан в 1346 году в битве при Креси пушки. Поразительно, что сохранившиеся до наших дней касающиеся этого вопроса свидетельства настолько неопределенны, что аргументы за и против не в состоянии перевесить друг друга. Рассматривая свидетельство наиболее значительного современного данным событиям хрониста, мы выясняем, что Фруассару на момент битвы было всего лишь восемь или девять лет от роду, и он, стало быть, должен был в своем описании полагаться на чужие сообщения, относящиеся к значительно более позднему времени. Некоторые версии его хроники не упоминают в связи с этим сражением пушек, однако в Амьенском списке 1378 года сведения о них имеются, а в более позднем, сокращенном варианте того же манускрипта говорится об англичанах, «паливших из двух или трех бомбард». В двух современных событиям итальянских описаниях битвы также упоминаются английские пушки. В одном из них, составленном Виллани, умершим в 1348 году, говорится о «pelotti», выбрасываемых с помощью огня. Другой источник, «Istorie Pistolesi», рассказывает о многочисленных бомбардах. Сомневающиеся говорят, что Фруассар добавил упоминание пушек значительно позднее, а итальянцы выдумали этот эпизод для оправдания разгрома генуэзцев, сражавшихся на стороне Франции. Тем не менее свидетельства современников игнорировать невозможно. Документальные свидетельства, наподобие оплаченных счетов ит. п., показывают, что порох изготовлялся для короля Эдуарда III еще до битвы, а при осаде Кале, которая последовала непосредственно за сражением при Креси, он располагал по крайней мере двадцатью орудиями. Факт существования в тот период пушек неоспорим, однако под сомнением остается утверждение, что в то время артиллерию использовали исключительно при осаде, поскольку пушки надо было устанавливать на лафетах in situ [21] и их нельзя было передвигать во время сражений. Стрельба по фиксированным направлениям была бы бесполезна против быстро двигающегося противника, но нельзя забывать о существовании помимо больших пушек и другого огнестрельного оружия. На поле боя могли быть использованы пушки меньшего размера, вылитые из медных сплавов, а применение колесных рибодекэнов кажется наиболее вероятным. Каждая из этих двухколесных тележек имела по нескольку маленьких пушечных стволов. Если они применялись при Креси, этим может быть устранено противоречие, очевидное при сравнении различных описаний битвы: множество бомбард, упомянутое в итальянской версии, соответствует множеству маленьких стволов рибодекэнов, а две или три пушки из описания Фруассара могут быть соотнесены с числом этих пушечных повозок. Упомянутые Виллани «pelotti», или пульки, оказываются снарядами для рибодекэнов, к тому же нам известно, что Петер ван Вуллаере – «maitre des ribaudeqins» [22] из Брюгге – в 1339 году поступил на службу в английскую армию. «Bombardeaulx» [23] , или маленькие бомбарды, упоминаемые в старинных описаниях, вполне могли быть изготовлены им. Второй вопрос заключается в следующем: если Виллани было позволено наблюдать за битвой при Кресси – а он был заслуживающим доверия банкиром, – то его утверждение о использовании лордом Дерби в 1345 году при пятнадцатидневной осаде Монсегюра чугунных пушек позволяет отнести английские претензии на обладание артиллерией к еще более ранней дате. Конечно, в данном случае речь идет не о полевой, а только об осадной артиллерии. Из «Казначейских свитков» за период с 1344 по 1351 год можно извлечь подробности о запасах, заготовленных для войны короля с Францией. Один заказ – от 1 февраля 1345 года – касался «gunnis cum sagittis et pellotis» (пушки со стрелами и пульками). Другой заказ – от 4 марта 1346 года – требует «gunnis cum pelotes et pulvere pro eisden gunnis» (порошок к пушкам, упомянутый в этом случае, не может быть ничем иным, кроме пороха). Наконец, в заказе от 10 мая 1346 года зафиксированы десять пушек на лафетах или платформах, шесть кусков свинца, пять бочек пороха и сотня больших ядер. Все это оружие должно было быть отправлено морем на королевские нужды. В действительности Эдуард III высадился в Ля-Ок 12 июля 1346 года. Косвенные свидетельства о наличии у него артиллерии можно найти на протяжении всего спорного периода. Очень жаль, что утверждение о применении при Креси артиллерии приходится упорно отстаивать. В Оксфорде, в библиотеке Бодлеана, находится манускрипт Ветевенджа, содержащий список войск, осаждавших в конце 1346 года Кале. Он включает группу из 314 человек, названных «cementarii, carpentarii, farbi, ingeniatores, armatores, gunnatores et Artile» и получавших поденную плату в 12, 10, 6 и 3 пенса, что вовсе не было в то время низким заработком. Сообщение Лаона, относящееся к 1356 году, содержит сведения о некотором техническом усовершенствовании. Среди списка многочисленных артиллерийских орудий находится одно, обозначенное как «большая пушка с хвостом». Она по-прежнему стреляла кворрелами с дубовыми древками и по стандартам более позднего времени была небольшой. В том же сообщении также упоминается еще одно новшество: двадцать четыре пушки должны были быть установлены на треногах. Подобный тип лафета представляет собой поразительный прогресс, и вполне возможно, что упомянутый хвост пушки служил для регулирования угла наклона ствола при установке на треножник. Несмотря на все усовершенствования, эти отчеты содержат также подробности о старинных метательных машинах – спрингалдах и тому подобном, что показывает – порох, хотя и явился эпохальным изобретением, не завоевал к тому времени еще господствующего положения. Что же касается состава орудийной прислуги и рабочих, то, как представляется, у метательных машин и артиллерии они могли быть взаимозаменяемы. Мы уже отмечали, что снаряды у этих двух типов оружия были одинаковыми, однако кворрелы тогда уже начинали выходить из употребления. В документах середины XIV столетия описывается много случаев стрельбы из пушек свинцовыми снарядами. Вышеупомянутый пушечный «хвост» свидетельствует о попытках вертикальной наводки орудий. Однако первые идеи по обеспечению переменного угла возвышения были примитивными. Предполагалось, что для изменения угла наклона ложа, платформы, лафета или хобота – как бы это ни называлось в определенный исторический момент – достаточно одного или нескольких клиньев. Использование клинового подъемного механизма не являлось чем-то преходящим и продолжалось вплоть до конца XVIII столетия, служа доказательством того факта, что человеческая изобретательность в некоторых случаях оказывается весьма ограниченной. Французский королевский эдикт, данный в мае 1375 года, упоминает двадцать четыре медные пушки. Их средний вес составлял семнадцать фунтов, что указывает на небольшие размеры пушки. В 1378 году Ричард II приказал Томасу из Нориджа поставить «две большие и две меньшие пушки». Их следовало отправить в замок Бристоля. В то же время король заказал 600 каменных ядер и материалы для изготовления пороха. Из ведомости доходов того же царствования мы узнаем, что канонир мог отвечать более чем за одно орудие. Капитану замка Кариебрук сэру Томасу Бьючампу были переведены суммы для выплаты жалованья пяти канонирам, имевшим по одной собственной пушке, и одному канониру с тремя пушками. Конечно, последний мог иметь орудие наподобие органа или рибодекэна. Счета тайного (личного) гардероба короля показывают, что Ральф де Хэлтон, его хранитель, закупил между 1382 и 1388 годами у пушечного мастера Уильяма Вудварда ни много ни мало семьдесят три орудия. Четыре из них – медные, общим весом в 600 фунтов. Пятьдесят две пушки весили более 318 фунтов каждая, а одна даже 665 фунтов. Эта последняя была необычного типа и имела центральный ствольный канал большого калибра и расположенные вокруг него десять маленьких стволов. Центральный ствол предназначался для стрельбы каменными ядрами, а меньшие – пульками или тяжелыми стрелами. В отчете также представлены сдвоенные пушки, что демонстрирует постоянное стремление изобретателя довести новую идею до совершенства. Преимущество новых литых орудий заключалось в том, что они не страдали от ослабления казенной части, но время, необходимое для их заряжания, было значительно большим. Однако элемент скорострельности должен был менее всего заботить канонира, который больше всего желал бы сохранить свою собственную жизнь. Следует отметить, что на континенте в течение многих лет честь изготовления первых литых пушек приписывалась литейщику из Аугсбурга по фамилии Аарау, а датой же считался 1378 год. Тем не менее существует множество упоминаний о существовании таких пушек на четверть столетия раньше, так что эта претензия выглядит малоосновательной. Тем не менее это утверждение считалось признанным и кочевало из книги в книгу вплоть до нашего времени. ГИГАНТСКИЕ ПУШКИ Одним из феноменов XIV столетия явилось появление пушек-гигантов. Когда обыкновенная пушка заняла прочное положение среди орудий войны, чугунолитейщиков стало заботить создание сверхоружия. Возможно, причиной тому послужила боязнь конкуренции со стороны медеплавильщиков, а возможно – состязание между богатыми лордами. Примерно в одно и то же время на свет появилось множество образцов таких орудий. Одно подобное предприятие, имевшее место в Кане, было подробно описано в документах того времени. 21 марта 1375 года, пять мастеров-литейщиков, используя три больших плавильных печи, со своими подмастерьями работали в течение сорока двух дней, завершив отливку «bouche ? feu» 3 мая. Постатейный отчет приводит стоимость всего использованного сырья, включая громадный деревянный лафет. Когда отливка пушки была закончена, ее для защиты от дождя и ржавчины опутали 90 фунтами веревок и укрыли воловьими шкурами. Для перемещения и подъема ствола на его деревянное ложе потребовалось четыре ворота. Общий вес пошедшего на изготовление орудия металла составил 2364 фунта, а полная стоимость орудия превысила 5000 фунтов стерлингов – сумма по тем временам огромная. Как ни велика может показаться эта пушка, ее вес вовсе не велик по сравнению с весом последовавших за ней орудий. Примерно в это же время дальше к северу строилась другая гигантская пушка. Фруассар сообщает, что около 1382 года Филипп ван Артевиль при осаде Аденарде (Оденарде) изготовил чудовищную по размерам бомбарду, жерло которой имело 53 дюйма в диаметре. Звук от ее выстрела был таков, что «можно было подумать, будто из преисподней вырвались все дьяволы», слышать ее можно было на расстоянии пяти лиг днем и десяти – ночью. Видимо, это была та самая бомбарда, которая сейчас находится в Генте. Войсон, автор путеводителя по Генту, сообщает, что она была изготовлена, по всей вероятности, в 1382 году, когда Филипп осаждал Оденарде. Определенно известно, что граждане Гента использовали ее в 1411 году и при нападении на Оденарде в 1452-м. Когда им пришлось снять осаду, власти выдержавшего осаду города захватили орудие и велели выгравировать на нем герб Бургундии. В 1578 году жители Гента вернули свою пушку и позднее установили ее на каменном пьедестале, где ее можно видеть и по сей день. Известная теперь под именем «Длинная Грета», бомбарда имеет в длину 18 футов, диаметр ее жерла составляет 2 фута и 9 дюймов, а вес – 33 606 фунтов. Стреляла она камнями весом в 600 фунтов. Ствол состоит из тридцати двух железных полос, скрепленных сорока одним обручем. Камора изготовлена из двадцати одного соединенного кованого кольца. К той же категории относится и орудие «Дарданеллы», которое и сейчас можно видеть в лондонском Тауэре вблизи от «Дома воронов». Когда в 1453 году султан Мехмед II осадил Константинополь, он нанял венгерского изменника Урбана для изготовления сверхгигантской пушки. В специально построенной в Адрианополе пушечно-литейной мастерской Урбан с помощниками изготовлял из бронзы чудовищные осадные орудия. Пушка «Дарданеллы» была отлита именно там. Имеющая длину 17 футов и весящая более 17 тонн, она многие годы бессмысленно пролежала, наставленная на Дарданелльский пролив. При необходимости орудие могло стрелять через это водное пространство, поскольку имело дальность стрельбы около мили. Ее каменные ядра, если верить турецким источникам, весили до 1200 фунтов. В 1867 году султан Абдул Азиз подарил пушку королеве Виктории. Она оставалась в Вулвиче до 1929 года, пока наконец не была перевезена в лондонский Тауэр, где стала доступна для всеобщего обозрения. Арсенал в Санкт-Петербурге также одно время имел большую пушку длиной в 21 фут, но весившую всего 17 435 фунтов и стрелявшую ядрами весом 68 фунтов. И еще одна из этих громадин находится на Британских островах. В Эдинбурге на Замковом холме установлено знаменитое орудие, известное как «Монс Мег». Отлито оно было по тому же принципу, что и гигантские кованые пушки, но когда и кем – в точности неизвестно. Традиционно считается, что, когда в 1451 году король Яков II Шотландский с армией прибыл к реке Ди, чтобы осадить замок Трэв, последнюю твердыню Дугласов, клан Маклеллан подарил ему это орудие. Предположительно ее изготовил в походной кузнице потомственный кузнец из Трена Молис Макким. В награду кузнец получил поместье Молланс, что произносилось в то время как «Мованс». Пушку нарекли именем его крикливой жены, прозванной «Mowans Meg», т. е. «Мег из Мованса», что позднее трансформировалось в «Монс Мег». Рис. 5. Пушка «Монс Мег» Сэр Вальтер Скотт, не только романист, но и знаток древностей, доверял этой легенде, однако она не выдерживает критики, так как известно, что в старину его так не называли. В 1489 году в отчете лорда – верховного казначея Шотландии упомянуты восемнадцать шиллингов, израсходованных на спиртное для канониров, которые «по королевскому приказу перевозили Монсс». Название «Монсс» встречается и в других источниках, и только в 1650 году появляется упоминание о «Великом Железном Убийце, именуемом Макл Мег», написанное рукой самого Оливера Кромвеля. Лишь в 1660 году в какой-то газете наконец появляется нынешний вариант – «Монс Мег». Предполагают, что поскольку прародиной первых пушек была Фландрия, то имя Монс относится к расположенному там городку Монс. Нам известно, что Шотландия импортировала свои пушки, поскольку, когда в 1460 году Яков II осадил замок Роксбург, он использовал свою «новую бомбарду, недавно отлитую во Фландрии и нареченную «Лев». Нам также известно, что Яков I Шотландский также имел гигантскую бомбарду, отлитую для него во Фландрии в 1430 году. Она весила 3000 фунтов и называлась «Великий Лев». Скрывается ли под этими именами одна и та же пушка, остается неясным. Но в связи с тем, что в 1453 году была выкована железная бомбарда, называемая «Монс», возникает один любопытный вопрос. Это орудие весило 15 356 фунтов, имело, считая ствол вместе с каморой, длину 15 футов и стреляло камнями 18 дюймов диаметром и весом около 300 фунтов. «Монс Мег» имеет длину 13 футов 6 дюймов, по данным Сибальда Скотта, весит 14 560 фунтов и имеет калибр 20 дюймов. Небольшое различие в размерах наводит на мысль: а не идет ли в обоих случаях речь об одном и том же орудии? «Монс Мег» находилась в Шотландии не всегда. В 1682 году из нее выстрелили, чествуя визита герцога Йоркского (впоследствии ставшего королем Яковом II Английским), в результате чего древнее орудие лопнуло. Так что и сейчас справа в задней части пушки, под лопнувшими кольцами, можно увидеть продольные железные полосы. После того как у «Монс Мег» разорвало ствол, она лежала, снятая с лафета и всеми забытая, до 1753 или 1754 года, когда ее увезли в лондонский Тауэр, поскольку все вышедшие из строя орудия было велено тогда сдать на хранение в Артиллерийско-техническое управление. Впоследствии сэр Вальтер Скотт из патриотических побуждений много сделал для ее возвращения в Шотландию. В 1829 году Георг IV приказал вернуть орудие в Эдинбург. На последнем отрезке пути древнюю пушку сопровождал эскорт в составе 73 пехотных полков и трех эскадронов кавалерии, в то время как впереди маршировали играющие на своих инструментах волынщики. Ее поместили на разукрашенный лафет, замененный в последующие годы более подходящим, выполненным на основании резного изображения в воротах замка. В Англии также были свои гигантские пушки, две из которых все еще существуют, но, к нашему сожалению, не на территории Британии. Это два орудия, хранящиеся в замке Мон-Сен-Мишель в Нормандии, – реликвии осады, которая началась в 1423 году. Одно из них имеет длину 12 футов и калибр 19 дюймов. Второе – длину 11 футов 9 дюймов; его калибр 15 дюймов. Более крупное орудие весит больше 5 тонн. До нашего времени дошли их каменные ядра различных размеров. Существует гранитное ядро, имеющее диаметр 18 дюймов и вес 300 фунтов. Одно из этих ядер было подарено Артиллерийскому музею в Вулвиче. Меньшая из пушек имеет по бокам проушины для крепления колец, что необходимо для облегчения переноски. Все эти гигантские орудия, по-видимому, строились одним и тем же способом, который уже описывался применительно к пушкам с зарядной камерой. На продольные полосы с силой натягивались раскаленные докрасна кольца, нередко имевшие ширину до ЗУ 2 дюйма. Остывая, они сжимались, чем обеспечивали очень плотное прилегание. Кольца отличались по толщине, часто те из них, что располагались ближе к казенной части, бывали толще. В то время как для более ранних и меньших по размеру пушек бывало достаточно небольшого числа колец, у этих гигантов продольные полосы приходилось прикрывать кольцами полностью. У небольших орудий зарядная камера при заряжении отделялась. У более крупных типов камера также изготавливалась отдельно, но была снабжена большой винтовой нарезкой. С боков делались квадратные отверстия, в которые вставлялись рычаги-гандшпуги, позволявшие развить достаточное усилие, чтобы при необходимости свинтить или развинтить две части орудия. Для этой трудоемкой задачи требовалось много людей и масса усилий. Предположение, что задняя часть отвинчивалась всякий раз после производства выстрела, не кажется реалистичным, поскольку для этого ствол приходилось бы снимать с лафета, а камеру для перезарядки уносить достаточно далеко. Заряжание с дула при таких условиях представляется более легким методом. Конструкция из двух частей, как видно, облегчала перевозку и обеспечивала более простую замену износившихся или лопнувших частей. Однако пушки-гиганты были явлением преходящим. С помощью этого оружия нельзя было вовсе прекратить войну, а его высокая цена и громоздкость привели к прекращению его использования. Обыкновенные пушки, в особенности их литая разновидность, приобретали все большее распространение. Литые пушки также крепились к деревянному ложу веревками, и для этой цели их ствол часто снабжался кольцами. Один экземпляр такого типа находится в парижском Военном музее. Эта литая пушка доставлена с острова Родос, но изготовлена она была на континенте, поскольку на ней сохранилась надпись на немецком языке, гласящая: «Меня зовут Екатерина. Берегись моего содержимого. Я караю за несправедливость. Георг Эндорфер отлил меня. Сигизмунд, эрцгерцог Австрийский. Лето от Р.Х. 1404». Она имеет длину 12 футов и диаметр 2 фута. Литые орудия, как кажется, не положили конец существованию пушек с зарядной камерой. В начале XV столетия появилось курьезное изобретение, названное итальянцами «bombardo cubito». Его идея заключалась в применении L-образного деревянного ложа, причем ствол устанавливался на нем почти вертикально, а камора, или казенная часть, выступала вбок. Более поздние образцы имели короткий толстый ствол, установленный на платформе вертикально, и выступающую вбок маленькую камору. Платформа имела два небольших колеса, благодаря чему вся конструкция могла двигаться вперед или наклоняться при помощи шпиля, установленного на ее деревянном основании. Естественно, огонь из такой системы мог вестись исключительно навесом, наподобие мортиры, что могло быть полезным при ведении огня с закрытой позиции. Когда Генрих V решил продолжить военные действия во Франции, развернулась активная подготовка. Многие из документов того времени до сих пор находятся в государственных архивах и других местах. В списках личного состава армии, составленных в 1415 году перед битвой при Азенкуре, значатся четверо мастеров артиллерийского дела и прочие канониры общим числом двадцать пять человек, причем каждый из них имел при себе еще двоих канониров-помощников, что доводит общее число артиллеристов до семидесяти пяти. У Генриха было много новых орудий, а в отчетах мастера Джеральда Спронга можно найти подробные описания каждой из изготовленных им пушек. Среди литых медных орудий числится «Боец» весом в 11 хандредвейтов [24] , одна большая пушка под названием «Королевская дочь», которую разорвало во время осады Харделаха (Харлеха), еще одна гигантская пушка «Ле Джордж» весом более 36 хандредвейтов, другая, называемая «Гонец», в 44 хандредвейта весом и «Гобетта», весившая всего 11 хандредвейтов. Кроме того, были еще чугунные пушки со столь странными именами, как «Милость Господня», «Скала», имевшая две зарядные камеры, «Нелпот» и «Гонец». Про две последние говорилось, что они взорвались при осаде Эберисмита. Скорее всего, в случае выхода орудия из строя его название присваивалось новой пушке, точно так же, как на протяжении столетий боевые корабли продолжают называть прославленными имена их предшественников. Для осады города Гарфлёр (Арфлёр) Генрих взял с собой пушки «Гонец», «Королевская дочь» и еще одну, именуемую «Лондон». Шекспир познакомил нас с историей французского дофина, который оскорбил Генриха V, прислав ему бочку теннисных мячей, а Генрих пригрозил послать взамен этих мячей пушечные ядра. В те же времена Джон Лидгейт написал поэму об осаде в 1415 году Гарфлёра, в которой три пушки бьют по городу теннисными мячами. «Fyftene before» seyd London, tho His ball wol faire he gan it throwe, That the stepyll of Harfete and bellys also, With his breth he dide down bio we, «XXXti is myn» seyd Messag?re, And smartly went his way Ther wallys that were mad right sure, He brast them down the sothe to say. The Kynges doughter, seyde here, thei play «Hekenyth myne maudenys in this tyde Fyve and forty is no nay». The wallys wente doun on every syde [25] . Утверждалось, что счет 15, 30 и 45 относился к пропорции веса камней, которыми стреляли из этих трех пушек. Когда Гарфлёр пал, Генрих V двинулся в наступление, которое закончилось столкновением с французской армией в битве при Азенкуре. За исключением упоминания разбитым в сражении Марешалем де Бусико нескольких английских пушек, стрелявших с возвышенности, почти нет свидетельств о том, какая артиллерия использовалась на поле боя. В это же время корабли также стали вооружать пушками. Старинная ведомость, датированная 22 июня двенадцатого года правления Генриха IV, иначе говоря, 1411 года – часто ошибочно принимаемого за 1338-й, – приводит некоторые подробности из судовых документов. На корабле «Христофор» имелось «3 пушки чугунных с 5 каморами» и одна ручная пушка. Далее в инвентарной описи упоминается одна чугунная пушка с двумя каморами и еще одна из бронзы, имевшая только одну камору. «Бернард де ла Тур» нес две чугунные пушки, одну чугунную пушку с двумя каморами, еще одну медную, а также некий «чайник». Являлся ли последний предметом кухонной утвари или же особым типом мортиры – остается неясным. Было бы интересным выяснить метод установки пушек на борту корабля, однако на этот счет нет никаких данных. Во время вторжения во Францию Генриху не удалось достичь серьезного перевеса, и он, вернувшись в Англию, предпринял подготовку нового вторжения, которое и произошло в 1417 году. 7000 каменных ядер, изготовленных каменщиком Джоном Бенетом из Мейдстоуна по заказу управляющего делами Артиллерийско-технического управления Джона Лоути, показывают, какого типа снаряды были в ходу в тот период. Счет от 5 июня 1416 года на выплату денег литейщику Уильяму Водеварду за купленную у него вместе с принадлежностями пушку и порох заставляет предположить, что это было литое орудие. Старинная рукопись трактует о метательных машинах в одном ряду с пушками, так что допотопная «деревянная артиллерия» все еще использовалась, оказывая, без сомнения, подобающее действие на стены осаждаемой крепости. Современный событиям рисунок Кана, сдавшегося 4 сентября 1317 года, находится в манускрипте «Триумф Уорика». На нем «Ярл Ричард» Уорик изображен беседующим с канониром, который стоит на коленях у своего орудия. Ствол представляется длиной около шести футов и наполовину утоплен в платформе лафета. Канонир держит над казенной частью отсоединенную камору. Хотя в манускрипте указано, что он составлен в 1485 году, едва ли изображенное орудие сильно изменено. На других иллюстрациях в той же работе показаны аналогичные пушки; все они имеют выступ в верхней части ближайшего к жерлу кольца – возможно, для облегчения прицеливания и наводки орудия. В лондонском Тауэре хранится заряжающаяся с казенной части пушка (№ 19/4) типа, схожего с изображенными в манускрипте. Ее ствол имеет длину 9 футов 6 дюймов и калибр 5 1 / 2 дюйма. Конструктивно это старая система с длинными продольными полосами, скованными вместе множеством железных колец, причем первое из них, ближайшее к жерлу, имеет окончание в форме геральдической лилии, также предназначенное для прицеливания. Для облегчения подъема и, по всей вероятности, для крепления на основании по бокам имеются восемь больших колец – по четыре с каждой стороны. Другая пушка, находящаяся в Вулвиче в Ротонде [26] , имеет длину 7 футов 6 дюймов и калибр 4 1 / 2 дюйма, а поскольку часть каморы у нее оторвана, то можно ясно видеть ее конструкцию. Четырнадцать длинных полос, в два дюйма толщиной, образуют цилиндр, причем дефекты внутренней поверхности, оставшиеся после ковки, заполнены свинцом. Зарядной камерой служит бронзовый цилиндр в казенной части орудия. Ограничения, связанные с подъемом всего орудия при помощи клиньев, были очевидны, в связи с чем еще до изобретения цапф было испробовано множество различных устройств. Одно из них заключалось в повороте передней части лафета или платформы, на которой покоился ствол. Один из вариантов предполагал изготовление основной части станка в виде прочного короба, к которому передняя часть платформы крепилась на петлях, а задняя регулировалась по высоте с помощью горизонтальной железной перекладины, вставлявшейся в парные отверстия в двух задних опорных столбах. Идея временного крепления орудийного ствола к ложу теряла популярность по мере того, как улучшалось качество литья и пушки уменьшались в размере. Обычным стало утапливать орудие в платформу, поэтому для окончательного крепления ствола стали использоваться только короткие ремни, охватывавшие сверху его выступающую часть. Такая конструкция станка, кроме прочего, привела к полному отказу от применения орудий, заряжавшихся с казенной части. Уже к началу XV столетия было достаточное количество пушек, чтобы можно было разделить их на категории. К сожалению, в разных частях Европы названия различались, хотя и могли обозначать аналогичные типы орудий. Полковник Фаве, работавший вместе с Наполеоном III над его знаменитым трудом, классифицировал их, включив в крупнейшую категорию пушек бомбарды. Они нередко весили более 10 000 фунтов и имели навинчивающуюся для приведения в боевое положение казенную часть, отделявшуюся во время транспортировки. Следующий по величине разряд составляли «veuglaires», «voglers», или фовлеры (fowlers) («птицеловы»), весившие от 300 до 10 000 фунтов. Эти орудия имели длину до восьми футов и заряжались с казны с помощью отделяемой каморы. Позднее характерной их особенностью стал ремень, охватывавший камору и связывавший ее с основной частью пушки. В следующую по величине категорию попадали «crapaudeaux» [27] , также имевшие отделяемую камору, но в длину не превышавшие четырех или пяти футов при калибре от двух до четырех дюймов. Название «жаба» могло быть получено ими из-за того, что пушка, низко установленная на лафете, производила впечатление сидящей на корточках. Далее следовали «кулевры», или «кулеврины», что в переводе значило «змеи» или «гадюки»; эти пушки имели обыкновенно дульное заряжание. Была предусмотрена еще и группа самых маленьких пушек, известных под названием «ручные кулеврины», некоторые образцы которых весили всего по 30 фунтов, однако это оружие, в сущности, должно проходить по разряду мушкетов. Большинство из этих названий сохранялись в более поздние эпохи, обозначая уже различные типы орудий, а не их «весовую категорию». В рассматриваемый же нами период использовались также мортиры и рибодекэны, но их разбором мы займемся в другом месте. Позднее в том же столетии появляется еще один тип орудия – «серпент», или «змей», размером несколько превосходящий кулеврину. Вполне естественно ожидать, что змей окажется крупнее обыкновенной гадюки. В манускриптах, а позднее и печатных книгах воспроизводится множество конструкций, не укладывающихся в указанные группы, внешний вид которых, однако, наводит на мысль, что они никогда не выходили из стадии проектирования. Манускрипт, посвященный императору Сигизмунду, относящийся примерно к 1430 году, содержит приблизительно 230 рисунков изобретений и орудий для ведения войны. Одно из них – очень низкая четырехколесная платформа, несущая длинную пушку с очень широким жерлом, выстрел из которой мог разнести прочные городские ворота. Изображаются сложные и ненадежные методы для подъема и поворота орудийного ствола в различных направлениях. Чем нелепее была идея, тем больше шансов имела она на повторение в позднейших печатных работах, посвященных описанию этих диковинок и появлявшихся вплоть до XVII столетия. И все же, прежде чем стал возможен следующий шаг, вплоть до изобретения неизвестным гением цапф, для управления углом наклона ствола применяли рычаг и ложе орудия. В архиве города Лилля содержится документ 1463 года, свидетельствующий об изготовлении цапф для серпента, что является самым ранним упоминанием этого изобретения. После изобретения методов наводки орудия основной целью изобретателя должно было стать нахождение способов улучшения его подвижности. Перевозка пушки в четырехколесном фургоне с ее последующей сборкой на месте отнюдь не являлась идеальным методом ее транспортировки. Некоторые пушки с поворачивающимся на петлях ложем имели крепкие квадратные лафеты, передвигавшиеся на четырех маленьких колесах, но они были непригодны для перемещения на дальние расстояния. Применялись и двухколесные платформы, имевшие в задней части длинные рукояти или оглобли. У передней части платформы иногда устанавливались защитные экраны, или мантелеты. Другим способом транспортировки была установка ствола в своего рода длинное корыто, передний конец которого снабжался парой маленьких, но прочных колес, обеспечивавших мобильность. На другом конце устанавливались две острые, загнутые книзу детали, хорошо противодействующие отдаче. Такая конструкция изображена в написанном в 1449 году, сохранившемся в Венеции трактате Мариано ди Джакопо, прозванного Таккола, или Галка, однако она могла использоваться и ранее. У швейцарцев еще в 1443 году имелись двухколесные пушечные повозки, известные как «tarrasbuchse». Колеса были крупнее, чем использовавшиеся прежде, и более походили на колеса деревенской телеги. Простой передок, или щит, теперь превратился в наклонную крышу наподобие собачьей конуры, которая прикрывала большую часть ствола и в какой-то степени защищала канониров. Ранее артиллерия главным образом использовалась при осадах и в качестве крепостной, но теперь стало возможным применять ее для получения преимуществ на перемещающемся поле боя. При этом отпала вынужденная необходимость оставлять пушки наступающему противнику, артиллерия получила возможность не отставать от пехоты на марше. При подготовке планировавшегося на 1475 год похода Эдуарда IV во Францию, несмотря на всю ее продуманность и внимание к таким средствам, как кожаные лодки и плавучие мосты, была заготовлена перевозившаяся в фургонах и телегах артиллерия старого типа. Потребовались отдельные телеги для огромного чугунного орудия, для огромного медного орудия и для его казенной части, для старинной чугунной мортиры, чугунной пушки под названием «Гонец», бомбарделлы «Эдуард», фовлера «птицелова», именуемого «Чеширский птицелов», и его казенной части, для еще одного фовлера из Тауэра, для фовлера под названием «Мэгги» и малого фовлера из Тауэра и для двух огромных мортир из медного сплава. Должно быть, караван получился весьма внушительный, но неуклюжий. На континенте обмен военными знаниями происходил куда более быстрыми темпами, и такой великий военный деятель, как герцог Бургундии Карл Смелый, быстро оценил преимущества колесной артиллерии и применил ее в своих войнах против швейцарцев. Как обычно, манускрипты, иллюстрирующие эти кампании, изготавливались спустя длительное время после событий, и потому приводимые в них подробности не могут считаться свидетельствами современников. Но иногда сохраняется нечто гораздо более значительное, нежели документы, – именно те самые пушки, что участвовали в битвах. Швейцарские отряды захватили у Карла Смелого много подобных орудий, и они сохранились в различных музеях. Пушки, захваченные в 1476 году при Мора, находятся в парижском Военном музее и в «Гимназиуме» в Мора, а некоторые, захваченные в 1477 году при Грансоне и Нанси, хранятся в музеях Лозанны и Невилля. Несмотря на то что по крайней мере один из ведущих специалистов в этой области полагает, что орудия Карла Смелого не имели цапф, полковник Фаве приводит два примера, сохранившиеся, по его словам, до его времени. Еще одна пушка с острова Родос, с выгравированной датой 1478 и изготовленная для Людовика XI, имеет толстые цапфы, влитые в массу ствола. Бургундские пушки все имели расположенные на некотором расстоянии друг от друга усилительные кольца. Некоторые системы – короткоствольные, похожие на мортиры, но при этом прочно закрепляемые на ложах, снабженные петлями для подъема стволов. Длинная тонкая пушка, подобная выставленной в Невилле, по-прежнему сохраняет с обеих сторон подъемные кольца. Поскольку ствол прочно прикреплен к ложу, то вся передняя часть поворачивается относительно хобота, колес и оси. Величина возвышения или склонения ствола регулируется двумя выступающими из хобота большими дугами, между которыми поднимается и опускается казенная часть с запальным отверстием. Карл VIII Французский взял с собой в королевство Неаполитанское большие и средние кулеврины, а также большие и малые фальконы. Позднее эти названия станут обозначать пушки, снабженные цапфами. Очень маленькое орудие времен Карла VIII в парижском Военном музее демонстрирует это новшество. На нем имеется надпись на французском языке, означающая: «Дана в 1490 году Карлом Восьмым Бартоломею, сеньору Парижскому и начальнику всех отрядов артиллерии». Дульная часть пушки имеет форму восьмигранника, однако казенная часть округлая. Орудие имеет «хвост» для перемещения вверх и вниз на цапфах, которые проходят насквозь через нижнюю часть ствола, представляя собой один неразрывный пруток. Наиболее ценную информацию можно извлечь из серии рукописных книг, предназначавшихся для императора Максимилиана [28] . В них содержатся чрезвычайно тщательно исполненные акварельные рисунки пушек, мортир и прочего оружия из арсеналов его многочисленных замков. Эти «Zeugbuch» [29] были изготовлены различными художниками в ранние годы XVI столетия. Рис. 6. Пушка, начало XVI в. На рисунках показаны огромные, прикрепленные к бесколесным лафетам и несущие на себе гербы Бургундии пушки, что говорит о том, что старые орудия Карла Смелого все еще находили себе применение. Однако большая часть изображенных пушек стоят на колесах и имеют цапфы для регулирования наклона. Многие орудия среднего размера имеют подъемные ручки. Эти закругленные металлические полосы, расположенные вблизи центра тяжести ствола, использовались для переноса его с места на место. Простые, свободно висящие кольца по бокам более не используются, без сомнения – из-за их слабости, а новые приспособления обретают необычные формы. К примеру, у пушки, датированной 1508 годом, эти выступы оформлены как собачьи головы. У другой, образца 1535 года, они принимают форму человеческих голов, в то время как другие продолжают «собачью» традицию. Фантазия проявляется в старинных французских работах, но германские книги дают свидетельства большей простоты и практичности – простые детали, часто изогнутые, чтобы соединиться со стволом обоими концами. Подобными приспособлениями продолжают пользоваться вплоть до середины XIX столетия. Изобретение цапф означало, что ствол под действием отдачи будет стремиться подняться кверху, если не будет применен какой-либо метод его фиксации. В некоторых случаях было довольно деревянного клина, вставленного между концом ствола и лафетом, но на других рисунках видны квадратные гнезда в лафетах и лежащие на земле ключи или рукоятки, показывающие, что иногда приходилось применять и механические средства. Кроме того, применялась пара пушек, установленных на одном лафете. Во избежание ослабления конструкции в тех местах, где цапфы входили в лафет, их располагали «вразброд»: одну пару цапф смещали вперед, вторую – назад. Применение сдвоенных пушек требовало синхронной стрельбы из них, это обеспечивало бы большую степень разрушения. Другим новшеством, появившимся в «Zeugbuch», было использование зарядного ящика, помещенного на самом лафете или его хоботе. Оно представляло собой зачаток конструкции, применявшейся почти до новейших времен. Появление маневренной пушки, установленной на двух колесах, повлекло за собой также появление двухколесных передков. Для лошадей было нелегко тянуть непосредственно саму пушку, поскольку тянущий вниз вес тяжелого хобота лафета оказывался непосильным для пары лошадей, ближайших к орудию. Простейший передок с парой колес на оси оказался достаточным для преодоления этой трудности. Шпилька на передке и отверстие в хоботе были простейшими устройствами для их соединения. Это – еще одно изобретение, остававшееся во всеобщем употреблении до конца XVIII столетия, когда британцы изобрели новый метод. Снабженная колесами пушка теперь вполне могла поспевать за марширующей армией, причем поиски увеличения мобильности артиллерии шли по пути создания очень легких орудий. Такие пушки имели лафет с раздвоенным хоботом, благодаря чему он мог служить оглоблями, что давало возможность перевозить орудие силами одной лошади. ВЛИЯНИЕ ГЕНРИХА VIII И ПУШКИ ВРЕМЕН КОРОЛЕВЫ ЕЛИЗАВЕТЫ Орудийные стволы становились для мастеров удобным средством демонстрации собственного искусства. Одни литейщики создавали длинные элегантные формы, украшенными выемками и каннелюрами, как у изящных архитектурных колонн, другие закручивали их, как фантастические дымовые трубы. Винграды, завершавшие казенную часть у запального отверстия, выполнялись в виде необыкновенных звериных голов, подъемные ручки и ствол стали украшать металлической листвой и узорами. То была эпоха изящества, со времен которой в нашей стране сохранилось множество образцов. В лондонском Тауэре и Ротонде хранится много пушечных стволов эпохи Тюдоров. Генрих VIII гордился своей артиллерией, и мы находим архивные материалы, касающиеся этого вопроса, относящиеся уже к первому году его правления. Несмотря на то что цены на олово – металл, использовавшийся в бронзовых сплавах,  – возросли, король обеспечивал производство артиллерийских орудий достаточным количеством сырья. Хемфри Уолкер был назначен пожизненным начальником артиллерии Тауэра, и пушкарское искусство начало процветать. Однако скорость, с которой появлялись новые пушки, не устраивала Генриха, и вскоре пришлось прибегнуть к помощи иностранцев. В 1510 году Ганс Поппенруйтер, мастер-литейщик из Малина во Фландрии, поставил сорок восемь пушек, наделенных именами и эмблемами. Фламандский мастер получал и еще заказы, изготовив по крайней мере 140 пушек всех типов, включая группу под названием «Двенадцать апостолов», которая впоследствии была использована против Турне и некоторых других городов. С печалью сообщали, что в 1513 году сбившиеся с пути возницы по халатности утопили в глубоком пруду «Святого Иоанна Евангелиста», для спасения которого из воды потребовалось некоторое время. У императора Карла V [30] также были в наличии двенадцать литых пушек, которых он назвал именами двенадцати апостолов. И король Людовик XII имел двенадцать бронзовых пушек огромных размеров – также литых, – которые нарек именами двенадцати пэров Франции. Испанцы и португальцы называли свои пушки именами святых, но другие страны не проявляли подобного пиетета. Генрих VIII весьма преуспел в своем собирании артиллерии, накопив ее в таком количестве, что венецианский посол доносил дожу, будто у Генриха «достанет пушек, чтобы покорить преисподнюю». Другой посол сообщал, что видел в Тауэре 400 бронзовых пушек, и все они были установлены на лафетах. Генрих поощрял литейщиков работать на свою страну. Пушки, изготовленные Джоном и Робертом Оуэнами из Хундсдича, сохранились до сих пор. Некий француз по имени Пьер Боде и итальянское семейство Аркана были приглашены в Англию для изготовления пушек, причем им было присвоено гражданство. Большие настенные росписи, созданные в правление Генриха в Коудри, изображают множество длинноствольных пушек, выстроенных батареями и ведущих обстрел Булони в 1544 году. Здесь же изображены пушечные повозки и тяжелые мортиры. В соответствии с «Хрониками» Холиншеда, первая чугунная пушка была отлита в Англии в 1543 году в Баксте – де, известном тогда как Бакестиид, Ральфом Хождемом и Пьером Боде. Приготовления к грядущим битвам велись с учетом дешевизны железа, которое стоило меньше пушечного металла или бронзы. По всей видимости, оружейники добились успеха, а поскольку такие орудия пользовались спросом за границей, король ввел ограничение на их экспорт. Сведения о типах пушек, применявшихся на флоте, были получены при исследовании английского корабля «Мэри Роз», затонувшего 19 июля 1545 года на траверзе Спитхеда во время боя с французским флотом. Судно несло на борту множество пушек, некоторые из которых были подняты в 1836 году изобретателем водолазного колокола Энтони Дином. Две из них выставлены на обозрение в лондонском Тауэре, причем одна имеет длину более шести футов. Произведены они старинным способом ковки с осаженными кольцами. У одной из них сохранилась казенная часть с заряженным в ствол каменным ядром. Подъемные кольца по бокам ствола не проржавели, и даже сохранились части дубового ложа. Кроме этих скованных из продольных полос и колец орудий, с того же корабля были подняты бронзовые пушки – несколько 18-фунтовых и даже более крупная, 32-фунтовая. Одна из этих «королевских пушек» была создана Джоном Оуэном и изумительно изукрашена розами и геральдическими лилиями, причем подъемные ручки были выполнены в виде львиных голов. Проводились еще эксперименты с орудиями, имевшими необыкновенные стволы, и в инвентарной описи лондонского Тауэра за 1547 год упомянут «Широкий сокол», стреляющий 3 выстрелами». Хотя и пострадавшее при пожаре 1831 года, большое бронзовое трехствольное орудие по-прежнему доступно для обозрения в подвальном помещении. В соответствии с гравировкой на металле, его изготовителем был Petrus Baude Gallus [31] . Это изящное орудие имеет прямоугольный казенник с тремя отделениями, по одному для каждого ствола. Пьеру Боде за изготовление бронзовых орудий в 1528 году было заплачено 20 фунтов стерлингов – задолго до того, как он отправился заниматься чугунным литьем в Бакстед. Две другие пушки в Тауэре – бронзовые, одна, с корабля «Великая Мэри», датируется 1542 годом, имеет длину 10 футов и калибр 8,25 дюйма, другая, датируемая 1548 годом, – «пушка из семи» длиной 12 футов 6 дюймов. В тот период эмблемой английских орудий служила увенчанная короной роза. Еще одна бронзовая пушка, сработанная «братьями Джоном и Робертом Оуэни», была отправлена в 1549 году на остров Уайт для использования местной самообороной. Она весила почти два хандредвейта и имела длину 4 фута. Какова бы ни была ценность этого орудия с археологической точки зрения, его посчитали ценностью в качестве металлолома, а потому в январе 1954 года украли. По счастью, позднее в том же году его удалось обнаружить у торговца старым железом. В парижской Национальной библиотеке находится манускрипт 1552 года, в котором изображены образцы артиллерии Карла V. Этот монарх обладал 520 артиллерийскими орудиями по крайней мере пятидесяти различных типов. К несчастью, в рукописи показаны только стволы пушек, но и они дают нам много информации. Рисунки сделаны с оригиналов, находившихся в различных местах. Одно, по гравировке на металле датируемое 1494 годом, имеет вертлюги, однако другое, 1506 года, их лишено. Все остальные пушки снабжены вертлюгами, так что это новшество тогда уже прочно утвердилось. Одна маленькая пушка заряжается с казенной части и имеет отделяемую зарядную камеру, которая фиксируется по месту небольшим железным клином. Громадное большинство все же имеет дульное заряжание. Следует отметить, что устаревшие пушки всегда использовались наряду с новейшими типами. Необходимость экономии в этой области была такая же, как и в других сферах, включая рыцарские доспехи: потомки носили броню своих предков, приспосабливая ее в соответствии со своими нуждами. Подъемные рукояти превратились теперь в полные дуги вместо головок или шишек. Это не препятствовало приданию им фантастических форм, в том числе мифологических зверей или рыб. При этом формой, получившей наибольшую популярность, стало изображение дельфина, и эта традиция так широко распространилась, что сами переносные ручки стали именовать дельфинами. Процитированный в «Военных древностях» Гросе древний манускрипт содержит такие сведения: «Вопрос. Когда штурмом ли, или осадой, или хитростью, или иным каким манером сдается, будь то городок, замок, здание, церковь, бастион или крепость, то хозяин артиллерии или лейтенант его должен указать, чтобы старшие пушкари с помощниками взяли наилучший колокол в местечке так взятом, или же церковные служители должны назначить людей своих или сами соединиться с главным начальником артиллерии и советом его…» Таким образом, право на церковные колокола, без сомнения, вызывалось нуждой в меди или бронзе для литья новой артиллерии. Во Франции гроссмейстер артиллерии имел право не только на церковные колокола, на даже и на кухонную утварь из меди и подобных металлов. В Дувре находится 23-футовое орудие, известное в народе как «Карманный пистолет королевы Елизаветы». В действительности оно было изготовлено в Утрехте и подарено императором Карлом V Генриху VIII. Пушка богато украшена эмблематическими группами, олицетворяющими мир и войну, и имеет на казенной части изысканную надпись на фламандском языке, которая приблизительно переводится следующим образом: Через холмы и долы я бросаю свои ядра, Имя мне взломщик стен и валов. Существует бронзовая пушка-сакерет (sakeret) эпохи правления Эдуарда VI длиной в 6 футов с гравированной надписью: «Томас Оуэн отлил этот//ствол для Острава Гарнсея в губернаторство тама и главноначальствие Сера Пете//ра Мьютеса. Лето Господне 1550». Акцент Оуэна Валийца пробился сквозь века на пушке, изготовленной специально для острова Гернси. Брат Томаса Джон утонул под Лондонским мостом в результате несчастного случая, однако сам Томас оставался при деле, став пушечным мастером королевы Елизаветы. Рапорт или отчет о запасах и артиллерии, находящихся в лондонском Тауэре и на кораблях, составленный в 1578 году, указывает, что в первом из упомянутых мест находилось 104 различных орудия, и еще 504 медные пушки действительно располагались на кораблях. Корабельная артиллерия состояла из пушек, полупушек, кулеврин, полукулеврин, сакеров (saker – большой сокол), миньонов, фальконов (falcon – сокол), фальконетов и фовлеров – все орудия здесь расположены в порядке своей величины. К тому времени артиллерия достигла развития, необходимого для удовлетворения широкого круга потребностей войны. Дульное заряжание орудия стало общепризнанным, хотя память о методе заряжания с казенной части и сохранилась в виде маленькой ниши в фовлерах. Методика литья за тот же период не претерпевала существенных изменений, за исключением мелких усовершенствований и накопления статистики. Выходили книги по пушкарскому делу, были стандартизованы длины стволов и калибры. Утверждается, что само английское слово «артиллерия» (ordnance) происходит от слова «законы» (ordinance), в регулировании размеров стволов. Были разработаны таблицы дальностей стрельбы, и пушкарское дело, уснащенное квадрантами и другими измерительными инструментами, не говоря уже о сложных вычислениях и теориях, превратилось в науку. Старинные книги, в которых умозрительно трактовалось военное искусство, сменились практическими работами. Древних авторов, как видно, больше занимали курьезы, и они включали в свои работы описания таких поразительных «изобретений», как «арабская машина». Она представляла собой гигантского, плетенного из корзинных прутьев дракона в короне, выполненной из копий, вертикально сидящего на колесной платформе. В его груди было устроено нечто вроде порткулиссы, которая поднималась, когда машина придвигалась к крепостной стене. Тогда все тело дракона ощеривалось пушками. Это страшилище должно было приводиться в действие при помощи канатов и талей, закрепленных вблизи от противника. Однако совершенно невозможно представить себе, чтобы такая машина, тем более в действии, могла остаться в целости хоть мгновение в условиях серьезного боя. Кроме того, рассказывали о поворотном круге, уставленном вдоль окружности пушками и управляемом издали при помощи особого колеса. Прочие подобные «изобретения» выходят за рамки данной работы, однако, чтобы продемонстрировать умонастроение этих писателей, стоит упомянуть еще одно – это затянутый в кожаный костюм солдат, идущий под водой с щитом на руке и готовый напасть на любого случайного подвернувшегося противника. Однако вернемся к более серьезным вопросам. Существует еще одна вполне определенная категория орудий, до сих пор не упоминавшаяся, а именно – камнеметы. «Pierrers», «peteras» и «pattereras» – все это названия, восходящие к латинскому корню «камень». Они происходили от старинных «veuglairs», или «птицеловов», с отделяемыми каморами. Образцы этих орудий находятся в лондонском Тауэре и в замке Святого Ангела в Риме. Они были невелики и стреляли небольшими каменными ядрами. Камора, выполненная в виде маленького пивного кувшина емкостью в пинту, удерживалась на месте металлической полосой, закрепленной в прорези казенной части. Устанавливались они, как правило, на U-образную вилку, в которую вставлялись вертлюги орудия, в то время как рукоять вилки крепилась на стене или в надстройке корабля. Наводили их при помощи длинного «хвоста», которым заканчивалась казенная часть. Несмотря на свою популярность в Елизаветинскую эпоху, в XVII столетии они уже использовались только в качестве корабельного оружия и постепенно исчезли в следующем столетии. Книга по пушкарскому делу, изданная в Лондоне в 1628 году, указывает на «переносные пекусы» и «птицеловы» как на типично морскую артиллерию. Они описываются в этой книге как литые медные орудия, открытые с обоих концов и заряжаемые пороховыми камерами с казенной части, снабженной специальными уплотнителями. В Тауэре находится медная пушка, изготовленная в 1601 году Ричардом Филлипсом. Она имеет любопытную историю. Каким-то образом она оказалась в Кохинхине [32] , где была захвачена китайцами. В свою очередь, британцы отбили пушку в 1842 году в Чусане и в конце концов возвратили ее домой. XVII СТОЛЕТИЕ В отчет за 1620 год о наличии в Тауэре медной артиллерии включены «пушки в 7 и в 12, пушки-перьеры (perriers), полупушки, соколы (sakers), миньоны, фальконы, фальконеты, носимые орудия с казенниками, «птицеловы» с казенниками, робинеты (robinets), мортирные орудия и одна бомбарда». Чугунная артиллерия занимает значительно меньше места и включает кулеврины, полукулеврины, «соколы» и по одному миньону и фалькону. Именно из этого набора было выбрано двадцать артиллерийских орудий для участия в более или менее неофициальной экспедиции для возвращения контроля за Палатинатом [33] . Однако у англичан в эпоху царствования Якова I и до 1639 года – в правление Карла I не было каких-либо существенных причин использовать свою артиллерию. Большинство военных приобретали опыт за границей и в небольших кампаниях, а потому, когда разразилась Гражданская война, артиллерийский арсенал не имел существенного значения. В то время стали отказываться от использования большой артиллерии, и Густав-Адольф в Тридцатилетней войне использовал кожаные пушки, ограничиваясь металлическими орудиями калибра не более двенадцати фунтов. Англичане, как кажется, принимали эти ограничения, однако происходило это по сознательному выбору или по необходимости – остается под вопросом. К немногим типам орудий, которым отдавалось предпочтение в полевых условиях, относились кулеврины с ядром в 16 фунтов, полукулеврины с ядром в 9 фунтов, «соколы» и «селезни» – «дрейки» (drake) – с пятифунтовыми ядрами, миньоны, стрелявшие ядрами в 3 1 / 2 фунта, и фальконы с ядрами весом 2 1 / 2 фунта. В распоряжении военных находились бронзовые полукулеврины, изготовленные в 1638 году по приказу короля Карла, которые именовались просто «пушки» и размещались в Сент-Джеймс-парке на удивление всем любопытствующим лондонцам. Литейщик Джон Браун украсил их короной, якорем и розой, трезубцем и скипетром. Кроме того, имелась надпись, гласившая: «Сагоlus Edgari sceptrum stabilivit acuarium» [34] , намекавшая на Эдгара, первого короля саксов, создавшего флот, способный обезопасить эти берега от датчан, что заставляло иногда называть его основателем британского военного флота. Медный фалькон того же периода, менее четырех футов длиной, хранится теперь в Вулвиче. Следует отметить, что написание названий орудий непрерывно менялось с течением времени – без сомнения, не без участия настроения пишущего. Доказательство того, что в этот период применялись в основном малые пушки, можно найти в газетном отчете того времени, касавшемся артиллерии, захваченной роялистами в июне 1644 года. Список включает «5 «соколов», 1 двенадцатифунтовое орудие, 1 полукулеврину, 2 миньона, 2 трехфунтовых орудия и т. д., не считая двух блиндеров для мушкетов и кожаных пушек…». Когда в сентябре 1644 года пуританин граф Эссекс был разбит в Корнуолле, это позволило роялистам захватить «49 прекрасных медных орудий», включая «великого Василиска из Дувра». Последний удалось идентифицировать как пушку, известную под названием «Карманный пистолет королевы Елизаветы». Некоторые из этих орудий позднее были отбиты. В действительности артиллерия тогда по тем или иным причинам часто меняла хозяев. Когда принц Руперт приказал сбросить в Темзу несколько больших чугунных пушек, то причиной тому оказалось якобы отсутствие упряжи. Возможно, они оказались недостаточно мобильны, и он решил, что, оказавшись под водой, они не попадут в руки «круглоголовых» [35] . Когда в 1650 году Кромвель направился в Шотландию, он взял с собой «Двенадцать апостолов», на которые, по свидетельствам того времени, возлагал большие надежды. Овладев в том же году Эдинбургским замком, он среди захваченной артиллерии указывал не только «Великого Железного Убийцу, именуемого «Макл Мег», но также и несколько «дрейков, которых еще называют обезьянами». В начале Гражданской войны король, вынужденный устроить свою штаб-квартиру в Оксфорде, разместил свою артиллерию позади Колледжа Магдалены. Артиллерийский обоз, отправляемый в битву, варьировался в размерах в зависимости от стоявшей перед ним задачи. Так, в 1647 году артиллерийский обоз, отправленный из Оксфорда в Сент-Олбанс, состоял из шестнадцати кулеврин, десяти соколов, пятнадцати дрейков и пятнадцати малых полевых орудий. Старинная практика именования отдельных пушек не была отставлена, поскольку в 1646 году в списке того, что было взято в Ньюарк, фигурировало «великое орудие артиллерии, именуемое «Сладкий поцелуй». Говоря в общем, использовались только малые орудия, да и им не всегда находилось место в плане сражения – так мало они ценились полководцами того времени. Поскольку народ Англии не слишком активно стремился к восстановлению монархии, Карлу II не было позволено иметь постоянную армию, и артиллеристы были рассеяны по гарнизонам и старым фортам, чтобы быть собранными только в случае войны. А потому для прогресса в артиллерийской науке было мало возможностей. Мы слышим о бронзовом фальконе длиной чуть более трех футов, с отлитым королевским гербом Карла, а в отчете о запасах Тауэра за 1669 год упомянуто бронзовое орудие «о семи ствольных каналах». Хотя оно все еще присутствует в инвентарной описи за 1690 год, его ценность едва ли оправдывает это повторное упоминание. Яков II имел вполне определенную нужду в артиллерии. Мятеж герцога Монмаута и пришествие Вильгельма III заставили его глубоко задуматься над военными вопросами. При первой из этих оказий в поход двинулся артиллерийский обоз, состоявший из шестнадцати бронзовых орудий, и еще один – из восьми орудий (четыре чугунных и четыре медных) из Портсмута. Приказы по составлению этих обозов все еще существуют, и они полны мелочных подробностей, вплоть до иголок и бутылок с чернилами. Артиллерия прибыла вовремя, чтобы исполнить свой долг в битве при Седжмуре, но для этого потребовалась помощь почтовых лошадей и планы размещения орудий по местам, составленные епископом Винчестерским (старым солдатом). Однако даже после расстановки по позициям ощущалась нехватка опытных артиллеристов. Сержант Вимс из Думбартонского полка, переведенный потом в полк королевских шотландцев, помог навести несколько орудий, получив за свои услуги 40 фунтов стерлингов. Рис. 7. Пушка, начало XVII в. Следующий артиллерийский обоз короля Иакова рассеялся перед армией Вильгельма, в которой находились фургоны, груженные жестяными лодками для наведения искусственных переправ. Однако никаких резких изменений в последующее время не произошло. Старые имена орудий, происходившие от наименований птиц и животных, постепенно вытеснялись обозначениями, описывавшими вес снаряда, а гаубица стала орудием, популярность которого непрерывно возрастала. Мортиры использовались для ведения огня по целям, прямой огонь по которым был невозможен из-за закрывающих их препятствий. Полевые орудия стреляли более или менее прямой наводкой. Гаубицы заняли промежуточное положение. Имея такие же лафеты, как у полевых орудий, они могли двигаться вместе с регулярной армией, а крупный калибр позволял вести огонь снарядами и бомбами наподобие мортир, но с большей точностью. В 1693 году в битве при Неервиндене, в которой англичане вместе с голландцами сражались против французов, неизвестно каким образом был захвачен английский ховицер. Бронзовый ствол имел в длину более ярда, а лафет, выполненный столь же прочно, как пушечный, был усилен железными полосами и скобами. Интересно отметить, что, хотя железные ободы колес были хорошо укреплены гвоздями, деревянная их часть не была окована, как это было заведено на континенте. МЕДЛЕННОЕ РАЗВИТИЕ Как уже указывалось, на протяжении многих лет в области артиллерии не происходило никаких значительных изменений, и не потому, что не предпринималось попыток, а в силу отсутствия успеха этих попыток. Действительно, француз шевалье ле Фолар так отчаялся от неудач опытов, что пришел к выводу о неспособности артиллерии к каким бы то ни было дальнейшим усовершенствованиям и предложил вернуться к древним катапультам. Французы вновь предложили пушку с тремя стволами, и в 1705 году солдаты герцога Мальборо захватили восемь подобных орудий. Два из них, взятые при Малплаке и находящиеся в Вулвиче, были изготовлены в 1704 и 1706 годах в Дуэ. Два экземпляра, находящиеся в лондонском Тауэре, примерно на десять лет старше. Хотя в XVIII столетии был достигнут небольшой прогресс в области полевой артиллерии, значительное развитие получила крепостная и корабельная артиллерия, правда, это развитие касалось в основном лафетов. Многие годы корабельные пушки устанавливались на прочных низких ложах, что объяснялось ограничениями, накладывавшимися теснотой подпалубного пространства. Отдача компенсировалась канатами, блоками и талями, соединявшими железные кольца в лафетах с прочными деревянными бортами корабля. Для заряжания требовалось ослабить канаты и откатить орудие. Странно сказать, но все эти трудности с дульной зарядкой не побудили никого во флоте предложить зарядку с казенной части. Даже введение особых лафетов и укороченных стволов должно было долго ожидать изобретательности сотрудников фабрики Каррона. Крепостные орудия комплектовались весьма сложными лафетами. Собственно ствол помещался на обыкновенной прочной раме с маленькими колесами. Эта конструкция, в свою очередь, устанавливалась на короткий участок железных рельсов, чтобы ее можно было откатить назад для перезарядки или компенсировать отдачу. Кроме того, вся эта «железная дорога» была несколько приподнята над поверхностью, лафет мог поворачиваться на оси, а задний конец рельсов уходил в сторону, так что вся система могла маневрировать по дуге. Благодаря этому орудие имело очень широкий сектор обстрела. Идея усовершенствованной пушки продумывалась полковником Людвигом Видеманном из Саксонии. В 1748 году он убедил герцога Камберлендского Уильяма испробовать свой новый метод в новой литейной, располагавшейся в Челси. Было сделано предложение сравнить этот метод с разработками мистера Шальха, главного казенного мастера-литейщика. В итоге в апреле 1749 года новые орудия были отправлены в Виндзор-парк, куда для ознакомления с ними собралось высшее офицерство. Оба литейщика подготовили двадцатичетырех-, двенадцати– и шестифунтовые орудия. Тогда как правительственный мастер произвел все предписанные выстрелы и поразил все цели, немец не только ни разу не попал по цели, но даже не смог закончить испытание, поскольку шестифунтовое орудие разорвало. Очевидно, модернизированные орудия не могли быть приняты, однако из уважения к герцогу Камберленду они были куплены Артиллерийско-техническим управлением для Тауэра. Три из них оказались в конце концов в Вулвиче, где и хранятся по сию пору. Их недостаток оказался вполне очевиден после того, как в 1773 году было решено их переплавить. Выяснилось, что они «изготовлены из покрытого бронзой свинца». Исследования показали, что сама бронза отличалась высоким содержанием цинка. Некоторые из орудий Видеманна сохранились в Копенгагене, и в данном случае мы имеем дело с первопроходцем, вставшим на дорогу, ведущую в никуда. Экспериментальные орудия были забыты, и производство вернулось к традиционным типам, разработанным такими искусными мастерами, как Дж. Фуллер из Хартфилда в Суссексе. Его работа отличалась столь высоким качеством, что он с гордостью помещал на вертлюгах изготовленных им пушек свои инициалы «J. F.» – особенность, которая, к его досаде, копировалась второстепенными мастерами. Во Франции также была предпринята попытка усовершенствовать собственную артиллерию. В октябре 1732 года король одобрил предложения отца и сына Вальеров. Это были чисто теоретические усовершенствования, так как Вальеры были в большей степени придворными, нежели специалистами. Результатов было суждено достигнуть Грибовалю. Несмотря на то что он возвратился из Германии, где командовал австрийской артиллерией, шансов продемонстрировать свой гений ему не представлялось до тех пор, пока в 1776 году не умер Вальер. Грибоваль стандартизировал детали артиллерийских орудий и в общем привел в идеальный порядок производство, которое оставалось в ходу до Наполеоновских войн. Крепостные орудия были отделены от полевой артиллерии, но на практике никаких нововведений или изобретений, которые изменили бы принципы артиллерийской науки, сделано не было, и Англия не приняла этой системы. Изготовление орудийного ствола было весьма сложным процессом. Плавильные формы готовили с великим тщанием. Часто в качестве модели использовали старые корабельные мачты. В Англии обыкновенно пушки отливали с использованием внутреннего сердечника для ствольного канала, в то время как на континенте их лили цельными, а затем высверливали. В 1770 году британское правительство нашло в Голландии нового кандидата на должность главного казенного литейщика. Очень скоро литейная в Вулвиче начала отливать чугунные пушки по шведской методике. В 1773 году король Георг III посетил литейное производство в Уоррене, где ознакомился с новой литейной и с процессом отливки бронзовых пушек, осмотрел горизонтальную сверлильную машину и прочие любопытные объекты. Визит был столь успешен, что до недавнего времени одна из суббот в июле считалась праздником. После того как в Суссексе литейные производства стали одно за другим закрываться, литейное дело переместилось в Шотландию. В окрестностях Фалькерка, в Карроне, доктор Джон Рубак совместно с семейством Кадел основал в 1759 году фабрику. Металл для изготовления пушек поступал в основном из Вулвича в виде лома поврежденных или захваченных орудий. Но производственные стандарты были столь высоки, что Веллингтон запрашивал их продукцию персонально по имени изготовителя. Одной из проблем обслуживания орудий на кораблях были сложности, связанные с дефицитом места на межпалубном пространстве. По всей видимости, генерал Мелвилл и мистер Гаскойн, управляющий производством, вдвоем способствовали разработке короткой пушки, известной под названием каронада, которая не имела цапф, вместо которых использовался валик, вставляемый в проушину на нижней стороне ствола. Более короткая, а потому и более легкая пушка была проще в обращении и стреляла ядрами, которые, имея полный вес цельного снаряда, могли нести зажигательную смесь. Каронаде сопутствовал такой успех, что Гаскойн в 1779 году бросил работу на фабрике и отправился в Россию, где, занимаясь организацией производства пушек, стал получать фантастическое жалованье в 4500 фунтов стерлингов в год. В конце своей карьеры он стал генералом российской армии и советником императрицы Екатерины. Регулирование угла пушечного ствола на протяжении многих поколений достигалось простейшим способом подкладывания деревянного клина, по форме схожего с сегментом круглого сыра, между задней (и нижней) частью ствола и хоботом лафета. Для уменьшения возвышения этот имевший разные названия клин загоняли несколько глубже, если же этого оказывалось недостаточно, то просто добавлялся еще один. Следовало внимательно следить за тем, чтобы ствол не опускался ниже горизонтального уровня, в противном случае становились необходимыми добавочные пыжи, которые препятствовали бы выкатыванию круглого ядра из ствола. Примерно в 1780 году клин был усовершенствован. Через него пропустили горизонтальный винт, который при вращении удерживал его в выдвинутом или вдвинутом состоянии. Однако в 1790 году стали применять еще более совершенный механизм. Это был шпиль, установленный на центральной подушке хобота лафета. Длинный винт проходил сквозь хобот под концом ствола, соединяясь с ним подвижной пластиной. Благодаря этому при повороте винта ствол опускался и поднимался путем прямого воздействия. Однако более тяжелые восемнадцати– и двадцатичетырехфунтовые орудия сохранили старый механизм деревянных клиньев даже в XIX столетии. Немецкий манускрипт, относящийся к XV веку, изображал орудие, в котором не только возвышение ствола осуществлялось посредством вертикального винта, но даже и горизонтальная наводка производилась при помощи пропущенного через хобот горизонтального винта. Очень жаль, что такая идея не получила развития, а оставалась в забвении вплоть до нового времени. Рис. 8. Каронада, конец XVIII в. Весьма совершенная однофунтовая пушка была разработана доктором Джеймсом Линдом и капитаном Александером Блейром. Книга, написанная в 1776 году Линдом, сообщает подробности об этом орудии, весившем около хандредвейта. Оно было снабжено шестью нарезами полукруглого сечения, делавшими на длине ствола полный оборот. Свинцовый снаряд был сферической формы, но имел шесть выступов, взаимодействовавших с нарезами. Кроме того, эта пушка была снабжена трубчатым прицелом на казенной части. К несчастью, подобно другим, это изобретение слишком опередило свое время и не было воспринято всерьез. Однако большинство воплощенных в нем идей позднее были с успехом использованы. Документация Королевской пушечной фабрики за период с 1789 по 1803 год показывает, что идея нарезной пушки тогда рассматривалась. Хорошо известный пушечный мастер Джозеф Ментон хотел в 1790 году получить патент на станок для нарезания орудийных стволов и на усовершенствованный снаряд с основанием из мягкого дерева для сцепления с нарезами. Правительство не позволило ему сделать это. Поэтому, когда герцог Ричмонд, интересовавшийся развитием конной артиллерии, предложил Ментону предоставить нарезные орудия для испытаний, оружейник отказался. Тем не менее правительство провело испытания деревянных чашек, которые имели форму плашек из мягкого дерева с небольшим углублением для пушечного ядра. Мягкое дерево обеспечивало плотное прилегание к стенкам ствола и служило газовой пробкой. Одно из орудий Ментона, шестифунтовая пушка, находится в Ротонде. Оно изготовлено из пушечного металла и имеет шестнадцать нарезов. В октябре 1792 года в Гудвуде, резиденции герцога Ричмонда, который в то время был начальником артиллерийско-технического снабжения, были проведены сравнительные испытания «нарезной и обыкновенной средней 6-фунтовых пушек». Нарезное орудие показало незначительно лучшие результаты. Эта бронзовая пушка производства Ментона, однако, не имела того успеха, который должна была по праву заслужить, поскольку недоставало понимания того факта, что сферические снаряды не обладают удовлетворительными свойствами для их применения в нарезном оружии. Удлиненный снаряд показал бы значительно лучшие результаты. Именно герцог Ричмонд ввел в британской армии конную артиллерию, в которой и возницы, и артиллеристы ехали верхом. Орудия при этом были способны моментально развернуться для активных действий. Герцог так гордился своим нововведением, что расквартировал первую из таких частей у себя дома в Гудвуде, где солдаты жили на конюшнях, а орудия ставили прямо перед его домом. Явным успехом британцев следует назвать однобрусный лафетный хобот. В прошлом многие годы использовались пустотелые хоботы или хоботы с открытыми боковинами. Большое количество дерева порождало неуклюжие конструкции. В конце XVIII столетия британцам не оставалось ничего другого, как провести реформы в этой области. Сэр Говард Дуглас утверждал, что видел оригинальные чертежи цельного хобота в кабинете сэра Уильяма Конгрива. Первыми такими лафетами были оснащены трехфунтовые пушки, и сэр Уильям лично надзирал за ходом экспериментов, став свидетелем того, как около 1790 года такие лафеты вошли в обычную военную практику. Первой их приняла конная артиллерия, остальные же части еще долго не переходили на их использование. После испытаний 1792 года в Гудвуде нарезная пушка была отставлена, хотя начиная с 1815 года предложения о ее использовании возобновились. Во Франции A. C. Пэксан в 1835 году указал на необходимость введения нарезных орудий, поскольку традиционная пушка неминуемо займет подчиненное положение по отношению к нарезному стрелковому оружию. Этот изобретатель много сделал в области артиллерии и позднее разработал пушку-гаубицу. К 1840-м годам в разработке нарезных пушек были достигнуты заметные успехи. В 1846 году Сардиния и Германия, независимо друг от друга, создали чугунные нарезные орудия, майор Кавалли в первой из двух стран и шведский барон Варендорф – в другой. К тому же обе системы заряжались с казенной части. Итальянская пушка калибра 6 1 / 2 дюйма имела два нареза, заставлявшие снаряд, прежде чем покинуть ствол, сделать неполный оборот. Оба эти орудия прошли проверку в Шубаринессе, но, поскольку механизмы казенной части были сочтены несовершенными, ни одна из них не была принята на вооружение. Когда началась Крымская война, английские войска имели нарезные орудия, полученные из литых гладкоствольных пушек путем добавления нарезов и с применением предложенного Ланкастером овального канала, который был также испробован на стрелковом оружии. Хотя бомбардировки Севастополя с помощью этих орудий закончились успешно, использование пушек такого типа не получило постоянного продолжения. Овальный ствол, выполненный конечно же с поворотом, использовался в орудиях, предназначенных для стрельбы 68-фунтовыми снарядами. СОВРЕМЕННЫЕ МЕТОДЫ В то время происходил радикальный технологический переворот – переход от литья пушек к использованию мягкой кованой стали. Процесс шел медленно, однако в мае 1856 года компания «Хорсфолл» из Ливерпуля изготовила по новой технологии орудие длиной 15 футов 10 дюймов, весившее приблизительно 22 тонны и стрелявшее на расстояние 2000 ярдов. Стоимость производства составила 3000 фунтов стерлингов, однако пушка по-прежнему имела дульное заряжание. Новый метод производства был признан, и следующим этапом должна была стать разработка удовлетворительного метода зарядки с казенной части. В 1854 году инженер-строитель из Тунесайда Уильям Дж. Армстронг изобрел метод изготовления артиллерийских орудий из ковкой стали. Для проведения этой работы он получил от правительства контракт на двенадцать лет. В июле следующего года он представил свое первое орудие, часть заказа на шесть единиц. Принадлежащая ему технология производства очень схожа с применявшейся при изготовлении первых пушек. Он использовал пушку-основу и добавлял кольца и слои металла там, где требовалось дополнительное усиление. Такой метод «наращивания» был вполне успешно применен и в других государствах. 20 августа 1858 года был составлен комитет для исследования нарезной артиллерии, а в следующем году Армстронг представил кованое стальное орудие, которое было не только нарезным, но и заряжалось с казенной части, а также имело дальность стрельбы до пяти миль. В феврале 1859 года изобретатель был возведен в рыцарское достоинство и назначен главным инженером нарезной артиллерии. К тому времени выпускались нарезные пушки различных калибров – в двадцать, двенадцать, девять и шесть фунтов. Самые тяжелые применялись в Канаде, а самые легкие отправлялись в колонии. Снаряды имели теперь удлиненную форму, необходимую для получения наилучших результатов при использовании нарезных стволов. Несмотря на то что пушки Армстронга эффективно использовались при нападении на форты Таку в Китае, назначенный в том же году комитет экспертов, призванный оценить состояние артиллерии, неодобрительно отозвался о системе заряжания с казенной части. Эксперименты продолжались, и в 1862 году снаряд-болванка пробил насквозь железную плиту толщиной в 5 ! / 2 дюйма и вошел в помещенное позади нее дерево. Однако сэр Уильям Армстронг остался недоволен таким результатом и в 1863 году подал в отставку. В 1864 году были устроены сравнительные испытания орудий Армстронга и Уитворта. В конце концов было решено, что идея заряжания с казенной части совершенно порочна. На континенте с большим успехом применялись прусские 9-дюймовые орудия, заряжавшиеся с казенной части, но Великобритания предпочла вернуться к допотопным идеям. В результате дульнозарядные пушки продолжали использоваться вплоть до 1886 года. В 1872 году полковник Монкрейф предложил идею гидропневматического лафета, который поглощал энергию отдачи. Армстронг в это же время производил все более и более крупные орудия. В Италии, в Специи, была установлена 100-тонная пушка, которая стреляла 2000-фунтовыми снарядами. Спустя два года британское правительство также заказало четыре орудия такого калибра. Рис. 9. Тринадцатифунтовое орудие, XX в. Однако в то же время Крупп покорял Европу пушками, заряжавшимися с казны, весом вплоть до 130 тонн, и даже производил их для Италии. Понимание того факта, что этот прогресс невозможно игнорировать, приходило медленно, и в декабре 1879 года казнозарядные орудия были наконец заказаны. К 1885 году было признано, что нарезные пушки с дульным заряжанием устарели и будущее полевой артиллерии принадлежит системам, заряжающимся с казенной части. Артиллерия к этому моменту достигает той степени своего развития, с которым позднее войдет в Первую мировую войну. Цилиндро-призматический клиновой затвор Круппа имел вид скользящего блока, входившего в квадратный казенник перпендикулярно стволу. В то же время британская система использовала откидной цилиндрический поршневой затвор, фиксировавшийся при помощи остроумной системы из полувинта и полуматки, требовавших для надежного запирания казенной части ствола только поворота затвора на 180 градусов. Применение буфера и накатчика ослабляло удар отдачи. Поршень, крепившийся к стволу или ко всему орудию, соединялся с цилиндром и с помощью пружин, воды или масла замедлял откат. Башмаки, устанавливавшиеся между колесами и землей, служили тормозом, так же как и крепившийся под лафетом сошник-противооткатник. Сошник тоже соединялся с цилиндром, действовавшим по буферному принципу. Быстрое совершенствование приборов для прицеливания и наводки орудий, прекращение использования деревянных лафетов и изменения в конструкции снарядов не могут быть здесь рассмотрены. Гарнизонным орудиям, пушкам на железнодорожных установках, зенитным лафетам, тяжелым гаубицам и горным орудиям следовало бы отвести самостоятельные главы – так сложна современная артиллерия. Их рассмотрение придется оставить для другой, значительно более крупной работы. Глава 3 ВАРИАЦИИ НА ТЕМУ ПУШКИ МОРТИРЫ Со времени появления первых артиллерийских орудий было обнаружено, что маленькими снарядами можно стрелять более или менее непосредственно по цели. Однако тяжелые снаряды, подчиняясь «путам тяготения», падали на землю, не долетая до цели. Выяснилось, что, увеличивая угол возвышения орудия, можно использовать и тяжелые пушечные ядра, но при этом траектория их движения искривляется – становится параболической. Это привело к появлению нового типа орудия – мортиры. Новый путь развития привел к появлению орудий с коротким стволом с более толстыми стенками, способными выдержать удар от взрыва пороха, имевшим более крупный канал или калибр. Более широкое жерло позволило к тому же применять новые типы снарядов, такие как ядра и металлические болванки, пустотелые снаряды, начиненные взрывчатыми смесями, которые при помощи фитилей взрывались или в воздухе, или по достижении цели. Мортиры оказались полезны при осадах, поскольку если бомбарда оказывалась не в состоянии проломить стену или ворота, то мортира могла перебрасывать через высокие стены разрывные снаряды, поражая пороховые погреба или прочие уязвимые объекты. Считается, что мортира заимствовала форму от химической ступки, которой пользовался «патер Шварц», но некоторые авторитеты указывают, что для смешивания химикалий тогда использовались мраморные плиты, а химические ступки не были прочны. Отмечают также, что первые бомбарды, открытые с обоих концов, были выполнены в виде пустотелых труб, совершенно не похожих на мортиры. Исходя из облика уже первых мортир, можно определить, что их форма была позаимствована у ранее возникших и уже применявшихся орудий, таких как вазы и pots a feu [36] , которые в течение многих лет применялись арабами для пиротехнических представлений. В войнах вазы принимали самые разнообразные формы и начинялись зажигательными материалами. Вазы часто покрывались отверстиями и, используемые как осадные машины, имели репутацию объектов шумных и внушающих страх. Итальянцы иногда называли их бомбардами, однако поскольку они применяли этот термин к горшку, пушке и деревянной осадной машине, то в плане различия этот факт мало что означает, если только не признать, что ваза приходится сродни мортире. Мортиры изготавливались цельными, а потому, по необходимости, заряжались с дула, в то время как заряд зажигался через запальное отверстие у нижнего конца ствола. В начальный период в качестве снарядов служили металлические стрелы, свинцовые ядра и даже камни – т. е. все, что когда-то использовалось старинными метательными машинами, а теперь было поставлено на службу в новооткрытой области. На латыни это оружие называлось «mortarium», но в Германии было известно под разными именами: «Moerser», «Boeller», «Bohler» или «Roller». Последние слова, видимо, относятся к способности пушечных ядер кататься. Последнее название объясняет присутствие «5 Rolers» среди оружия, запасенного в лондонской Ратуше в царствование Эдуарда III. Около 1420 года мортиры снабжали длинными «хвостами» или рукоятками или закрепляли на низких деревянных тележках. К этому же периоду относится очень большая мортира, изготовленная в Австрии в Штайре и сохранившаяся по сей день в Вене. Она принадлежит к кованому типу «полосы с ободьями», имеет почти 8 футов в длину и 3 фута 6 дюймов в диаметре. Она была захвачена турками, но отбита австрийцами в 1529 году. Говорят, что когда очень большую пушку изготовляли состоящей из двух частей, то ее казенную часть (камору) иной раз использовали как своего рода мортиру. Во рву замка Бодиэм в Суссексе была найдена ранняя бомбарда, выполненная в форме мортиры. Многие годы она хранилась в аббатстве Баттл, но в XIX столетии ее продали в вулвичскую Ротонду. Можно предположить, впрочем без особых на то оснований, что это орудие является известной в свое время «бомбардой Креси». Она выполнена как большой барабан, имея в глубину 22 дюйма и диаметр 15 дюймов, однако если учитывать ее «хвост» с двумя укрепляющими кольцами, то общая длина составит 4 фута. Конструктивно она выполнена из соединенных ковкой стальных колец. Лафет деревянный и не представляет исторического интереса. Утверждается, что в 1428 году при осаде Орлеана англичане использовали пятнадцать мортир, заряжавшихся с казенной части, однако как их обслуживали, остается неясным. Каменная мортира, называемая «steinmorser» или «stein bohler», участвовавшая в осаде Вальдсхута в 1468 году, представляет собой простую трубу, установленную почти вертикально в деревянном ящике, и конечно же метала огромные каменные ядра. К 1470 году, вслед за пушками, мортиры стали снабжаться цапфами. В манускрипте, относящемся примерно к 1480 году, который хранится в Британском музее, изображена мортира, подвешенная между двух вертикальных стоек. Рисунок металлического ствола указывает на то, что, по всей видимости, старая кованая конструкция из полос и колец все еще была в ходу. В миланской библиотеке Амброзиана сохранилось письмо Леонардо да Винчи, направленное регенту Милана Лодовико Моро и касающееся своего рода портативной мортиры, способной стрелять картечью. К письму прилагаются рисунки бомб и снарядов. В арсеналах императора Максимилиана хранилось много больших литых мортир со стволами, обильно украшенными орнаментами и геральдическими фигурами. Они обладают цапфами, необходимыми для наведения, а деревянные рамы, их поддерживающие, имеют самые разнообразные конструкции. Очень немногие снабжены боковыми кольцами, а у большинства в основании находится большая плоская, слегка закругленная поверхность, позволявшая наклонять орудие на требуемый угол. Для предотвращения нежелательного движения под нее загоняли деревянные клинья. Эти «haupt morser» [37] имели странные имена, такие как «Storch» (аист), «Schwalb» (ласточка) или «Brachvouel» (кроншнеп), все указывающие на летучую природу снаряда. Англичане взялись за изготовление мортир в 1543 году, когда француз Пьер Боде и некий Петер ван Коллен получили поддержку в производстве этих орудий в Англии. Генрих VIII подрядил их на разработку мортирных орудий с диаметром канала от двенадцати до девятнадцати дюймов. Они предназначались для метания полых ядер, начиненных «пиротехникой или «греческим огнем». Эти снаряды должны были иметь «винты из железа для удержания зажженного фитиля». Уже среди упоминавшихся настенных росписей в Коудри есть изображения рядов мортир, изрыгающих свою смертоносную начинку на Булонь. Там же мы находим подтверждение использования разрывных снарядов, поскольку рядом с мортирами можно видеть работника, деревянным молотком загоняющего запал в бомбу, лежащую на трехногом столе. В те времена стали использовать расчеты, с помощью которых траектория полета снарядов становилась предсказуемой, а в книге, относящейся к XVI веку, посвященной пушкарскому делу, можно найти изображение мортиры, снабженной квадрантом и отвесом, свисающим из жерла. Эта мортира имеет, кроме того, еще четыре маленьких, но крепких колеса. Не будучи особенно подвижной, она, тем не менее, могла поспевать за армией на марше. Во время Гражданской войны войска парламентского правительства нуждались в мортирах, и в 1657 году с Генри Квинтином из Снудлэнда в Кенте был заключен контракт на отливку и поставку мортирных орудий. Их калибр колебался от 18У 2 дюйма до немногим более 12 дюймов, и на них имелись изображения гербов правительства и самого Кромвеля. Они были испытаны неподалеку от местечка Миллэль близ Олесфорда на реке Медуэй. При разработке мортир усовершенствования были почти невозможны. Хотя канал в верхней части орудия был широк, его узкая секция в основании служила вместилищем пороха – такая конструкция оставалась практически неизменной на протяжении столетий. Менялось только положение цапф. У ранних мортир цапфы располагались ближе к середине ствола, однако к XVIII веку стало обычным помещать их прямо у основания. Одним из наиболее популярных типов были кугорновы (иначе – кёгорновы) – мортиры, названные так по имени барона ван Менно Кугорна, датского инженера, который в 1673 году самым эффективным образом применил свою систему против французов. Странное искажение этого имени допустили испанцы, которые называли эти орудия cuernos de vaca, т. е. коровий рог – таковым представлялся им перевод фамилии изобретателя. Британцы с успехом продолжали использовать кугорновы и в Америке. Обыкновенно мортиры изготавливали из меди, бронзы или артиллерийского металла [38] , однако для мортир Шулембурга мог использоваться и чугун. Граф Матиас Шулембург, который сражался под командованием поляка Яна Собеского, имел собственные представления, касающиеся конструкции мортир, он предложил чугунную мортиру, соединенную с литым чугунным основанием. На основании экземпляра, сохранившегося в лондонском Тауэре, видна их отличительная особенность – казалось бы, перевернутый вверх ногами передний конец основания. Поскольку Шулембург в 1711 году поступил на венецианскую службу, многие из его перьеров несут на себе эмблему венецианского льва. Импровизированные мортиры применяли польские солдаты в 1659 году при осаде запертых в прусском городе Торн шведов. В земле под нужным углом выкапывались отверстия. В них засыпался порох и закладывались обломки мельничных жерновов общим весом примерно до 800 фунтов. Заряд поджигался при помощи намоченной в спирте нити, и эти примитивные мортиры работали вполне эффективно. Другой импровизированный и тоже вполне успешный метод был применен в 1771 году в Гибралтаре лейтенантом Хили из Королевской артиллерии, использовавшим для этой цели монолитные скалы. В скале под подобающим углом высверливали отверстия, делая выемку диаметром 3 фута и 4 фута глубиной. По форме они являлись параболоидами вращения, или, как выражался автор сообщения, смахивали на винный бокал. Возникший таким образом общий объем, составлявший приблизительно четырнадцать кубических футов, заполнялся порохом, деревянной прокладкой и массой мелких камней. Проблему составляло зажигание. Для ее решения сквозь камни и дерево к заряду проводилась пустотелая медная трубка. Прежде чем выстрел камнями производился в близлежащую акваторию, порох внутри должен был гореть пять минут. Поскольку зажигание происходило в центре заряда, то считалось, что порох взрывался даже более эффективно, чем если бы его поджигали, как обычно, сбоку. От выстрела такая «мортира» не повреждалась и была готова для дальнейшей стрельбы. Трудность состояла в том, что сам неприятель должен был поставить себя в «правильное» положение. Утверждалось, что еще более нетривиальный метод использовали русские в середине XVIII столетия. Они выдалбливали мортиры во льду и стреляли из ледяного орудия ледяными же ядрами без всякой опасности для канонира. Тем не менее устоявшийся тип мортиры соответствовал конструкции, отраженной в Энциклопедии Дидро, с цапфами, расположенными у основания, наподобие крестовой рукоятки лопаты. Практика украшения бронзовых орудий девизами, монограммами, дельфинами и прочими эмблемами превращала эти артиллерийские орудия в великолепные образчики литейного искусства. Мортирные станины снабжались для подъема кольцами и перевозились в фургонах. Угол возвышения некоторых мортир регулировался специальным штырем, соединявшим станину со стволом, но часто их отливали с фиксированным углом в 45 градусов. Существовало много миниатюрных мортир, которые использовались как сигнальные или салютные орудия – главным образом в лондонском Тауэре. Артиллерия палила холостыми зарядами, а стража Тауэра вносила свой вклад при помощи каморных орудий, похожих на допотопных «птицеловов» и «veuglaires». В XIX веке по торжественным оказиям они стреляли и в парке, издавая грохот, достойный тяжелой артиллерии. Рис. 10. А – мортира из замка Бодиэм. Б – мортира XVI в. В – мортира XVII века. Г – мортира XVIII в. Однако мортиры начинали выходить из моды. Их по-прежнему внимательно изучали и чертили в Королевской военной академии, а одна мортира, изготовленная в 1788 году для Испании, называлась «El Espanto» – «Ужас». Она также имела фиксированный угол, а дальность стрельбы регулировалась величиной заряда. Сражения по своему характеру становились более мобильными, и мортиры потеряли свое значение. Возврат к ним произошел в середине XIX столетия. Специальная мортира была спроектирована в 1857 году. Это была гигантская конструкция весом в 42 тонны, имевшая калибр 36 дюймов и стрелявшая снарядами весом до 3000 фунтов. Ее изобретатель, Р. Маллет, сконструировал это чудовище на новых принципах, и, хотя результат превосходил человеческое воображение, мортира ни разу не была использована в деле и навсегда осталась в единственном экземпляре. Ее и сейчас можно видеть в вулвичском Арсенале. Вид ее больше напоминает фантастическую бетономешалку, нежели военное орудие. Гражданская война в Америке дала мортирам шанс проявить себя, и федеральная артиллерия применила громадную 13-тонную мортиру из литого чугуна, носившую название «Диктатор», для бомбардировки Питерсберга в штате Виргиния. Однако при стрельбе на большие дистанции мортиры были крайне неточны, в результате чего вышли из употребления. Статическая траншейная тактика Первой мировой войны снова привела к использованию мортир, но уже в новой форме. Система теперь представляла собой немногим больше чем простую трубу, в которую бросали предварительно «снаряженный» или подготовленный мортирный снаряд. Ударившись о дно трубы, взрыватель поджигал заряд, и снаряд немедленно выталкивался наружу. Таким путем можно было поддерживать высокую скорострельность. Точность оставляла желать лучшего, но заградительный огонь из таких мортир вполне мог прижать противника к земле. КОЖАНЫЕ ПУШКИ Одной из диковин, появившихся в XVII столетии, были так называемые кожаные пушки. Они применялись не только на континенте, но и в Англии во время Гражданской войны, о чем свидетельствуют отчеты о захваченной роялистами артиллерии. Сначала перечисляются традиционные пушки, но потом мы замечаем «два блиндера для мушкетов и кожаные пушки, изобретенные полк. Вимсом, шотландцем, который недавно изготовил их в Ламбете (том самом месте, где занимались своим предательским делом пороховые мастера-изменники), за что получил 2000 фунтов, о чем свидетельствует найденный у него в кармане документ». Эти кожаные пушки в тот момент были чрезвычайно популярны, и честь их изобретения приписывали себе многие лица. Так, в церкви Ламбета находится гробница Роберта Скотта, умершего в 1631 году. Надпись на ней повествует о том, что этот шотландец «склонность имел путешествовать и весьма учен был, и среди многих других вещей изобрел он кожаную артиллерию, и привел шведскому королю 200 человек, и, прослужив ему верой и правдой десять лет, назначен был в должность Генерал-квартермейстера его могучей армии». Отправившись в Данию, он и там стал генералом артиллерии. Вышеупомянутый Вимс (или Вемисс) приходился Роберту Скотту племянником, что объясняет его связь с Ламбетом; возможно даже, что он помогал в сочинении эпитафии. Внес ли Вемисс какие-либо усовершенствования в изобретение Скотта, неизвестно, но совершенно очевидно, что он нажился на изобретении, сделанном задолго до Гражданской войны. В 1628 году Скотт предложил свое изобретение Густаву-Адольфу за 1500 фунтов стерлингов, но был отвергнут. Возможно, предложенные им пушки были того самого типа, что использовались потом во времена Гражданской войны в Англии, однако в Швеции была в ходу другая их разновидность. Австриец фон Вурмбрандт, вступивший в шведскую армию, в действительности провел испытания кожаных пушек еще в 1627 году. Чтобы отдать должное Скотту, заметим, что его пушки весили вполовину меньше орудий Вурмбрандта и, несмотря на это, выдерживали больший пороховой заряд. Поскольку король наградил Вурмбрандта, он, должно быть, полагал, что ответственность за изобретение лежит на австрийце, а потому с шотландцем дело иметь отказался. Полковник Вемисс был уже генерал-лейтенантом артиллерии и артиллерийских парков, когда в декабре 1643 года сэр Уильям Уоллер выехал из Лондона с фургонами, нагруженными кожаными пушками. Они считались чрезвычайно полезными и были так легки, что орудие могла везти одна лошадь. Литая пуля весила 1 1 / 2 фунта и «действовала очень далеко». Непосредственно перед Реставрацией Вемисс подал прошение о признании его изобретения. Густаву-Адольфу иногда приписывают честь создания этих пушек, но с малыми на то основаниями. Тем не менее не вызывает сомнений, что он широко использовал их в Тридцатилетней войне, где они производили на противников шоковое воздействие. Сохранившиеся экземпляры находятся в Париже, Англии и Германии. Они легко опознаются как шведские на основании того факта, что дельфины у них выполнены в виде буквы «G» – от Gustavus, Густав. В те времена про кожаные пушки писали, что «состоят они из самой затвердевшей кожи, опоясанной кольцами железными либо латунными, и могут успешно палить кряду десять раз». Пушка, находящаяся в Ротонде, определена как принадлежавшая войскам Густава. Внутренняя ее часть выполнена из меди, туго оплетенной веревкой из конопляного волокна, а поверх оплетки обтянута кожей. Установленное в середине бронзовое вертлюжное кольцо снабжено двумя легкими подъемными скобами. Пушка, находящаяся в Париже, также имеет медную трубу, веревочную внешнюю оплетку и покрыта кожей. Шотландская разновидность имела меньший вес и была «из белого железа, покрытого оловом, а сверху обделана кожей и оплетена веревками, так что годна для произведения двух или трех выстрелов». Подобное оружие, так быстро выходившее из строя и столь ненадежное в использовании, не могло долго оставаться в широком употреблении, несмотря на то что город Аугсбург и преподнес императору Иосифу I (1705–1711) одно такое орудие, которое и поныне хранится в Вене. Считается, что от рассматриваемых нами пушек отказались после Лейпцигской битвы 1631 года, где они так раскалялись, что начали стрелять самопроизвольно. Центральная труба ввинчивалась в бронзовый казенник, который иногда усиливали железными полосами. Была еще одна страна, в которой кожаные пушки были в большом ходу по причине их малого веса. Эта страна – Швейцария, где они были популярны, поскольку их можно было носить по горам в руках. Там их размеры доходили до семи футов, что намного крупнее аналогичной шведской пушки. Образцы этих пушек можно видеть в Цюрихе, Гамбурге и Берлине. Прежде чем затянуть в кожу, центральную медную трубу покрывали камнем, чаще всего известняком. Значительно позднее, в октябре 1788 года, из кожаных пушек трижды стреляли в Королевском парке Эдинбурга, но это вовсе не означало их возвращения в британскую армию. «Блиндеры» в одном источнике описываются как «два защитных барьера, перевозимые на колесах, и в каждом по семи малых медных и кожаных пушек, заряженных картечью». В другом месте используется термин «вагенбург», и упомянута только одна пара колес. Как видно, основная идея была позаимствована от старинных рибодекэнов, иначе называвшихся «totenorgels» [39] , с современным добавлением кожаных пушек. Каким образом шотландцы транспортировали свои кожаные пушки, когда в 1640 году переправлялись через реку Тайн для набега на Англию, остается неизвестным. НЕОБЫЧНЫЕ КОНСТРУКЦИИ И МАТЕРИАЛЫ Человек, привыкший к тому, что орудийные стволы делаются из металла, может испытать шок, узнав, что для этой цели использовалось также и дерево. К этому привела крайняя необходимость во время войн Аурангзеба [40] в Декане [41] . Для защиты осажденного города практически не было артиллерии, зато на рынках было сколько угодно дерева, благодаря чему возникла и была реализована блестящая идея делать пушки из стволов. Стены были уставлены этими «поддельными» пушками, и, когда наконец появившийся неприятель открыл огонь, деревянные пушки ответили на него. Действительно, одного выстрела хватало, чтобы уничтожить шутовское орудие, однако ядро, тем не менее, летело по назначению. Дерево же имелось в достатке, и каждую «истраченную» пушку тотчас заменяли свежесрубленной. Осаждающие не раскрыли секрета и в конце концов решили снять осаду. В Парижском артиллерийском музее находится деревянная пушка из Кохинхины. Две половинки ствола выдалбливались и стягивались железными полосами. Неизвестно, способна ли была подобная конструкция выдерживать несколько выстрелов. Утверждается, что у турок также была пушка из вишневого дерева. Если же вернуться к нашим собственным берегам, то можно увидеть, что при осаде Булони в 1544 году Генрих VIII тоже воспользовался большими деревянными пушками. Перетащив через болото, их установили на позиции, которую осажденные считали немыслимой. Неожиданное появление этих «орудий» породило панику. Они изображены на настенных росписях Коудри-Хаус и, если судить по изображениям, имели диаметр канала в два фута при длине примерно восемь футов. Секрет их надежности заключался в том, что под деревянным стволом они имели другой, металлический. Идея, как видно, заключалась в том, чтобы обманом перепугать противника. С изумлением отмечаем, что в соответствии с описанием, составленным не позднее 1588 года, в запасниках лондонского Тауэра имелась «деревянная пушка, установленная на судовом лафете». Пушка была известна под названием «Политика» – являлось ли это намеком на ложные политические заявления, неизвестно. К несчастью, сильный пожар 1841 года, длившийся более четырех суток, уничтожил этот уникальный экспонат. Некий швейцарец по имени Йозеф Платтнер, который посетил Тауэр около 1599 года, писал: «Затем они показали нам два громадных деревянных орудия, которые король Генрих VIII установил на позиции в болотах, находившихся у города Булонь. Увидев такое, горожане пришли в ужас, поскольку решили, что это настоящие проломные пушки, и не могли взять в толк, как могли они попасть в это место по причине мягкой почвы, и в результате, видя стратегическую выгоду позиции, немедленно сдали город». Не исключено, что гиды того времени представили эту красочную картину в обмен на четыре комплекта чаевых, однако не вызывает сомнений, что эти обманные пушки оказывались в то время так же полезны, как и во время недавней войны. В ходе Гражданской войны времен Кромвеля лорд Брогнилл захватил замок Карригадрохид в графстве Корк, представив на обозрение защитников поддельные деревянные пушки. Он приказал везти на волах большие деревянные стволы таким манером, как возили тогда пушки, и тем самым обманул ирландцев, после того капитулировавших. Имитация пушки, известная под названием «квакерское орудие», широко использовалась в XVII и XVIII веках на купеческих кораблях. Несомненно, они могли использоваться и в других случаях, разве что вспышка и грохот выстрела на этой поддельной пушке только имитировались. От столь широко распространенного материала, как дерево, перейдем к наиболее дорогим материалам. В арсенале Вероны хранится большая пушка, изготовленная из золота и серебра в Кандии [42] . Хотя серебряные модели пушек довольно широко распространены как памятные подарки или украшения офицерских столовых, в Индии известны полноразмерные версии орудий, выполненные из серебра. В Джайпуре в начале столетия существовали воловьи батареи с пушками, покрытыми серебряными плитками. Его высочество Гаеквар [43] княжества Барода прославился не только серебряной пушкой, но также и батареей полевых орудий из литого золота. Сколь бы ни впечатляло обладание подобным оружием, оно едва ли может эффективно использоваться по прямому назначению. Возвращаясь к подлинно военным орудиям, отметим, что в разное время появлялись исключительно легкие пушки. Это объясняется желанием достичь повышенной мобильности, однако легкость ствола имела следствием значительное уменьшение веса снаряда. Деревянные лафеты хотя и получались несколько легче, но всегда оставались неповоротливы. Орудия «Schlange» [44] были популярны в германских государствах около 1500 года. Фальконеты и робинеты представляли собой малые пушки традиционной конструкции, однако иногда их испытывали с необычными лафетами. Короткий фальконет из коллекции княжества Лихтенштейн, датируемый 1672 годом, имеет прекрасный ствол из литой бронзы. Лафет легок словно паутина, однако изысканно украшен. Передняя часть поддерживается колесами диаметром 26 дюймов, а в тонком хоботе находится встроенный ящик. Еще один фальконет, находящийся в Вулвиче, имеет очень легкий ствол, но большие колеса. С другой стороны, некоторые лафеты на континенте имели весьма слабую переднюю подвеску с очень маленькими колесами. Может показаться, что пушки типа «кузнечик», так широко применявшиеся в Америке, принадлежали к этому же семейству. В 1776 году на Стейтен-Айленде Королевская артиллерия имела четыре трехфунтовые пушки, установленные на лафетах «кузнечик», и в Коупенсе в 1781 году «были малые полевые орудия, называемые кузнечиками». В 1813 году при форсировании реки Нейв два «кузнечика», стрелявшие калеными ядрами, поддержали честь Королевской артиллерии. Появление пушек-«кузнечиков» стало результатом попыток создать орудие, достаточно легкое для того, чтобы его можно было везти галопом и, если возможно, силами только одной лошади. Средневековые изобретатели наносили свои идеи на бумагу, но, как видно, до практической реализации дело не доходило. Кое-что могло быть достигнуто во время Гражданской войны, однако только в XVIII веке нашли боевое применение легкой артиллерии. Во французском трактате 1726 года говорится об использовании немцами пушек новой конструкции – коротких и нарезных. Они стреляли 8– или 4-фунтовыми снарядами. Хоботы лафетов были выполнены в виде оглобель, в которые можно было запрячь лошадь. Утверждается, что Фридрих Великий применял в своих кампаниях трехфунтовые орудия, поставленные на «галопные» лафеты. В распоряжении британцев во Фландрии в 1744 году тоже имелись такие лафеты, они с успехом воспользовались ими при Фонтенуа. Эти шесть 1 1 / 2 -фунтовых пушек из артиллерии герцога Камберленда перевозились либо одной лошадью, либо парой, запряженной гусем. В ежемесячном издании «Британская военная библиотека» содержится упоминание о том, что эти орудия были похожи на те, которые в 1799 году использовались в дни празднеств для производства салютов в Сент-Джеймс-парке. Кроме того, они упоминаются и даже изображены в военном словаре издания 1802 года. За границей «галопные» орудия применялись и значительно позже, причем с особым успехом – в бенгальской и мадрасской армиях. Впрочем, то были уже не пушки, установленные на лафетах, в которых хобот выполнял роль оглобель, а обыкновенные легкие орудия, которые использовались тогда в конной артиллерии. О «галопных» лафетах снова вспомнили уже в 1898 году, когда граф Дандональд, командовавший 2-м полком лейб-гвардии, изобрел для пулемета Максима легкий лафет, выполненный из стали и дерева гикори, в который впрягалась одна лошадь. Лейб-гвардия взяла два таких лафета для официальных испытаний, и, несмотря на небрежное обращение, они с успехом все выдержали. Не беря в расчет успех, идея в целом не получила одобрения. Странными орудиями были «Шуваловы» [45] , представленные русскими в XVIII столетии при императрице Елизавете и названные по имени изобретателя графа Шувалова. Небольшие шестифунтовые каморные орудия имели эллиптический канал ствола. Смысл такой необычной конструкции канала заключался в том, что наиболее широкая сторона жерла помещалась горизонтально, благодаря чему всякая картечь при выстреле по наступающей живой силе противника разлеталась шире по горизонтали, а не растрачивалась впустую в воздухе или на земле. Рис. 11. «Галопное» орудие XVIII в. Даже в те времена ощущался сильный страх перед неизвестными силами русских, а потому, когда Фридрих II Прусский в 1758 году захватил двадцать девять орудий такого типа, он постарался развеять эти опасения, выставив в Берлине свои трофеи на всеобщее обозрение, чтобы раскрыть тем самым «великую русскую тайну». В Европе не усмотрели в них особой практической ценности, хотя некий голландец и изготовил несколько таких орудий для правителя княжества Кача на западе Индии. Они были отлиты из местного чугуна и имели ствольный канал у жерла только 3 1 / 4 дюйма в высоту при ширине в 28 дюймов. Предполагалось стрелять из них картечью, камнями или железными болванками, но в действительности им суждено было стать лишь экспонатами в Вулвиче. Осада Гибралтара представила артиллеристам удобный случай проявить свою изобретательность. Испанские плавучие батареи и флот постоянно находились в пределах досягаемости. Однако, когда английские орудия открывали огонь с галерей, расположенных собственно в Скале [46] , выяснялось, что ядра перелетают через неприятеля. Чтобы получить достаточное склонение орудий, лейтенант Г.Ф. Кёлер изобрел особый лафет. Изобретение это в чем-то напоминало разработки, относящиеся к XV веку. Ствол и ложе были соединены вместе и укреплены за передний конец на шарнирах, в то время как задняя часть могла подниматься на двух дуговых опорах. Не стоит и говорить, что ядро следовало как следует «запыжевать», чтобы воспрепятствовать его выкатыванию из ствола. Что касается ранних разработок подобного рода, то германская кулеврина XV столетия была установлена на четырехколесной платформе и тоже имела две дуговые опоры для регулировки возвышения укрепленного на шарнирах ствола. Рис. 12. Гибралтарский лафет, обеспечивавший большое склонение ствола Противоположностью лафета, позволявшего получить большое склонение ствола, была конструкция, обеспечивавшая подъем всего орудия. Вообще говоря, она была известна под названием «исчезающий лафет», хотя по причине его великой неуклюжести исчезновение было для него делом совершенно невозможным. В Вулвиче сохранились его модели. Один из таких лафетов, относящийся ко времени царствования Георга II, был рассчитан на две пушки, каждая из которых устанавливалась на сочлененных брусьях, что позволяло высоко поднять ствол для производства выстрела поверх парапета или стены, после чего его можно было опустить в более безопасное положение на четырехколесную платформу. Другое поле для экспериментов существовало (и существует по-прежнему) в области стрельбы с санных лафетов. Уже в XVII веке делались попытки создать лафет для перевозки пушек по снегу и льду. Сама по себе перевозка затруднений не представляла, сложности возникали при необходимости произвести выстрел. Отсутствие сцепления с поверхностью земли не позволяло бороться с отдачей, в результате чего орудие проделывало весьма опасные кульбиты. Однако, несмотря на все трудности, такие страны, как Канада, постоянно испытывают потребность в способах перевозить свою артиллерию в зимнее время. ВОЗИМЫЕ И САМОДВИЖУЩИЕСЯ ПУШКИ Хотя конная тяга рассматривалась как вполне естественная, применялись также и многие другие способы транспортировки артиллерии. Волы и другой рогатый скот представляли дешевую и выносливую замену лошадям и широко применялись в позднем Средневековье. В XIX веке в Индии волы, несмотря на медлительность и большие сложности в управлении ими, и вовсе вытеснили лошадей. Вообще на Востоке в качестве вьючных использовали самых необычных животных. Мулы, печально знаменитые своим скверным нравом, весьма уверенно чувствуют себя в горах и каменистых местностях. Поэтому они отлично подходят для батарей, в которых орудия перевозятся разделенными на составные части, по одной на каждое животное. Концепция составных орудий применялась также в верблюжьих батареях. В январе 1819 года капитан И.Х. Фрит из мадрасской артиллерии создал верблюжью гаубичную батарею. Орудия калибра 4 2 / 5 дюйма, весившие по три хандредвейта, перевозились цепочкой верблюдов. На первом везли ствол, на втором – платформу и на третьем – боеприпасы. Отметим, что эти пушки более походили на мортиры. Индусская прислуга, шедшая пешком, монтировала орудия в назначенном месте. Затем европейские артиллеристы, ехавшие верхом, спешивались, чтобы вести огонь, – вполне джентльменский обычай. Эта батарея была упразднена 15 мая 1821 года. Верблюдов для перевозки малых пушек стали использовать уже в 1835 году, и, хотя этих животных исключительно трудно обучать подобной работе, биканерская [47] верблюжья батарея оказалась весьма успешной – по крайней мере, для демонстраций. То же самое относится и к джайпурской верблюжьей батарее, которая в конце столетия возила малые дульнозарядные пушки. Мы располагаем свидетельствами того, что в 1841 году в Индии англичане перевозили пушки и на слонах. Туземные царьки не могли избежать соблазна использовать этих животных для той же цели, причем одевали огромных зверей в роскошные попоны. Британские войска применяли слонов в 1879 году в серии столкновений с Али Масджидом. Слоны способны тащить самые тяжелые грузы, однако под артиллерийским обстрелом их поведение совершенно непредсказуемо. Поэтому неудивительно, что в конце XIX века начали проводить эксперименты с паровой тягой, которая, несмотря на свое уродство, была надежна в работе. Хотя паровые двигатели использовали для перевозки самых тяжелых орудий, они не смогли полностью заменить лошадей, и это положение изменилось только после окончания Первой мировой войны, когда бензиновый двигатель произвел в этой области радикальный переворот. Помимо использования животных в упряжке или под вьюком, в разное время изобретателям приходила в голову мысль применить их для перевозки готового к бою орудия, превратив в своего рода живые лафеты. Само собой разумеется, что идея употребить для этой цели верблюда, наименее симпатичное животное, возникла на Востоке. Его «призвали» на военную службу в самом начале XIX века, но только в конце столетия Джайпур получил верблюжьи батареи, вооруженные длинными турельными орудиями, установленными впереди горбов, с канонирами, сидящими позади. Полковник Чарльз Голд, служивший на Востоке, был, по всей видимости, вдохновлен этой идеей, поскольку в 1814 году выступил с «предложением нового типа конной артиллерии: пушка устанавливается и ведет огонь с животного». В рукописи 1814 года изображена лошадь, снаряженная специальной упряжью. Седло сильно смещено назад, в направлении крупа, а его передняя лука расширена и превращена в крепкую раму. На раме установлена арматура, позволяющая пушке вращаться, а также подниматься или опускаться. Предполагалось, что ствол будет иметь длину 3 фута и калибр 2 дюйма; вес ее должен был составлять примерно 50 фунтов, стрелять же она должна была ядрами или фунтом крупной картечи. Многочисленные ремни опутывали грудь лошади, предположительно для того, чтобы принять на себя отдачу выстрела. Это представляло большую проблему, и можно легко вообразить себе картину, на которой после залпа ряд лошадей валяется на спинах, дрыгая в воздухе ногами. Единственным животным, которое оказалось пригодным на роль лафета для огнестрельного оружия, оказался сам человек. Одной из проблем подвижности в артиллерии было обеспечение возможности вести огонь находясь в движении. На протяжении столетий появлялось множество идей и рассуждений по этому поводу, но все без определенного результата – до тех пор, пока изобретение бензинового двигателя не открыло дорогу бронированным автомобилям, танкам и самоходной артиллерии. На закате Средневековья подвижность орудий обеспечивалась силами людей и лошадей. Поэтому концепция транспортировки артиллерии в XV веке являла собой большой двухколесный лафет, толкаемый лошадью. Хобот лафета выполнен в виде оглобель, а канонир, готовый в любой момент стрелять из пушки, сидит на платформе перед лошадиной головой. Спереди торчит большое копье, а вся конструкция прикрыта тяжелым деревянным щитом, не считая сидящего верхом на лошади возницы. Люди могли бы еще пережить сотрясение от выстрела, но его возможное влияние на лошадь даже трудно себе вообразить. Из управляемого человеком рибодекэна или orgelgeschutze [48] еще можно было бы выстрелить на ходу, однако никаких сведений о чем-либо подобном не имеется. На гравюре Людвига ван Эйба изображена пушечная повозка образца приблизительно 1520 года. Она не могла быть собственным изобретением художника. Во всяком случае, этот четырехколесный фургон, напоминающий передвижной форт, имеет в передней части большую пушку. Пушкари работают внутри фургона, а его движущей силой служит закованная в броню лошадь, напирающая на оглоблю, причем валек упряжи помещен в положение, которое можно назвать противоположным традиционному. Реальное воплощение такого подвижного форта будто бы использовалось герцогом Олбени в 1523 году. Доклады соглядатаев сообщают о телегах, крытых сталью и бронзой и имеющих каждая по восемь пушек и восемь человек прислуги, такую телегу двигают бронированные лошади, отчего телега едет задом наперед. Леонардо да Винчи и другие мужи, наделенные изобретательным умом, предлагали собственные версии передвижных фортов – тема, несколько выходящая за рамки нашего исследования. Одна из идей, которую трудно оставить без внимания, принадлежала Агостино Рамелли, напечатавшему в 1588 году гравюру боевого фургона, который не только приводился в движение человеком, вращавшим рукоятку, но мог также пуститься в плавание по воде, двигаясь под действием гребного колеса. Однако нам ничего не известно о решительных поворотах в развитии сражений, вызванных этим поразительным изобретением, так что, по всей вероятности, воплощено оно было исключительно на бумаге. 3 марта 1693 года Джеймс Остин и Френсис Булл получили патент на машину или колесницу для артиллерии, «которая безопасна от мушкетов и так придумана, что может в себе держать фальконеты и малые полевые орудия, да еще две ручные мортиры, которыми сидящие в колеснице пользоваться могут». Однако никаких практических подробностей по этому поводу не сообщается. В 1760 году Габриэль Боденэр придумал пушечный лафет для больших орудий, приводимый в движение силой человеческих ног. В середине XVIII столетия французский саперный офицер, месье де Бонневиль, разработал идею легкого фургона, несущего пушку весом более 1 1 / 2 хандредвейта, стреляющую фунтовыми свинцовыми ядрами. Канонир должен был сидеть на скамье у казенной части, заряжать и стрелять, «когда кони идут галопом». В свое время широкой известностью обладал мистер Садлер из Пимлико, «весьма изобретательный механик, который не только собственный отряд метких стрелков имел, но также изобрел прославленную боевую карету». В 1798 году знаменитый карикатурист Томас Роулендсон изготовил цветную гравюру, на которой изобразил элегантную четырехколесную карету, «в которой два человека, наступая или отступая, могут управляться с двумя орудиями артиллерии (3-фунтовыми), чтобы быстро и безопасно громить врага с двух фарлонгов [49] расстояния». Рис. 13. «Летучая артиллерия» Садлера Кроме того, изображен третий человек, правящий двумя лошадьми, идущими – в соответствии с гравюрой – полным галопом. Два канонира помещены высоко над ним каждый со своей пушкой. Установленные на круговой платформе, эти пушки могут поворачиваться в любую сторону. При заряжании короткий ствол устанавливается вертикально жерлом вверх. Для вящей безопасности возницы подвеска пушек снабжена ограничителем, не позволяющим наклонить стволы слишком низко, а пластина у него над головой определенно должна предохранить его от пушечного выхлопа. Знаменитый охотник полковник Питер Хоукер также имел определенные соображения по этому вопросу, что явствует из небольшой модели, хранящейся в Вулвиче в Ротонде. Это заряжающаяся с казны турельная пушка, установленная на четырехколесном лафете, приводимом в движение лошадью или человеком. Однако полная реализация амбициозного проекта заряжать и стрелять, двигаясь по земле без остановки, была отложена до XX столетия, хотя бронированные поезда и пулеметы на колесах являлись шагами в нужном направлении. Цель широко использовать самоходные орудия в боевых действиях была реализована только во время недавней войны. Глава 4 ПУЛЕМЕТЫ ПЕРВЫЕ ПОПЫТКИ ПРОИЗВЕДЕНИЯ МНОГОКРАТНЫХ ВЫСТРЕЛОВ Само слово «пулемет» – современное, однако принцип, который оно обозначает, использовался с самых древних времен. Мысль об автоматическом произведении серии выстрелов в эпоху стрел была реализована с изобретением полибола [50] . В то время как современные системы предполагают наличие одного ствола и множества боеприпасов, средневековым изобретателям приходилось полагаться на множество стволов. Может оказаться, что многоствольное оружие является одним из самых ранних изобретений, опережающим даже пушки. В самом деле, древность «огненных горшков» или ваз, выполненных целиком из металла, не требует подтверждений, в то время как пушки, изготовленные из длинных металлических полос и колец, появились немного позднее. Логично предположить, что первые орудия были небольшими. Держать в руках при стрельбе найденные в Швеции бронзовые литые стволы было небезопасно. Простейшим способом их использования было крепление к прочному основанию, а малые размеры наводят на мысль о возможности крепления их на большой деревянной платформе в количестве нескольких штук. Нам известно о существовании такого способа вооружения. Это рибодекэн, предок современного пулемета. Само наименование – рибодекэн – использовалось еще до изобретения пороха, точно так же, как и прочие ранние наименования огнестрельного оружия применялись для обозначения орудий других типов. Рибодекэн, потомок колесниц с приделанными к колесам косами, представлял собой двухколесную повозку, снабженную огромным луком для стрельбы зажигательными дротиками, кворрелами или пульками. Некоторые авторы настаивают на том, что на рибодекэнах применялись и трубы для метания «греческого огня». Поскольку это оружие было предназначено для защиты узких проходов или дорог, куда его можно было быстро прикатить, оно снабжалось дополнительной защитой в виде копий, пик и прочих острых орудий. Изобретение огнестрельного оружия привело только к добавлению нового вооружения к уже готовому носителю. В старинном документе, относящемся примерно к 1339 году, упоминаются эти рибодекэны и плата, полученная в 1342 году кузнецом из Сент-Омера за подпорку для укрепления деревянной основы машины; из того же источника мы узнаем, что она должна была нести десять пушек. Любопытно, что в отчете о расходах города Брюгге в Бельгии также указана оплата железных полос для крепления «рибодов» к повозкам, которые здесь названы «новыми машинами». Англичане без промедления воспользовались новым изобретением. В феврале 1345 года король Эдуард III приказал собирать «пушки и снаряды». Следовало изготовить не менее сотни рибодов «pro passagio Regis versus Normanniam» [51] , причем за следующие шесть месяцев хранителем гардероба Тауэра Робертом де Милденхоллом были собраны потребные для этого деревянные колеса и оси. Эти рибодекэны были изготовлены в лондонском Тауэре собственными работниками короля. Счета на оплату ингредиентов пороха включены в отчет, поданный уже после того, как великая экспедиция вышла в море, а еще более интригующим является тот факт, что у нас не имеется никаких доказательств применения этого оружия за период до осады Кале в 1347 году. Хотя эти орудия, без сомнения, были полезны в качестве осадных средств, весьма трудно избежать искуса принять желаемое за действительное, посчитав, что они все же участвовали в таких сражениях, как Креси. В то время как большая часть осадных вооружений была обращена в сторону города и имела целью его разрушение, рибодекэны направлялись в противоположном направлении и были предназначены для обстрела противника, атакующего с тыла. О том, что они успешно справлялись со своей задачей, свидетельствует тот факт, что руководивший французской армией Филипп Валуа, получив известие об их наличии в войске, на которое намеревался напасть, отказался всерьез атаковать и отступил. «Ежегодная отчетная книга администрации города Гента» в 1347 году показывает, что рибодекэны получили уже всеобщее распространение, без сомнения – в роли оборонительного оружия, как, например, при осаде Турне, когда их использовали для защиты городских ворот. Фруассар дает описание рибодекэнов, принадлежавших гражданам Гента, действовавших в 1382 году против графа Фландрского. Горожане числом всего 5000 человек с 200 такими повозками напали на сорокатысячную армию, угрожавшую Брюгге, и разгромили ее. Их рибодекэны представляли собой толкаемые руками легкие тележки на высоких колесах, снабженные выставляемыми вперед во время движения в боевом строю пехоты железными пиками. Наполеон III в своем исследовании по истории артиллерии пишет, что рибодекэны были первой пороховой артиллерией, принявшей участие в сражении, и что их стволы стреляли маленькими свинцовыми ядрами или кворрелами. Так как вес ядра маленькой пушечки был весьма невелик, то результатов от применения этого изобретения надеялись достичь за счет многочисленности стволов. В одном итальянском документе говорится о 144 маленьких бомбардах, установленных на одном основании и устроенных таким образом, что они могли стрелять за один раз из 36 стволов, расположенных в три ряда. Для обслуживания каждого ряда требовался отдельный канонир, а для перевозки всей телеги была нужна четверка сильных лошадей. Это составляет любопытный контраст с нашим временем, когда выполнение аналогичных обязанностей ожидается от одного человека. Три такие чудовищные машины были изготовлены в 1387 году для Антонио делла Скала, владетеля Вероны. Жювениль де Урсэн в своей «Истории Карла VI, короля Франции», сообщает, что в 1411 году герцог Бургундский имел при своей армии численностью 40 000 человек 4000 пушек и 2000 рибодекэнов – очень высокое соотношение, если только его данные соответствуют действительности. Монстреле, описывая ту же армию, говорит, что в ней было великое множество конных рибодекэнов. Они были двухколесными, защищались деревянными щитами – мантелетами, и каждый был вооружен одним или двумя veuglaires, не считая обычной защиты из пик и копий. В тот момент идея многоствольного орудия оказалась временно забыта. Применение veuglaires или пушек, заряжавшихся с казенной части, вызывалось необходимостью, поскольку при использовании орудий, заряжавшихся с дула, канониру приходилось бы подвергаться риску, выходя впереди повозки. Деревянный щит был необходим для защиты канониров во время заряжания их пушек, а также для их защиты при перемещении машины перед лицом неприятеля. Более поздние иллюстрации показывают лошадей, повернутых в оглоблях и толкающих, а не тянущих повозку вперед – практика, которая должна была порождать множество несчастных случаев. Манускрипт на латыни, хранящийся в парижской Национальной библиотеке, озаглавленный «Pauli Saventini Ducensis tractus de re militari et de machinis bellicus» [52] , показывает одну такую машину, которая хотя и была захвачена турками, но вернулась из Константинополя в Лувен в 1688 году. Она двухколесная, снабжена косами, а оглобля между двумя лошадьми удлинена, чтобы нести горшок с зажигательной смесью. В начале XV столетия термин «рибодекэн» больше не применяли к пушечной повозке – его начали использовать для обозначения огнестрельного оружия типа «arquebus-en-croc» [53] , использовавшегося для защиты узких проходов, которое иногда также устанавливали на повозке. Однако старая идея рибодекэна вновь появляется в виде органа, или orgelgeschutze, – название, заставляющее нас вообразить расположенные тесными рядами пушечные стволы, подобные органным трубам, играющим тему смерти. И в самом деле, эти орудия были известны также под названием totenorgel – орган смерти. В Музее Зигмарингена имеется orgelgeschutze середины XV века с пятью заряжающимися с дула стволами. Эти пушки-серпантины изготовлены из кованого железа и кажутся неуклюжим воплощением оригинальной идеи. Николас Глохентон, готовивший примерно в 1505 году изображения арсеналов Максимилиана Великого, изобразил орган из сорока серпантин, плотно прижатых одна к другой. Он также нарисовал одну повозку старого типа, с копьями и другими острыми орудиями, окружающими со всех сторон изящный металлический щит, прикрывающий спереди и сверху четыре бронзовые пушки с изогнутыми прикладами. Здесь можно также вспомнить о существовании хитроумной конструкции под названием «вагенбург», которая, строго говоря, не относится к разряду многократно стреляющего оружия, но является вариантом рибодекэна. Вагенбург представлял собой нечто вроде передвижного сарая на четырехколесной телеге, в котором располагались несколько отдельных и установленных независимо друг от друга пушек. Во время боя в стенках открывались орудийные порты, позволявшие вести огонь. Как правило, вагенбурги свободно расставлялись вокруг стоящей лагерем армии и служили временной крепостной стеной. Не стоит и говорить, что у Генриха VIII имелись собственные вполне определенные идеи касательно пушечных повозок. Эти повозки можно видеть на старинных гравюрах, повторяющих настенные росписи, повествующие об осаде Булони. Это двухколесные тележки с ручками, позволяющими толкать их вперед руками. Конструкция прикрыта длинным щитом, имеющим форму половины конуса, передняя часть которого заканчивается пикой. С двумя пушками, частично высовывающимися из-за щита, управляются из-под прикрытия. В 1544 году список личного состава армии включает «55 канониров, назначенных к «креветкам» по двое на каждую». Остроумие той эпохи потребовало обозначить это странное изобретение именем презренного ракообразного, что наводит на размышления о происшедшем намного позже аналогичном случае, когда бронированные боевые машины были названы «танками» [54] . На поле битвы «органы» использовались главным образом для защиты основных сил лучников, поэтому, после того как последние потеряли свое военное значение, то же самое произошло с органом и родственными ему конструкциями. В инвентарной ведомости Тауэра за 1575 год числилось 200 машин, способных единовременно выпустить по двадцать четыре пули, но в германском цейхгаузе имелся аппарат конца XVI столетия с шестьюдесятью четырьмя стволами, который, должно быть, чудовищно расточительно тратил пули. В то же время в Нидерландах термин «рибодекэн» использовался еще очень долго, возможно – по той причине, что он там и возник. Жители Маастрихта, осажденного в 1579 году войсками принца Пармского, с помощью рибодекэнов победоносно защищали бреши, проделанные в их крепостных укреплениях испанскими ядрами. Эти машины описаны как двухколесные повозки, снаряженные рядами пушек-аркебузов. Швейцарцы около 1614 года создали органные орудия, по причине большого числа выпускавшихся ими снарядов называвшиеся «greleuses» – «извергающие град». Выстрел производился при помощи общего затравочного канала. Установка этих аппаратов на колесные лафеты и вооружение длинными железными пиками создали им прозвище «дикобраз». Термин «орган» начал выходить из употребления, и в Англии аналогичная машина стала называться «баррикада». Между прочим, к 1630 году рибодекэном стали называть один из стандартных размеров пушечного ствола. Кстати, известно, что во время Гражданской войны в Англии многоствольные орудия использовались, и Кларендон в своей «Истории Великого мятежа» сообщает, что в 1644 году кавалеры [55] при Копреди-Бридж захватили две деревянные «баррикады», передвигавшиеся на колесах и вооруженные каждая «семью малыми бронзовыми и кожаными пушками». В источниках того времени эти «баррикады» именовались также «вагенбурги», казалось уже давно вышедшим из употребления именем. В коллекции княжества Лихтенштейн в Вадуце хранится относящаяся примерно к 1670 году модель totenorge, который имел треугольный станок с тремя группами стволов по двенадцать каждая. После выстрела одной группы, производившегося с помощью центрального запала, последний можно было повернуть другой стороной с новой группой стволов. Военные писатели конца XVII века все еще сохраняли привязанность к идее «органа», и Монтекукколи [56] в своих «Мемуарах» пишет, что «орган» представляет собой собрание многих пушек на двухколесном лафете, которые выстреливают от одного приложения огня. Их каморы заряжаются с казенной части». Это показывает, что заряжание с казны все еще было в ходу. Инвентарная опись замка Гесдэн в Артуа, датированная 1689 годом, включает «орган» из двенадцати мушкетных пушек, но еще до конца столетия термин «орган» перестает применяться к машинам батарейного огня и начинает обозначать проломные или брешь-батареи. Орудием для защиты узких проходов или ворот стали в этот период отдельные легкие пушки либо тяжелые крепостные пушки-мушкеты, установленные на легких подвижных установках с колесами на передней опоре [57] . Были испробованы также системы со многими ствольными каналами, соединенными в одном орудии, как в трехствольной пушке эпохи Генриха VIII или во французской строенной пушке времен Мальборо, но их описание относится скорее к истории пушки. Другой подход заключался в попытках выпускать последовательно несколько зарядов из одного ствола. Нам понятен револьверный принцип, использованный в ранних экспериментах, однако с изобретением маркиза Вустера дело обстоит не столь ясно. В 1663 году этот джентльмен заявил, что нашел способ поместить шесть мушкетов на один лафет и стрелять «с такой быстротой, что можно без всякой опасности заряжать, наводить и стрелять шестьдесят раз в минуту, из двух или трех вместе». Спустя два года он предложил «пушку из четырех стволов, которая может выстреливать 200 пуль в час, и пушку, которая может стрелять двадцать раз за шесть минут», причем ее ствол будет оставаться таким холодным, что «фунт масла, положенный на казенную часть, не растопится». Нам остается только гадать, в чем заключалось это странное изобретение, однако сущность другой новинки того же периода разгадать не так уж трудно. Это «огненный дракон», запатентованный Драммондом из Хоторндина, который представлял собой множество стволов, скрепленных вместе в одной машине. В инвентарной описи Тауэра за 1687 год упоминается «машина из 160 мушкетных стволов», которая могла быть чем-то из хорошо забытого старого. В описи также перечислены машины из шести и двенадцати стволов, предположительно захваченные в 1685 году при Седжмуре у мятежных войск герцога Монмаута. РЕВОЛЬВЕРНАЯ ПУШКА ПАКЛЯ Первым изобретателем, предложившим пулемет, конструкция которого прошла дальше стадии теоретических рассуждений, был англичанин Джеймс Пакль, родившийся в царствование Карла II и умерший в 1724 году. Плодовитый писатель, он по профессии был стряпчим, или, по терминологии тех дней, «общественным нотариусом». Мало того что в спецификации к патенту № 418 за 1718 год, сохранившейся в Бюро патентов, имеются иллюстрации и подробное описание его пушки, но как его первый экспериментальный металлический образец, так и полностью укомплектованная пушка были сохранены герцогом Бакклохом и отправлены в лондонский Тауэр. Орудие, названное в спецификации «Защита», было установлено на «трипеде», или треножнике, имевшем до удивления современную конструкцию. Верхняя часть турели свободно вращалась в горизонтальной плоскости, будучи вставлена в закрепленную на основании трубу. Прицеливание и движение в вертикальной плоскости осуществляются при помощи «журавля с ограничителем», но наиболее важной частью изобретения являлся отделяемый барабан, в котором помещалось от шести до девяти зарядных камер. Поворот рукояти подводил камеры одну за другой к казеннику, а для достижения плотного контакта было применено специальное быстроразъемное винтовое крепление из полувинта и полуматки, требовавшее для фиксации только поворота на 180 градусов. Каждая камера имела кремневый замок для производства выстрела и заряжалась различными снарядами. Так, имелись пули «круглые для христиан», кубические для использования «против турок» и даже «Гренады», т. е. гранаты, составленные из двадцати кубических пуль. Вдобавок к этим христианским сантиментам барабаны еще украшались патриотическими куплетами и гравюрами, изображавшими короля Георга и сцены из Священного Писания. В тот период существовало множество схем быстрого обогащения, и нет ничего странного в том, что Пакль создал для эксплуатации своего изобретения компанию, акции которой в 1720 году котировались по 8 фунтов стерлингов. Были проведены публичные испытания пулемета, и «Лондон джорнел» 31 марта 1722 года отмечал, что один человек произвел из «машины мистера Пакля» шестьдесят три выстрела за семь минут, причем в это время шел дождь. Однако даже такой замечательный результат не привел к немедленному успеху, поскольку пулемет не был запущен в производство, и в таблоиде того времени ситуация комментировалась так: «Этой машиной ранены только те, кто купил акции компании». Рис. 14. А – органное орудие, XV в. Б – орган из пушек-серпантин, XVII в. В – пулемет Пакля Но другие изобретатели не отчаивались. Погоня за бесконечным потоком пуль продолжалась. В Тауэре сохранилось револьверное орудие, к которому прикреплена гравированная пластинка с надписью «Дурлахс, 1739», имевшее четыре ствола, поворачивавшиеся вручную, однако это была все та же старая схема с множеством стволов. В 1742 году швейцарский изобретатель Велтон изготовил маленькую медную пушку, которая имела прорезь в казенной части ствола около запального отверстия. Через нее пропускалась большая пластина, туда вставлялось десять зарядов, каждый из которых выстреливался, когда оказывался напротив канала ствола. Но даже уже в середине XVIII века некий голландский изобретатель не нашел ничего лучшего, как возвратиться к доброй старой испытанной схеме, и построил машину, имевшую двадцать четыре ствола, расположенные в четыре ряда по шесть штук, каждый из которых мог дать залп с помощью кремневого замка. Эта поздняя версия органа сохранилась в арсенале в Дели. Делались и еще попытки усовершенствования револьверного принципа, и после гибели Нельсона британский оружейник по фамилии Нок изготовил особую пушку для очистки боевых марсов вражеского корабля. Оно имело центральный ствол, окруженный шестью другими. Огниво кремневого замка сперва посылало искру в заряд центрального ствола, а потом и в шесть остальных. Это должно было обеспечить своего рода массированный огонь, однако само орудие представляется всего лишь любопытной диковинкой. В 1815 году в Англию из Парижа привезли машину с тридцатью одним стволом и гладкоствольное орудие, принимавшее восемнадцать сменных зарядных камер, которое изобрел американский генерал Джошуа Горгас. Интересно отметить, что, когда американец Сэмуэль Кольт подал в суд на Массачусетскую оружейную компанию за нарушение своих патентных прав, ответчики попытались доказать, что изобретателем револьвера был не Кольт, а Джеймс Пакль. Они представили модель, выполненную на основании спецификации из Бюро патентов, но она была сочтена недостаточным доказательством. Любопытно, чем могло закончиться дело, если бы для предоставления в суд своевременно была обнаружена завершенная бронзовая конструкция. Превосходству изобретателей континентальной Европы был брошен вызов стремительно развивавшейся американской нацией. В Новом Свете предпочтение отдавалось законченным практическим разработкам, а не странным диковинам. В 1861 году в Рочестере, штат Нью-Йорк, было создано «батарейное орудие Биллингхерст Рекуа», принявшее участие в американской Гражданской войне и впервые примененное в 1864 году при нападении на форт Самтер в Чарльстоне, штат Южная Каролина. Это была батарея из двадцати пяти синхронно стрелявших стволов, возвышение которых регулировалось общим винтом с гайкой-барашком. Установленная на двух легких колесах, она имела сходство с «органами» XIV и XV веков. С учетом всего этого, данная система не представляла собой особого прогресса в области быстрой стрельбы. В 1862 году другой американец, доктор Ричард Дж. Гатлинг из Северной Каролины, получил патент на очень удачное батарейное орудие или пулемет. Его основной принцип состоял во вращении вокруг центральной оси при помощи рукояти нескольких (от четырех до десяти) нарезных стволов. Множество стволов было необходимо во избежание перегрева. Патроны подавались непрерывно из лотка под действием собственной тяжести, и стрельба велась безостановочно, пока продолжалось вращение рукояти или не происходило заклинивания механизма. Это оружие было применено во время американской Гражданской войны при защите Джеймс-Ривер, где оно заменило орудие «Рекуа». В 1871 году оно было принято на вооружение решением британского правительства и использовалось в войне с зулусами. Однако частое заклинивание не способствовало популярности этой системы. Орудия Гатлинга продолжали применяться на различных театрах военных действий в различных модификациях нескольких разных калибров. К 1876 году пятиствольная модель калибра 45 могла вести огонь со скоростью 700 выстрелов в минуту или даже до 1000 выстрелов при стрельбе короткими очередями. Менее чем через двадцать лет «гатлинги» уже имели электрический привод и вели огонь со скоростью 3000 выстрелов в минуту. Система с несколькими стволами оказалась удачной с точки зрения скорострельности и охлаждения, однако вес многих стволов был крупным недостатком, а потому, когда удалось создать быстродействующие одноствольные системы, орудия Гатлинга исчезли [58] . Но история их боевого применения оказалась весьма длинной: война с племенами ашанти в 1874 году, Зулусская война и кампания Китченера в Судане. Применение «гатлингов» против белых людей казалось в то время делом нравственно подозрительным, но, тем не менее, в этот период они состояли на вооружении в Америке, Китае, Японии, Турции и России. В России они вообще стали настолько популярны, что было налажено их производство под названием орудия «Горолова», по фамилии офицера, под руководством которого было осуществлено их копирование. Аналогичной только что рассмотренной системе является система орудия Норденфельдта с горизонтальным перемещением стволов. Изобретателем ее являлся инженер X. Пальмкранц, однако финансирование разработки осуществлял Торстон Норденфельдт, шведский банкир из Лондона. Количество стволов здесь варьируется от трех до шести. В трехствольном варианте двадцать семь патронов закреплялись на деревянной полосе, которая могла подавать снаряды со скоростью 350 выстрелов в минуту. Орудия Гатлинга заклинивало из-за типа применявшихся в них боеприпасов, а то время как в системе Норденфельдта использовались латунные патроны Боксера, и эта проблема не возникала. «Гатлинги» потеряли популярность не сразу, однако военно-морской флот в 1881 году начал широко внедрять орудия Норденфельдта на торпедных катерах, и их применение в 1884 году во время действий в Египте было сочтено весьма эффективным. Пулемет, изобретенный капитаном армии Соединенных Штатов Уильямом Гарднером, был представлен около 1876 года; в нем применялся принцип орудий Норденфельдта. Хотя система вначале была снабжена несколькими стволами, в конце концов она превратилась в одноствольную, с лучшим охлаждением и усовершенствованным зарядным устройством. Первые варианты имели лотки на тридцать один патрон, крепившийся на деревянном основании. Большим преимуществом этого пулемета был его станок, идеально приспособленный для стрельбы через парапет. Патроны подавались из вертикально расположенной обоймы, и стрельбу можно было вести либо одиночными выстрелами, либо со скоростью 120 выстрелов в минуту, в зависимости от скорости, с которой вращали рукоять. «Гарднер» широко применялся в британской армии до принятия на вооружение пулемета Максима. В то время он причислялся к «портативным» пулеметам и с треногой и 1000 патронов весил менее 200 фунтов, что давало возможность при необходимости перевозить его на лошади. Весьма распространенным образцом многоствольного пулемета была французская митральеза. Бельгийский инженер Жозеф Монтиньи из Фонтен-л'Эвек близ Брюсселя изготовил пулемет на основании оригинальной идеи другого бельгийца, капитана Фасшампа. Это оружие, напоминавшее по внешнему виду полевое орудие, но содержавшее тридцать семь (позднее двадцать пять) нарезных стволов, заряжавшихся одновременно обоймой с тридцатью семью (или двадцатью пятью) патронами, произвело на Наполеона III очень сильное впечатление. Поворот рукояти спускал один ударный механизм за другим, и за минуту можно было расстрелять двенадцать таких обойм, что обеспечивало скорострельность в 444 выстрела в минуту. Британцы не приняли этот пулемет на вооружение, поскольку на испытаниях пулемет Гатлинга показал значительно лучшие результаты. Однако французы поверили в свою митральезу, которая первоначально называлась «canon a bras» [59] . Во время Франко-прусской войны 1870 года митральезы использовались как пушки, в то время как пруссаки старались вывести их из строя при первой же возможности, почему это оружие не могло продемонстрировать свои возможности в полную силу. Французы полагали, что их оружие является «секретным», но в Пруссии обладали всей необходимой информацией, а в баварских частях даже были орудия аналогичной конструкции. Первоначальная конструкция Монтиньи применялась с 1851 по 1869 год, потом французское правительство стало выпускать их с различными усовершенствованиями, предложенными полковником де Реффи. Это было достаточно эффективное оружие при использовании его против больших скоплений пехоты, но оно не могло служить заменой тяжелой артиллерии, в каковом качестве французы как раз и пытались его использовать. ПУЛЕМЕТ МАКСИМА Хайрем С. Максим, родившийся в штате Мэн американец, впоследствии принятый в британское подданство, много работал в Европе и создал конструкцию пулемета, основанную на новом принципе. Это был истинный новатор, идущий вперед принципиально новым путем и добившийся в конце концов безоговорочного успеха и рыцарского звания. В молодые годы он имел возможность близко познакомиться с эффектом отдачи боевой винтовки. В его сознании прочно запечатлелась мысль об ужасающей трате энергии, и он сумел найти ей полезное применение. На Парижской выставке Максим занимался демонстрацией новинок из области электричества, когда какой-то соотечественник подал ему мысль о том, что можно заработать кучу денег, если изобрести для европейцев более быстрые и эффективные способы перегрызать друг другу глотки. Максим к тому времени уже был состоятельным человеком и располагал штатом способных инженеров. Он пришел к мысли использовать для перезарядки орудия энергию его отдачи. Так, в 1881 году Максим отправился в Лондон, чтобы разработать орудие, которое, по его утверждению, было совершенной новинкой, поскольку никто до него не думал об оружии, которое бы, производя выстрел, само себя заряжало. Существовавшие тогда конструкции были для него бесполезны, а потому в начале 1884 года он создал механизм, который и поныне находится в Музее Южного Кенсингтона, снабженный табличкой: «Этот аппарат сам заряжается и ведет стрельбу, используя силу собственной отдачи. Это первый в мире аппарат, в котором энергия сгорания пороха используется для заряжания и стрельбы из оружия». Максим применил метод заряжания при помощи ленты, что само по себе было новшеством; вдобавок он использовал смелую идею установки оружия не на колесах, а на треножнике. Его конструкция была расценена как выдающееся достижение. Но посетители собирались со всего света, даже герцог Кембриджский лорд Уолслей и высокопоставленные чиновники из военного министерства, и все хотели видеть аппарат в действии. На испытаниях было расстреляно исключительно большое количество – 200 000 – патронов. Необыкновенно высокая скорострельность не обязательно являлась тогда абсолютным предпочтением. Действительно, король Дании и посланец Китая были неприятно поражены громадным расходом патронов, которых за минуту выстреливалось на 5 фунтов стерлингов, и решили, что этот пулемет слишком дорогое удовольствие для их стран. Однако это оружие не было плодом фантазии, оно было вполне осязаемо, и британское правительство пожелало первым заказать его, выдвинув условие, что пулемет не должен весить более 100 фунтов и что скорострельность его должна составить 400 выстрелов в минуту. На это изобретатель ответил созданием оружия весом в 40 фунтов, выстреливавшим за 3 минуты 2000 патронов. Исходный вариант подвергся изменениям и усовершенствованию, но первоначальная идея системы осталась прежней. До тех пор пока пулеметчик держал палец на спусковой скобе, отдача выстрела выбрасывала стреляную гильзу, досылала в патронник новый патрон и производила выстрел – и так до тех пор, пока не будут израсходованы все патроны или не будет отпущен курок. Исключительно высокая скорострельность приводила к сильному разогреву ствола, но эта проблема решалась применением кожуха водяного охлаждения. После 600 выстрелов вода закипала и начинала испаряться, поэтому на каждую 1000 патронов требовался запас в пинты воды. «Максимы», производившиеся на заводе «Викерс-Максим», широко применялись во время Первой мировой войны, во время которой, в 1915 году, Максим умер. Была создана более легкая модель его пулемета, весившая только 25 фунтов, 50 фунтов – полностью снаряженная вместе с треногой. Она могла перевозиться на лошади и отличалась от более тяжелого типа использованием воздушного охлаждения вместо водяного. Модель «Викерс M.G. Марк I» была запущена в производство в ноябре 1912 года и весила без воды 28 1 / 2 фунта. Этот тип пулемета и после двух мировых войн все еще находит себе применение. Он весит теперь вполовину меньше исходного образца, имеет кожух водяного охлаждения из штампованной стали вместо первоначального, из бронзы, и использует для ускорения темпа стрельбы патронами калибра 303 надульную газовую насадку реактивного действия. И немцы, и русские впоследствии использовали пулемет Максима со станками собственных конструкций. Идея использовать впустую растрачиваемую энергию пороховых газов по-своему применялась в разных конструкциях. Так, например, уроженец Вены капитан барон А. Одколек фон Огезд сконструировал оружие, в котором пороховые газы отводились через особое отверстие в стволе для работы поршня в цилиндре. Таким методом извлекалась стреляная гильза и досылался новый патрон. Американец Бенджамин Беркли Гочкис, уроженец штата Коннектикут, занимался в 1875 году в Сен-Дени под Парижем производством оружия, включая пулемет, весьма похожий на Гатлинг; одновременно он экспериментировал с разрывными и крупнокалиберными снарядами. В 1876 году во время сравнительных испытаний его оружия с системой Норденфельдта пальма первенства досталась последней. Однако пулемет Гочкиса был усовершенствован: стал одноствольным и получил окно для отвода газов, которые приводили в действие механизм затвора, производили выброс стреляной гильзы и перезарядку. В результате он стал делать 600 выстрелов в минуту, что приводило к перегреву ствола. Охлаждение производилось потоком воздуха, отклоняемого специальными экранами на радиаторы. Французы приняли Гочкисы на вооружение и применяли их во время Первой мировой войне, так же как американцы, и некоторые части британской кавалерии. Пулеметы Гочкиса используются и до сих пор. Рис. 15. А – митральеза де Реффи. Б – пулемет Гатлинга. В – пулемет Максима Еще одним человеком, оценившим преимущества использования отработанных пороховых газов, был Джон Мозес Браунинг. Он родился в 1855 году в семье американского оружейника и был воспитан для занятий отцовским ремеслом. В 1889 году, обратив внимание на действие, производимое после выстрела на листву дерева вылетающими из дула пороховыми газами, Браунинг пришел к мысли об их использовании. Он прикрепил к дулу винтовки коническую насадку и добился того, что она под действием истекающих газов двигалась вперед. Эта насадка была соединена легким штоком с затвором, который вместе с ней тоже подавался вперед. Через шесть лет, в 1895 году, его идеей для применения в Соединенных Штатах воспользовалась Оружейная компания Кольта. В результате усовершенствований конструкции был создан полностью автоматический пулемет, питавшийся от парусиновой ленты на 250 патронов. Пороховые газы через отверстие в нижней части ствола отбрасывали назад поршень, который отпирал затвор и выбрасывал стреляную гильзу. Эта система знаменита своим использованием на самолетах. Глава 5 РУЧНЫЕ ПУШКИ, МУШКЕТЫ И ВИНТОВКИ ГЛАДКОСТВОЛЬНОЕ ОРУЖИЕ Идея создания портативного огнестрельного оружия возникала, как видно, еще у пионеров новой области изобретательства. Предков винтовки можно обнаружить среди самых ранних конструкций огнестрельного оружия. Маленькие трубки рибодекэнов можно рассматривать как прообразы ручных пушек. Установка этих небольших пушечек на деревянные рукояти была весьма несложным шагом вперед. Трудность для исследователя состоит здесь только в определении точного времени, когда этот шаг был сделан. В Италии хранились две ручные пушки, которые в XIX столетии считались самыми старыми. Одна из них была изготовлена из литой бронзы, имела на стволе дату – 1322 год, инициалы «PPPF» и была украшена орнаментом из дубовых листьев и православным греческим крестом, что в совокупности указывает на развитость технологии и заставляет усомниться в том, была ли она действительно одним из первых изделий такого рода. Другой экземпляр был изготовлен из кованого железа, и про него мало что известно. Есть сведения о том, что в Намюре имелось такое орудие, выполненное, по примеру больших пушек, из соединенных ковкой железных полос, однако наиболее ранние ручные пушки были, как правило, литыми, а не коваными. Другой особенностью ручных пушек являлось отсутствие у них отделяемых зарядных камер – казенная часть у них была глухая. Что касается письменных свидетельств, то в 1364 году город Перуджа заказал 500 маленьких бомбард, которые должны были быть портативными, иметь длину не больше ладони, или примерно девяти дюймов, и позволяли бы вести стрельбу с рук. Хотя некоторые специалисты утверждают, что это были ранние пистолеты, трудно допустить, что кто-то мог держать голыми руками ничем не защищенный металлический ствол в ту эпоху, когда было небезопасно стрелять даже из снабженного рукояткой оружия. Наиболее вероятно, что эти маленькие бомбарды устанавливались на деревянную подпорку или крепились к древкам. В том же году город Модена приобрел «четыре малых scioppi для руки», про эти итальянские пушки известно, что они были отлиты из бронзы. Словосочетание «для руки» означает, что их можно было держать в руке, а не устанавливать на землю, как большие пушки. По утверждению Фруассара, английские войска под командованием сэра Джона Чандоса несли такие ручные пушки еще до сражения при Монсаке, произошедшего в 1369 году, а раннее упоминание этого оружия (относящееся примерно к 1374 году) имеется в отчете Уильяма де Сифорда, хранителя тайного гардероба, в котором упоминаются 13 шиллингов, выплаченных за снаряжение восьми пушек древками наподобие пик. Утверждалось, что эти пушки позднее, в 1375 году, использовались сорока вооруженными людьми при нападении на Менор-Хаус в Хантерскомбе неподалеку от аббатства Дорчестер в Йоркшире, однако достаточных доказательств этого не имеется. В шведском Национальном историческом музее сохранилась маленькая бронзовая пушка, найденная в Лошульте у побережья Северного моря. Она литая, имеет запальное отверстие, проходящее в зарядную камеру, а ее дуло укреплено специальной оковкой. Поскольку на ней нет установочных элементов, она, как видно, крепилась к ложу или рукояти с помощью металлического кольца. Похоже, что она соответствует описанию вышеупомянутых бомбард из Перуджи. Наличие тридцати ручных пушек зафиксировано в 1381 году в Аугсбурге, а Фруассар упоминает французских солдат, использовавших годом позже против жителей Льежа «переносные бомбарды». Термин «ручная пушка» появляется в 1386 году, когда Ральф Хаттон отправил три из них управителю Бервика. Упоминается о наличии в 1388 году в Нюрнберге сорока девяти «handbuchsen» (ручных пушек). В раннем немецком манускрипте, относящемся примерно к 1390 году, описывается способ заряжания пушек. Следовало заполнить порохом три пятых ствола. Его надо было плотно утрамбовать, но оставить свободное место перед закладкой деревянной пробки, после которой вставлялось ядро. Использовавшийся тогда термин «ручная кулеврина» также указывает на тесную связь с крупным огнестрельным оружием. Ручные кулеврины были слишком тяжелы, чтобы с ними мог управляться один человек; требовалось двое – один, чтобы держать ее и нацеливать, а второй – собственно для стрельбы. Усовершенствование крепления маленьких пушек к рукоятям или прикладам заключалось в том, что в дереве приклада вырезался канал под половину длины ствола, вставлявшегося в канал и фиксировавшегося ремнями. Один экземпляр ручной пушки, имеющей приблизительно такое крепление, сохранившийся в немецком музее, снабжен длинным деревянным прикладом, так что общая длина оружия составляет почти пять футов. Образцы, до войны хранившиеся в Берне и Праге, имели еще одно усовершенствование – пушка изготавливалась с выемкой у запального конца, так что деревянный приклад мог действительно входить в металлическую часть оружия. Первоначально стволы имели форму обыкновенных трубок, но еще до конца XIV столетия отделка и манера исполнения металлической части были улучшены и в некоторых случаях вполне могли считаться произведениями искусства. В развалинах замка неподалеку от Танненбурга в Гессене была найдена прекрасно сработанная литая медная пушка, изготовленная, должно быть, не позднее 1399 года, поскольку сам замок, оплот разбойников, был дотла разорен именно в этом году. Элегантный ствол имеет большую толщину у пороховой камеры и снабжен усилительным кольцом у дула. Его вес составляет 2 3 / 4 фунта при калибре 9 / 10 дюйма, и, хотя его длина – 12 1 / 2 дюйма, он приспособлен для насаживания на длинную рукоятку. Еще одну бронзовую отливку, достаточно похожую на предыдущую, но имеющую гораздо меньшие размеры – всего 8 дюймов в длину, – можно увидеть в Швеции. Ствол имеет форму восьмигранника и может быть насажен на рукоять, при этом очень богато отделан, украшен по всем сторонам надписями и, что в вполне традиционно, сверху увенчан тщательно выполненной миниатюрной головой человека с бородой. В нижней части ствола имеется похожий на крюк выступ, который должен был служить для гашения отдачи в случае, если оружие имело упор. Существуют изображения того времени, на которых ранние ручные пешки показаны в действии. Поскольку пользоваться ими без упора было затруднительно, то они показаны с длинными древками, упертыми в землю, в то время как передняя часть либо удерживалась в руках, либо опиралась на сошку. В этом случае отдача гасилась почвой, но даже и при таком употреблении предполагалось, что для стрельбы из орудия требуется два человека. Применялся еще один способ соединения пушки с прикладом, который требовал наличия на металлической части орудия острого зубца или вилки, вставлявшихся в деревянное ложе. В Музее Намюра сохранилась литая чугунная пушка, в которой использовался этот принцип. Рис. 16. А – ручная пушка, XV в. Б – шведская ручная пушка, XIV в. В Геттингенском манускрипте 1405 года есть рисунок, изображающий человека, стреляющего из ранней ручной пушки. Все орудие должно было иметь длину 8 футов. Один его конец уперт в землю, а другой поддерживается длинной рогаткой, также воткнутой в землю. Солдат, хорошо защищенный от возможного несчастного случая, наклоняется вперед, чтобы поджечь порох с помощью раскаленного докрасна проволочного крючка. Большой угол стрельбы или наклон траектории, хотя и подходящий для поля сражения или открытой местности, малопригоден при обороне или при ведении огня с высоко расположенной позиции, и в этом случае добавочный крюк в нижней части оружия позволял надежно крепить его к стене или к окну. Такие конструкции назывались крепостными ружьями или пушками и находились на вооружении многие годы. Часто они имели большой калибр, но всегда сохраняли свой архаичный внешний вид. Их длина иногда бывала слишком велика, как, например, у 10-футового орудия из коллекции княжества Лихтенштейн в Вадуце. Ручная пушка, упертая в землю или используемая как настенное орудие, по-прежнему мало подходила для активного маневрирования на поле боя, а потому следующим шагом стало существенное уменьшение длины рукоятки. Улучшение качества и изменение пропорционального состава пороха позволили создать менее громоздкое орудие. Деревянную часть теперь прижимали к телу локтем. По мере накопления опыта положение орудия при стрельбе изменили, перенеся его к плечу. На гравюре Израэля фон Мехлина, относящейся примерно к 1420 году, изображено весьма курьезное применение этого оружия. Из него в сцене Воскресения Спасителя стреляет сам дьявол. Без сомнения, художник считал порох сатанинским изобретением. С переориентировкой положения оружия к плечу его рукоятка, подобная древку пики, оказывалась непригодной, конец последней был расширен в подобие приклада, который прижимался к телу стрелка; тем не менее есть сведения, что при осаде Арраса в 1414 году солдаты по-прежнему зажимали рукоять между рукой и туловищем. Нахождение приклада или ложа на одной прямой между стволом и телом человека приводило к очень сильному влиянию отдачи, и следующим усовершенствованием, сделанным неизвестным изобретателем, было применение изогнутого приклада. Отдача благодаря этому стала оказывать на тело стрелка косвенное действие, отчасти растрачивая свою избыточную энергию на подбрасывание оружия вверх. Один французский специалист приписывает честь этого новшества швейцарцам и относит его к 1392 году, однако значительно более поздняя дата кажется более вероятной. Возможно, здесь уместно будет упомянуть о том, что, хотя ручные пушки чаще всего бывали дульнозарядными, случались и попытки применить заряжание с казны. Существовал образец такого оружия, находившийся, по некоторым сведениям, в лондонском Тауэре, проследить судьбу которого в настоящее время не удается. Оно было целиком отлито из железа. С одного конца находился ствол, с противоположного – крепкая рукоять, посредине же имелось углубление, в которое закладывалась прямоугольная коробка, содержавшая заряд. Однако метод ее закрепления остается неясен, а в отсутствие образца трудно оценить его практическую ценность. Запальное отверстие ручных пушек поначалу располагалось на стволе сверху, но в конце концов было перемещено на правую сторону, где также было отведено место для «полки», или площадки, на которую насыпался затравочный порох. Зажигание, производившееся при помощи зажатого в щипцах горящего угля либо раскаленной докрасна проволоки, имело свои недостатки, в то же время применение тлеющего фитиля показало лучшие результаты. Фитиль представлял собой шнур или жгут из ткани, вымоченный в селитре или винных подонках, горевший медленно и ровно. Непосредственное приложение огня к запалу представляло для солдата опасность, вследствие чего начались поиски косвенного метода зажигания, приведшие к положительным результатам. Горящий фитиль удерживался в зажиме, прикрепленном к концу длинной металлической полосы, вращавшейся вокруг своей середины на оси справа от ствола, поблизости от запального отверстия. Потянув вверх конец полосы, ближайший к прикладу, стрелок тем самым опускал ее противоположный конец с зажатым в нем фитилем на полку с затравкой. Наконец появилась возможность без чрезмерного риска управляться с оружием в одиночку. Такие держатели фитиля, именуемые «собачкой», «змейкой» или «драконом» в зависимости от своей формы, получили широкое распространение приблизительно к 1424 году. У герцога Орлеанского в 1411 году было 4000 человек, вооруженных ручными пушками, в то время как Англия оказалась в этом отношении куда более скромной, поскольку в 1446 году приобретения для Святой земли включали только две ручные пушки за 4 шиллинга. В 1459 году в письмах Пастона также содержатся упоминания о ручных пушках, но первый организованный отряд, вооруженный этим оружием, действовавший в Англии, по общему признанию состоял из 300 фламандских наемников, нанятых Эдуардом IV, и появился в Англии во время Войны Алой и Белой розы. Их служба в кампании 1471 года сложилась неудачно из-за дождливой погоды, в результате чего тухли фитили и мок порох. Утверждается, что Эдуарду этих солдат одолжил герцог Бургундский Карл, поскольку эти два сюзерена были женаты на сестрах. Швейцарцы тоже оценили достоинства нового оружия, поскольку в битве при Мора в 1476 году с их стороны принимало участие 6000 кулеврин – очевидно, не «полноразмерных» орудий, но, что вполне вероятно, крупных ручных пушек. Про Генриха Ричмондского говорили, что в 1487 году в битве за корону он пользовался услугами иностранных наемников, вооруженных ручными пушками. Несмотря на то что Англия предпочитала в битвах использовать лучников, в приказе коменданту Тауэра, приведенном в манускрипте Харлея, имеются некоторые упоминания об «hacquebuts» [60] . Ручная пушка меняла форму – от чего-то примитивно-грубого до достаточно сложного фитильного ружья или аркебуза. Считается, что это оружие появилось во второй четверти XV столетия. Его отличительной особенностью обыкновенно признается курок, нажатие на который приводит в действие фитиль, тем не менее рисунки итальянца Мартина, сделанные circa [61] 1469 года, показывают «archibuso» как пушку с прямой рукоятью длиной в три или четыре фута, в то время как «sciopppi» представлено как более короткое оружие, отличающееся наличием фитиля в змеевидном замке. Решить, откуда происходит это название, весьма трудно, поскольку одновременно по всей Европе были в ходу его различные варианты. Аркебуз называли «hackbuss», «hakbusch», «arquebus», «archibuso» и «arcabouza» [62] . Несколько народов претендуют на первенство в этом вопросе. К примеру, по-итальянски arca-bugio или bucca означает «пустой лук». Арбалет, который иногда тоже называли аркебузом, имел похожий приклад и спусковую скобу для выпуска стрелы. Некоторые арбалеты даже стреляли свинцовыми пулями. Таким образом, замена в арбалете стального лука на железный ствол привела к созданию ручного огнестрельного оружия. Германский термин «hak-busche» можно перевести как «пушка с крючком», что может относиться к изогнутой форме фитильного зажима. Нет сомнения, что слово «doppelhaken» означает двойной фитильный замок. Эти doppelhaken имели по две «змейки», или замка с отдельными курками, нацеленными на одно запальное отверстие, – идея заключалась в том, что если один из них не сработает, то выручить может второй. Два великолепных экземпляра ранних аркебузов сохранились в лондонском Тауэре. Они имеют замки в форме драконов и изогнутые книзу приклады. Один из них имеет обыкновенную V-образную мушку, зато другой снабжен тогдашней новинкой в виде трубчатого прицела в задней части ствола – эта идея была всего лишь вновь «открыта» в новейшие времена. Различные написания похожих терминов вносят сумятицу в вопрос четкого определения ранних типов этого оружия. Например, хотя с точки зрения словесности «hacqebut» и «harquebus» кажутся очень похожими, они считаются различными видами огнестрельного оружия; действительно, ложа «hacqebut» была заменена на кривой или изогнутый приклад. Этот последний со временем стал более изогнут и, будучи приложен к плечу, высоко поднимал ствол оружия, помещая его вровень с глазом, что облегчало прицеливание. «Hacqebut» были известны в царствование Ричарда III и тогда даже в Англии именовались по-разному: «hack-buss», «hagbutt» и «hakbutt». Они были несколько короче обычной ручной пушки, которая имела длину 3 фута, но по указу, изданному в третий год правления Генриха VIII, hagbutt не мог быть короче 3 / 4 ярда включительно. Наименование «arquebus-a-croc» определенно имеет французское происхождение, поскольку его вторая часть означает на этом языке крюк или выступ в нижней части ствола уже упоминавшегося здесь более крупного оружия данного типа. Это приспособление при установке такой пушки на крепостной стене предназначалось для гашения отдачи. Хотя и утверждалось, что Генрих VII, создавая части гвардейских йоменов, вооружил одну половину этих солдат луками и стрелами, другую же – аркебузами, доказательств наличия в войсках этого оружия вплоть до 1544 года, когда было засвидетельствовано, что короля сопровождали по правую руку двадцать пять лучников, а по левую – столько же аркебузиров, не существует. Для нас не будет сюрпризом узнать, что Генрих VIII многое сделал для распространения огнестрельного оружия. В 1511 году он заплатил Луису и Александру де ла Фава 200 фунтов стерлингов за 500 аркебузов. В следующем году Питеру Грею был дан заказ на поставку 420 аркебузов с пороховницами и пулями для армии, готовившейся в то время к войне. Гильдия Святого Георгия, существующая по сей день под названием «Почетная артиллерийская рота», была основана в 1537 году при покровительстве Генриха VIII как «Братство стрелков из боевых луков, арбалетов и ручных пушек». Это название послужило признанием того факта, что у популярных с давних времен лучников появились новые конкуренты. Изданное 12 января того же года официальное постановление предписывало, чтобы все ручные пушки, находящиеся во владении имеющих на то разрешение лиц, имели длину 2 1 / 2 фута вместе с рукоятью. Более поздний, 1544 года, закон поощрял всех высокородных господ обзаводиться ручными пушками «длиною в целый ярд, и никак не короче», для того чтобы те становились опытными стрелками. В разительном противоречии с действиями королевы Елизаветы, которая позднее предпринимала все возможное, чтобы приучить своих подданных заниматься более дешевым искусством стрельбы из лука, Генрих всячески стремился развивать умение владеть огнестрельным оружием. В феврале 1544 года он обнародовал еще одно воззвание, в котором предлагал подданным приобретать опыт владения ручными пушками и аркебузами, давая позволение всякому человеку, достигшему 16 лет, пользоваться этим оружием, не опасаясь быть наказанным. Однако новинку стали приобретать не только джентльмены, в результате чего пришлось издать еще один эдикт, в котором констатировалось, что «убийства, грабежи, буйства и сборища, приводящие к нарушению общественного порядка, с применением арбалетов, малых коротких ручных пушек и малых аркебузов весьма участились…». В другом документе по поводу малых ручных пушек говорится, что для них «очень легко раздобыть порох, кворрелы, фитиль и пыжи». Рис. 17. Ручная пушка XVI в. Термин «ручная пушка» все еще применялся в 1560 году, поскольку известно, что сэр Томас Грешем ввез из Антверпена 1500 ручных пушек ценой по 7 шиллингов каждая. Сэр Роджер Уильяме примерно в то же самое время замечает, что «от отдачи не бывает вреда, если оружие имеет, на испанский манер, прямой приклад. Если же приклад изогнут, как у французов, и стрелять от груди, то только очень немногие, быть может, никто вообще не сможет его отдачу стерпеть. Однако же если на манер испанцев стрелять от плеча, то и опасности нет никакой, и вовсе не больно». Когда вращавшийся снаружи на оси держатель фитиля уступил место устройству со спусковой скобой, то пружину и весь механизм для защиты от внешнего воздействия стали помещать внутрь деревянного приклада. Механизм стали называть «замком», причем каждый его тип имел собственное наименование. Так, конструкция, применявшаяся до 1520 года, называлась кнопочным замком. Нажатие на помещенную под прикладом кнопку спускало курок, и фитиль опускался на полку с затравкой. Замок конструкции, предложенной примерно в 1521 году Корнелиусом Иоханном, можно видеть в лондонском Тауэре. В нем имеется пружина и защелка. Когда курок оттягивают назад, он удерживается во взведенном состоянии до тех пор, пока освобождение защелки не позволит ему выполнить свое дело. В более поздних вариантах периода царствования королевы Елизаветы горящий фитиль в зажиме замка заменили куском трута, который тем не менее приходилось перед стрельбой поджигать все тем же фитилем [63] . Новое наименование, мушкет, появилось примерно в 1530 году в Италии. Происхождение этого термина достаточно туманно. Поскольку многие большие артиллерийские орудия носили имена различных живых существ, то использование слова «moschetto» – мушкет, как называют молодого самца ястреба-перепелятника,  – вовсе не кажется странным. Сами итальянцы тем не менее одни из первых связали это слово с именем изобретателя, которого звали Moschetta из Фельтро. Существовало также предположение об испанском происхождении термина – именно от слова «mascas» или «masquas», которое обозначает «искры от огня». Еще одна версия родиной этого оружия указывает Россию, именовавшуюся в то время Московией. В Дрездене находятся мушкеты, датируемые 1570 и 1573 годами, а первые варианты этого оружия, появившиеся во Франции, были столь тяжелы, что из них можно было стрелять, только облокотив на опору. В Англии первоначально мушкет не пользовался популярностью, но к 1570 году военные теоретики, видевшие его в действии во время континентальных войн, начали настаивать на его использовании. Таким образом в список снаряжения, выданного в 1577 году войскам, посланным на помощь голландцам, оказались включенными «мушкеты с пороховницами и опорами для стрельбы». В случае с мушкетом немцам пришлось довольствоваться военным термином иностранного происхождения, и в инвентарной описи военных запасов города Вюрцбург за 1584 год указаны «muscaten», «halbe-musketen» и «doppel-musketen» [64] . Что до цен на это оружие, то в 1588 году граждане города Норидж заплатили по 27 шиллингов за каждый из произведенных в Англии мушкетов с сошками, пороховницами и «фитильными коробами». К 1620 году цена снизилась до 1 фунта и 8 пенсов, а в 1632 году мушкет стоил 15 шиллингов и 6 пенсов, сошка – 10 пенсов и сумка для зарядов – еще 2 шиллинга 6 пенсов. К началу XVII столетия мушкет по-прежнему оставался громоздким оружием, поскольку сэр Томас Келли в 1623 году сообщает, что его ствол имеет длину 4 фута, а калибр 12 пуль на фунт [65] . Однако мушкет подвергался усовершенствованиям и становился легче, так что ко времени английской Гражданской войны необходимость в использовании сошки отпала. Старое название продолжало применяться для обозначения самого распространенного типа огнестрельного оружия, стрельба из которого ведется с упором в плечо. Это продолжалось до тех пор, пока нарезные мушкеты не приобрели такую популярность, что их стали называть просто «винтовками» [66] . Начиная с этого времени старинный термин вышел из употребления, а оружие, не имеющее нарезов в стволе, стало называться гладкоствольным или дробовым, поскольку при наличии дроби использование нарезных стволов не дает преимуществ. Как всегда бывает, в период эксплуатации одного изобретения ведутся разработки в смежных областях. Неудобства, связанные с необходимостью в течение длительного времени держать горящим кусок конопляной веревки, привели к использованию нового материала – пирита. Это природный минерал, представляющий собой естественную комбинацию серы и железа. На протяжении столетий он был хорошо известен из-за своей способности производить искры, благодаря чему с его использованием и был сконструирован механизм, примененный в огнестрельном оружии. Наиболее древний экземпляр оружия, в котором употребляется пирит, находится или, вернее сказать, находился в дрезденском музее. Когда-то он считался подлинным изобретением патера Шварца, да и теперь все еще называется «munchsbuchse» – ружье монаха. Тем не менее сейчас никто не сомневается в том, что оно было изготовлено значительно позже, вероятно – в начале XVI столетия. Его ствол имеет длину примерно 11 дюймов и диаметр 3 3 / 4 дюйма. С помощью железного кольца по поверхности пирита двигается нечто вроде терки или напильника. Получающиеся в результате искры воспламеняют порох. Следующим этапом развития должна была стать замена терки каким-нибудь более удобным устройством. Так появился на свет колесцовый замок. В этом типе замка пластинка желтого пирита прижималась специальным зажимом к зубчатому колесу. Нажатие на спусковой крючок освобождало пружину, которая, в свою очередь, тянула тонкую цепочку, намотанную вокруг оси зубчатки. Высекаемые в результате искры направлялись на затравочный порох, насыпанный на огнивной полке, крышка которой открывалась находившимся на валу колеса кулачком. После выстрела пружину вновь заводили особым ключом, который носился отдельно от самого оружия. Очевидно, что колесцовый замок был механизмом достаточно тонким и позволить его себе могли только люди состоятельные, широкого распространения он не получил. Кроме того, он имел недостаток, получавший на поле боя роковое значение: пластинка пирита могла развалиться на куски в самый неподходящий момент. Возможно, что эта конструкция была изобретена в 1517 году в Нюрнберге, но точных данных на этот счет, как всегда, нет. Несомненно лишь то, что Леонардо не только описал принцип действия колесцового замка, но, как утверждал сам, даже стрелял с его помощью в голубей. Все ранние образцы этих механизмов – германские, многие изготовлены в Нюрнберге, если судить по датам на замках, около 1541 года. Их распространение в Англии шло медленно. Богатые аристократы Елизаветинской эпохи могли позволить себе заказные экземпляры такого оружия с изысканно отделанными прикладами и причудливой гравировкой, но простым военным приходилось довольствоваться фитильными замками. Аркебузы тоже снабжались колесцовыми механизмами, но они не предназначались для солдатни из простолюдинов. Правда, в кавалерии обнаружилась необходимость применения колесцовых механизмов в пистолетах и карабинах, из-за трудностей обращения с фитильными замками, возникавших у всадника. Германские рейтары первыми использовали эти замки в своих пистолетах, что стало переворотом в кавалерийской тактике, в то время как в Англии стандартным оружием всадников оставались шпаги. Тем не менее их начальники, которым довелось сражаться в войнах на континенте, а также те, кто мог себе это позволить, гордились обладанием оружия с колесцовыми замками. И все же, несмотря на весьма высокую оценку таких механизмов в охотничьем оружии, в Англии они уступили место более прочным, неприхотливым и стоившим дешевле кремневым замкам. Континент продолжал еще отдавать предпочтение более сложному оружию, но к концу XVII века колесцовые замки повсеместно вышли из употребления. Еще один тип огнестрельного оружия, получивший значительную известность в Елизаветинскую эпоху, именовался «каливер». Он представлял собой облегченное фитильное ружье – по весу нечто среднее между аркебузом и мушкетом, – из которого стреляли без опоры на сошку. Эдмунд Йорк, офицер английского ополчения, так объяснял происхождение этого названия. Он писал, что в Пьемонте, где он служил в молодости, каждый пехотный полк вооружался аркебузами своего собственного, отличного от прочих калибра. Однако в 1569 году, перед сражением при Монконтуре, «князья церкви повелели изготовить 7000 аркебузов единого калибра, которых стали называть «harquebuze de calibre de monsieur le Prince» [67] , таким образом, сам термин произошел от французского слова «калибр». Великим преимуществом этого оружия являлся стандартный размер пуль, которые можно было благодаря этому использовать в любом каливере. О его популярности можно судить по тому факту, что в 1578 году в арсеналах лондонского Тауэра имелось 7000 таких ружей. Это не слишком дорогое оружие: один каливер, стоивший в 1574 году 14 шиллингов, в 1581 году подешевел до 13 шиллингов и 4 пенсов. Хотя первые каливеры кажутся оружием, отличающимся по типу от обыкновенного аркебуза, это название в конце концов стало обозначать любое легкое ружье, из которого можно было стрелять без опоры. К нему относились почти презрительно и почитали за оружие, пригодное, по утверждению Фальстафа во II части «Генриха IV», только для таких никчемных солдат, как Варт. Каливеры не имели столь нарочито изогнутого приклада, как у аркебузов, а были со своим 42-дюймовым стволом почти прямыми. Сэр Роджер Уильяме в своем трактате 1590 года «Краткое обсуждение вопросов военных» пишет, что из каливера можно стрелять в два раза быстрее, чем из мушкета, нанося при этом конечно же в два раза меньший урон. Он предполагает, что отдача этого оружия не причинит вреда, если оно снабжено прямым прикладом и стрельба ведется с упором в плечо. Если же приклад его изогнут, как принято у французов, и стреляют от груди, то «никто не сможет эту отдачу стерпеть». Несмотря на значительные изменения, произошедшие на континенте в сфере легкого огнестрельного оружия, королева Елизавета издала множество указов, направленных на поощрение искусства стрельбы из лука в противовес пушкарскому делу. Возможно, это объяснялось требованиями экономии, но лук в то время вел уже заранее проигранный поединок, пока наконец в 1595 году отряды лондонского ополчения не получили приказ заменить свои луки на каливеры и мушкеты. Каливер с зарядной сумкой стоил в 1620 году 14 шиллингов и 10 пенсов, однако в период Тридцатилетней войны это оружие устарело, в употребление повсеместно вошел мушкет, что объяснялось его более тяжелой пулей, способной пробивать доспехи. Препятствием его распространению не стала даже необходимость использовать для стрельбы специальную опору, так что каливер постепенно исчез с полей сражений. Малая прочность пирита побудила оружейников и изобретателей искать ему замену из более прочного материала. Решением вопроса стало применение кремня, который можно было использовать даже в колесцовых механизмах. Сохранившиеся экземпляры не позволяют с точностью определить различие между первоначальными колесцовыми замками, механизмами, сразу использовавшими кремень, и колесцовыми механизмами, переделанными на кремень, однако вскоре выяснилось, что этот материал не только может стать основой более мощного механизма, но даже требует его применения. Колесцо с заводной пружиной оказалось излишним, к тому же при использовании с более твердым по сравнению с пиритом кремнем оно могло выйти из строя. Курок или зажим, который прежде удерживал пиритовую пластинку, сохранился, но стал приводиться в действие пружиной. Зубчатое колесцо было заменено стальной пластиной с зазубренной поверхностью. Новый механизм получил название «Schnapphahn» или «snaphaunce» – «снэпхенс» [68] . Происхождение этого немецкого и английского слова объясняют сходством держателя кремня с клюющим петухом. Делались предположения, что замок «снэпхенс» получил название от воров, грабителей и мародеров, промышлявших чужой домашней птицей. Эту братию действительно так называли, однако жулье, предпочитавшее надежность кремневого замка выдававшему их с головой огоньку фитиля, было так прозвано по наименованию своего оружия, а не наоборот. Утверждается, что ружья с ударными замками были выданы войскам, отправлявшимся в 1580 году в Ирландию. Некоторые экземпляры оружия, упомянутые в ранних инвентарных описях лондонского Тауэра, обозначены как имеющие «огневой замок», но из их подробного описания и высокой цены можно сделать вывод, что под этим названием фигурируют колесцовые механизмы. Этот факт приведен здесь для демонстрации трудностей идентификации старинного оружия по названию, которое иногда, в более позднее время, может иметь другой смысл. Некоторые специалисты считают, что кремневый замок – другое изобретение, нежели «снэпхенс», и датируется примерно 1630 годом, в то время как иные утверждают, что отличие заключается только в незначительной перекомпоновке уже существовавших деталей и добавлении «предохранителя», т. е. возможности отвода стальной «батареи» (или огнива), крепившейся шарнирно, вперед, благодаря чему исключалась возможность случайного выстрела при переноске оружия. Еще один вопрос, касающийся скорее сферы производства, чем изобретательства; однако, как бы то ни было, давно апробированное оружие с фитильным замком оставалось основным для простых солдат во время английской Гражданской войны и сохранялось в употреблении даже позднее, в 1685 году – во время мятежа Монмаута. Из источников того времени можно узнать, что предательские, видимые издалека огоньки горящих фитилей можно было употреблять и с пользой – для маскировки, когда куски фитилей оставляли висеть рядами на изгородях, создавая у противника впечатление, что мушкетеры все еще продолжают занимать оборонительную линию, несмотря на то что они давно бесшумно отползли прочь. «Снэпхенсы» производились в Англии по крайней мере с 1608 года, когда ружья и карабины с этими механизмами были посланы в подарок от Иакова I королю Филиппу Испанскому. Легко заметить, что часто калибр или диаметр ствола измеряется количеством пуль, приходящихся на фунт свинца. Пространные указания, сопровождающие сообщение о ценах на изделия английских оружейных мастеров в 1631 году, содержат информацию о том, что ствол длиной в 4 фута следует заряжать «туго пулями размера десять на фунт, а если свободно, то двенадцать на фунт», иначе говоря, пули большего размера будут входить в ствол плотно, а меньшего – могут просто из него выкатываться. На мушкеты фитильные замки также ставили вдобавок к кремневым в качестве альтернативы на случай, если одна система откажется работать. Кремневый замок снабжался теперь крышкой огнивной полки, которая составляла часть ударной поверхности, и конструкция его стала так совершенна, что оставалась в ходу вплоть до XIX столетия. Существовала возможность замены фитильного замка мушкета на кремневый, так, сохранились приказы герцога Албемарля от февраля и апреля 1660 года о переделке в его собственном полку фитильных мушкетов в фузеи (мушкеты с кремневыми замками). Одновременно изменялся калибр, так чтобы использовать пули размером четырнадцать штук на фунт. Кремневым оружием вооружались избранные группы солдат, такие как штурмовые партии во время Гражданской войны или специальные отряды фузилеров, использовавшиеся для охраны артиллерии и боеприпасов, т. е. в тех случаях, когда искры от горящих фитилей могли привести к катастрофе. Гренадерские части, созданные в конце правления Карла II, также получили на вооружение фузеи. В лондонском Тауэре и в частных коллекциях сохранились кремневые ружья, имеющие на замке гравировку «I2R», увенчанную короной, – монограмму короля Иакова II. Одно из них было изготовлено имевшим широкую известность оружейным мастером Бруком; его мушкет с кремневым замком имеет ствол длиной 31 дюйм. Это – легкая фузея или карабин; фитильные ружья имели ствол в 42 дюйма. Такие размеры были определены указом от 1680 года, но спустя четыре года длина окрашенных сангиной (красной краской) стволов с кремневыми замками была установлена в 3 фута и 8 дюймов. Кремневые мушкеты, так же как и их разновидность, известная под названием «фузея», ствол которой по указу должен был иметь длину 3 фута и 2 дюйма, начали снабжать плечевым ремнем. Само название «фузея», уже много лет применявшееся на континенте, происходило от слова «focile», означающего «огонь». Было установлено, что драгуны (которые в то время превратились в обыкновенных пехотинцев, посаженных на лошадей) и гренадеры (которым было необходимо иметь свободными обе руки для снаряжения и метания гранат) испытывали большие неудобства, имея дело с обыкновенными кремневыми ружьями, в то время как оружие, снабженное широким ремнем, можно было повесить за спину, освободив тем самым руки. В конце концов ремень добавили в конструкцию всех мушкетов после того, как в царствование Вильгельма III была решена проблема больших затрат на вооружение. После этого обычным оружием стали кремневые ружья, а фитильные полностью исчезли. Примерно в этот же период появилось выражение «Коричневая Бесс», обозначавшее мушкет. Делались попытки связать данное название с именем королевы Елизаветы [69] , однако она умерла за много лет до того, как это прозвище вошло в употребление. В действительности оно имело куда более прозаическое происхождение, поскольку «коричневая» просто описывало цвет оружия, а «Бесс», не имея никакой романтической связи с женским именем, пошло от немецкого либо голландского слова «bucshe» или «buss», означавшего ружье, которое, несомненно, появилось в Англии с голландскими войсками, пришедшими вместе с Вильгельмом и все еще остававшимися в стране. Мушкеты с кремневым замком достигли высокого совершенства, и «Коричневая Бесс» стала оружием, которым суждено было выиграть битву при Ватерлоо, она оставалась на вооружении в течение полутора столетий, вплоть до введения в 1830 году пистонного замка. Рис. 18. А – заряжаемый с казенной части мушкет с фитильным замком. Б – мушкет с колесцовым замком. В – кремневый мушкет Эксперименты и усовершенствования осуществлялись и в других областях, но нам следует проследить историю гладкоствольного мушкета до самого конца. Шанс на новую жизнь он получил с изобретением пистонного замка. Этот огромный шаг вперед в первую очередь был связан с исследованиями его преподобия Форсайта и более подробно рассматривается в разделе, посвященном боеприпасам. Химические соединения – фульминаты – были известны своей исключительной взрывчатой силой, но не могли заменить порох, поскольку их действие было слишком мгновенным и мощным. Форсайту следует отдать должное за изобретение нового способа детонации этих соединений. Прототип своего нового замка он изготовил в 1805 году, модифицировав кремневый механизм. В следующем году он работал над созданием боевой модели в мастерских Тауэра, но, будучи уволен слишком нетерпеливым графом Чатамом, занялся этим делом самостоятельно, что было достаточно необычно для священника. Его идея в своей основе была хороша, и ее многократно, не ставя никого в известность, заимствовали и эксплуатировали, но правительство так никогда и не приняло это изобретение в его первоначальной форме. Ценность для армии эта идея приобрела после того, как детонирующее вещество решили помещать в медные колпачки-пистоны или капсюли. Сразу несколько оружейных мастеров пытались приписать себе заслугу введения этого новшества, но, по всей видимости, с наибольшим основанием на это мог претендовать Джошуа Шоу. В 1814 году он предложил стальной колпачок, в который после каждого выстрела добавлялась новая крупинка фульмината. Затем он стал делать колпачки из оловянно-свинцового сплава, которые можно было считать одноразовыми, а в 1816 году применил для их изготовления тонкую листовую медь. Прошло много лет, прежде чем британское правительство решило исследовать возможность применения пистонного замка. Испытания в Вулвиче были проведены только в 1834 году. В результате было установлено, что по сравнению с кремневым мушкетом новое оружие куда более эффективно. В 1836 году решением Артиллерийского комитета в Вулвиче на вооружение было принято «брауншвейгское» ружье, но это – другая разработка, и для того, чтобы разобраться с ней, нам нужно возвратиться назад. Гладкоствольные мушкеты не сразу вышли из употребления, с истинной бережливостью их переделывали под пистонные замки, и они вплоть до 1859 года применялись в качестве боевого оружия. Но это объяснялось по большей части политикой экономии средств. Гладкоствольное оружие позднее производилось как дробовое и использовалось для охоты. НАРЕЗНОЕ ОРУЖИЕ Есть изобретатели, предлагающие новые идеи, однако бывают такие, кто возвращается к идее старой, стараясь наполнить ее новым содержанием. С древнейших времен делались попытки создать нарезное оружие, потом об этой идее забывали, после чего вновь вспоминали, чтобы опять отказаться, – так продолжалось до тех пор, пока она не была окончательно восстановлена в правах. Считается, что нарезное ручное оружие было изобретено в конце XV века, по одной версии – в 1498 году в Лейпциге, по другой – в Вене неким Гаспаром Кольнером или Цольнером. Оба предположения мало чем подкреплены. Утверждают, что Август Коттер или Каттер из Нюрнберга изготавливал нарезные стволы уже в 1520 году, однако, поскольку в одном из парижских музеев хранятся нарезные ружья 1616 года, помеченные тем же именем, вполне возможно, что в этом вопросе произошло какое-то недоразумение. Имеющее семь нарезов ружье, изготовленное Каттером, имеется и в Вулвиче. Эти прямые нарезные канавки, скорее всего, должны были препятствовать сильному загрязнению ствола, вызывавшемуся скверным качеством тогдашнего пороха, который сгорал далеко не полностью. Но уже в начале XVI века были предложены винтовые нарезы (предназначенные для придания снаряду вращательного движения). Тогда уже знали о центробежных силах, которые должны были придавать снаряду устойчивость в полете, однако стоимость нарезания винтовых канавок была слишком велика. Инвентарная опись арсенала в Цюрихе содержит упоминание о нарезной пушке, а в Вулвиче хранится орудие с нарезным стволом, которое, как считается, попало туда из Венгрии. Венская коллекция оружия имеет несколько нарезных пушек, изготовленных между 1550 и 1560 годами. Сэр Хью Плат, автор изданной в 1594 году книги «Сокровищница искусства и природы», приводит подробности изготовления «внутри ствола восьми канав довольной глубины, и для него пуль чуть больших, чем калибр». Последние забивались в ствол с помощью «палки-шомпола». Считается, что первым такого рода оружием были вооружены датские войска короля Христиана IV, и ствол, изготовленный в этой стране в 1611 году, хранится в Вулвиче. Английский патент на «нарезку, вырезание канавок и винтов в стволе» был выдан 24 июня 1635 года А. Ротиспену, что указывает на запоздалое появление нового изобретения в этой стране. Изданная в 1644 году в Мадриде книга сообщает о проведении экспериментов с различными типами нарезов, делавшими на длине ствола полуоборот, полный оборот и даже полтора оборота. Нет сомнения, что распространению нарезного оружия в регулярных войсках препятствовала его высокая стоимость. Французы с гордостью отмечают, что их королевская конная гвардия имела в каждом эскадроне по восемь нарезных карабинов. В середине XVIII столетия член Лондонского королевского общества Бенджамин Роббинс зачитал высоко-ученый доклад о теории нарезного оружия, однако, к сожалению, это принесло мало практической пользы. Английское оружие имело тогда вполне установившуюся конструкцию и изменялось мало. В американских войнах жители чащоб отлично знали цену своему охотничьему нарезному оружию и многократно с его помощью побеждали дисциплинированную английскую пехоту. Однако этот урок не был воспринят властями на родине, да и само американское правительство в последние годы столетия по старинке протекционировало строительство фабрик по производству гладкоствольного оружия. Рис. 19. Типичный нарезной ствол с 4 канавками Американская винтовка представляла собой конструкцию небольшого калибра, появившуюся на основе конструкций охотничьих ружей, завезенных на американский континент немцами. Немецкий охотник пользовался тяжелым мушкетом с большими пулями, а американцы приписывали себе создание усовершенствованного метода заряжания оружия, заключавшегося в обертывании пули куском кожи. Немцы, опустив пулю в дуло, обеспечивали ей сцепление с нарезами ствола, расплющивая ее тяжелым шомполом (губя при этом ее баллистические характеристики). Американский способ состоял в использовании небольшого кусочка хорошо промасленной кожи, которым частично обертывали свинцовый шарик. Такую пулю «с пластырем» можно было без особых усилий протолкнуть в ствол, не вредя ее шаровидной форме. Немецкий метод заряжания не только искажал форму пули, но мог также приводить к прорыву пороховых газов между ней и стенками ствола. Американская идея сальной прокладки способствовала более эффективной стрельбе, поскольку давление расширяющихся газов заставляло кожу и жир плотно прижиматься к стенкам ствола, а пуля при этом вылетала вперед, не искажая своей формы. Американскую винтовку часто называют «Кентукки», однако это название может ввести в заблуждение, поскольку такое оружие изначально производилось в Ланкастере, штат Пенсильвания, и нескольких городках в той округе. Пули вначале были калибра от шестнадцати до двадцати на фунт, но потом, по сведениям знаменитого стрелка того времени полковника Хэнгера, его уменьшили – до тридцати шести на фунт. Этот джентльмен, состоявший в тесной дружбе с Тарльтоном и написавший книгу «Для всех спортсменов», стал впоследствии четвертым бароном Колрейном, но во время американской войны, несмотря на это, служил капитаном в отряде гессенских егерей и отлично знал преимущества нарезного оружия. Однако подобные ружья, производившиеся на европейском континенте, были тяжелы и, хотя снабжались очень легким спуском, а иногда и прицельной рамкой, были очень неудобны в обращении. Британское правительство ничего не имело против использования наемников, имевших такое оружие, но официально не занималось его производством. В действительности создавать первую британскую стрелковую часть, вооруженную нарезными ружьями, пришлось офицеру-добровольцу, носившему фамилию Фергюсон. Встречаются первооткрыватели, своими открытиями ярко освещающие дорогу, по которой следом за ними идут другие, однако часто случается, что люди, указавшие верный путь вперед, не получают признания, а работа их предается забвению. Таким человеком был Патрик Фергюсон. Многие годы солдатам приходилось мириться с невыгодами положения, в которое их ставил чрезвычайно сложный процесс заряжания мушкетов – в основном из-за большого количества компонентов заряда, которые было необходимо протолкнуть в узкое выходное отверстие ствола. Появление удачной конструкции ружья, заряжавшегося с казенной части, решило бы эту проблему, и именно капитан Фергюсон изобрел такое оружие. Оно было произведено в большом количестве и прекрасно зарекомендовало себя в настоящих боевых действиях, однако изобретатель умер, несмотря на отличные отзывы, так и не дождавшись внедрения в производство своего изобретения. Его противники сочли предложенное им решение чересчур неэффективным. Поразительной особенностью этого оружия был перпендикулярный винтовой затвор казенной части. Он отходил вниз при вращении защитной скобы курка. Тогда в открывшийся казенник можно было вложить пулю и засыпать порох, после чего поворотом скобы в обратном направлении затвор снова поднимался, запирая тем самым ствол и подготовляя оружие к выстрелу. «Ежегодный отчет» от 1 июня 1776 года содержит пространный доклад о проведенных в присутствии начальника Артиллерийско-технического управления лорда Таунсенда, лорда Амхерста, генерала Гарви и других высокопоставленных офицеров испытаниях представленного капитаном Фергюсоном «ружья-винтовки» новой конструкции. Условия проверки были весьма строгими. Цитируем указанное периодическое издание: «При помехах, создававшихся проливным дождем и сильным ветром, испытания были выполнены в следующих четырех режимах, ни одно из которых прежде не выполнялось с применением любого другого стрелкового оружия. Во-первых, стрелок в течение четырех или пяти минут кряду вел стрельбу по расположенной на 200 ярдах мишени, делая за одну минуту четыре выстрела. Во-вторых, он произвел за одну минуту шесть выстрелов. В-третьих, он стрелял по четыре раза в минуту, одновременно двигаясь вперед со скоростью четырех миль в час. В-четвертых, он вылил бутылку воды на затравочную полку и в ствол заряженного ружья, промочив при этом каждую крупинку пороха, после чего менее чем через полминуты выстрелил из него не хуже прежнего, даже не извлекши пулю из ствола. Кроме того, он попал со 100 ярдов в «яблочко» мишени из положения лежа на спине, а также, невзирая на неравномерность ветра и сырую погоду, за весь период испытаний допустил всего лишь три промаха по мишени». Только отправившись добровольцем на службу в Америку, Фергюсон получил возможность получить под свою команду отряд вооруженных оружием его изобретения волонтеров, который стал первой регулярной воинской частью в мире, снабженной ружьями, заряжавшимися с казны. Его маленький отряд численностью всего в сто человек так эффективно «очищал местность от неприятеля, что ни единый выстрел не потревожил колонну во время марша» перед сражением при Брендивайн в сентябре 1777 года. К несчастью, в одной из последующих стычек пуля американского стрелка раздробила Фергюсону локоть, а за то время, пока он лечился, главнокомандующий сэр Уильям Хоуви распустил его отряд и приказал отправить ружья на склад. Однако Патрик Фергюсон вскоре оказался во главе нового отряда, на этот раз в качестве подполковника американских волонтеров, сохранивших верность Англии. Эти «Бьющие без промаха» из Нью-Йорка и Нью-Джерси также были вооружены ружьями Фергюсона. Во время наступления на Южную Каролину в составе колонны, состоявшей примерно из 800 человек, в основном – верных короне ополченцев, он был окружен у Кингз-Маунтин американскими войсками, численность которых, как утверждалось, доходила до 3000. Фергюсон пал, пробитый восемью пулями. Его отряд был полностью уничтожен, а ружья пропали. Надо полагать, они стали ценными трофеями победителей, которые по собственному опыту знали их эффективность. Американские авторы по этому поводу высказывались в том смысле, что «если бы Великобритания производила больше ружей Фергюсона, то он, возможно, добился бы новых побед». Но власти больше ничего не предприняли в отношении этого великолепного стрелкового оружия, заряжавшегося с казны, и должно было пройти более 90 лет, прежде чем ружья с подобным способом заряжания снова поступили на вооружение. Новая конструкция представляла собой модернизированные ружья Энфилд – Снайдер, которые пехота получила в 1871 году. Из ружей первоначальной конструкции уцелело так мало, что все экземпляры можно пересчитать по пальцам, однако они по-прежнему служат для демонстрации прекрасных возможностей, упущенных властями предержащими в те времена. Некий любопытствующий американец испытал один из этих раритетов. Он выяснил, что скорость заряжания и прочие заявленные характеристики оружия соответствуют действительности. Во время тренировочных стрельб с расстояния 90 футов три последовательно выпущенные пули легли соответственно на расстоянии 1 / 2 дюйма, 4 дюймов и 1 3 / 4 дюйма от «яблочка» мишени, имевшего диаметр 1 5 / 8 дюйма, что поистине является очень хорошим результатом. Нарезные ружья были приняты на вооружение в британской армии почти что случайно. В декабре 1797 года во вновь создаваемый 5-й батальон 60-го пехотного полка были переведены четыреста гомпешских конных стрелков. Они сохранили за собой свои особые мундиры зеленого цвета и германские нарезные ружья. 60-й полк почти за сорок лет до этого момента уже предпринимал безуспешную попытку получить нарезное оружие; на этот раз сопротивление нововведению было сломлено благодаря популярности нарезных стволов среди иностранных войск, находившихся на британском жалованье. В то время нарезные ружья имели воинские части с такими странными наименованиями, как «Стрелковый полк Гарди», «Егеря Лёвенштайна» и т.  п., но первый полк, полностью укомплектованный нарезным оружием, назывался «Стрелковая бригада» и возник как «Экспериментальный стрелковый отряд». В январе 1800 года герцог Йоркский отобрал солдат из четырнадцати линейных полков, чтобы образовать новую воинскую часть, которая была снабжена винтовками конструкции Бейкера. Иезекиль Бейкер был английским оружейным мастером, специализировавшимся на изготовлении нарезных ружей для охотников-джентльменов и написавшим книгу под названием «Заметки о нарезном оружии». Испытания его винтовки прошли успешно, и, несмотря на высокую цену, она была принята армией на вооружение. Нарезное ружье Бейкера имело семь нарезных канавок, на которых пуля делала в стволе длиной 30 дюймов четверть оборота. Поскольку оно заряжалось с дула, то после опускания в ствол поверх порохового заряда свинцовой пули ее следовало расплющить при помощи шомпола и деревянного молотка-киянки. При этом свинец раздавался в стороны, цепляясь за нарезы. Через короткое время от молотка отказались, решив, что для достижения требуемого результата достаточно тяжелого шомпола. Приклад этого нарезного мушкета имел прикрытую латунной пластинкой выемку, в которой хранились просаленные лоскутья, которые следовало забивать в ствол вместе с каждой пулей. Изначально винтовка системы Бейкера имела 65-й калибр, т. е. меньше стандартного на тот период. В 1807 году была представлена вторая система Бейкера, на этот раз рассчитанная на армейский патрон 74-го калибра. Еще позднее, примерно в 1830 году, этому оружию был возвращен первоначальный калибр. Хотя винтовка Бейкера рассматривалась как подходящее оружие для всех стрелков и солдат специальных родов войск, основная часть пехоты должна была довольствоваться гладкоствольными мушкетами, наиболее вероятно – по причине затрат, необходимых для полного перевооружения, хотя вдобавок ко всему многие старшие офицеры попросту не видели никакого смысла в точности стрельбы. Необходимыми считались залповый огонь и потрясение, производимое им на противника, а дополнительное время, потраченное на заряжание нарезного оружия, рассматривалось как потерянное впустую. Однако, как обычно случается, прогресс был достигнут вне военной сферы. Были «укрощены» фульминаты, и их стали использовать для детонации пороха. Этот вопрос более подробно рассмотрен в разделе, посвященном боеприпасам. Большинство оружейников надеялись найти в фульминатах мощную замену пороху, однако, когда орудия одно за другим под действием новых взрывчатых веществ начали взрываться, они отказались от своих поисков. Лишь один священник, преподобный Форсайт, не был обескуражен разрывами стволов, но предложил новый метод использования этих соединений, а именно решив детонировать с их помощью обыкновенный порох. Его пороховница-дозатор, отмеривавшая за один раз несколько гран порошка, действительно отвечала своему назначению, но была несколько неудобна в обращении. Другие изобретатели экспериментировали, формуя гремучие соединения в маленькие шарики, заправленные в бумажные пистоны (наподобие тех, что и сейчас используются в игрушечных пистолетах), а также трубки и т. д. Во всяком случае, с появлением медных пистонов британское правительство оказалось готово к восприятию новых идей в этой области. Капитан Бернерс из егерского полка армии герцогства Брауншвейгского предложил конструкцию нарезного ружья, имевшего в стволе два глубоких полукруглых нареза, делавшие на длине ствола один полный оборот. «Брауншвейгская» винтовка имела больший, по сравнению с конструкцией Бейкера, калибр и использовала особую пулю, снабженную пояском посредине, обеспечивавшим сцепление с нарезами. В 1836 году комитет в Вулвиче рассмотрел несколько конструкций стрелкового оружия и одобрил замену винтовки Бейкера на «брауншвейгскую». Новое оружие оказалось первым пистонным ружьем, получившим широкое распространение в британской армии, хотя некоторое количество «бейкеров» тоже было модифицировано под пистонный замок. Эта винтовка продолжала использоваться вплоть до Крымской войны, однако ствол ее сильно засорялся, что делало ее наихудшим из всех боевых нарезных ружей Европы. После того как пистонные системы стали общепризнанными, внимание изобретателей привлек другой аспект проблемы совершенствования стрелкового оружия – форма его ствольного канала. Знаменитый охотник полковник Бофу в 1808 году настаивал на применении овального канала с увеличенным углом наклона нарезных канавок. Идея состояла в достижении большей скорости вращения пули и как следствие – повышении точности стрельбы. Рис. 20. «Брауншвейгский» мушкет В Германии испытывали ствол квадратного сечения, семигранный – в Нюрнберге, и все это вдобавок к тому, что шестигранный канал ствола уже пытались применить несколькими столетиями раньше. Последняя из перечисленных идей была вновь предложена в 1839 году Дж. М. Муром, служившим в Королевской артиллерии. В конце концов она была применена сэром Джозефом Уитвортом в винтовке его собственной конструкции, представленной на испытания в 1857 году, но не получила особой поддержки. Восьмигранный ствол был испытан знаменитым инженером сэром Исамбардом Брунелом и также не получил развития. Овальный ствол оказался более популярен. Сообщалось, что уже упомянутый капитан Бернерс применил это нововведение к «брауншвейгскому» ружью, но изобретателем, использовавшим овальный ствол и добившимся наибольшего успеха, был Чарльз Ланкастер. Работая на Нью-Бонд-стрит в Лондоне, он усиленно продвигал эту идею, и позднее винтовка его конструкции была принята на вооружение британской армией. Теперь перейдем к рассмотрению усовершенствованных пуль. Капитан Мини, служивший в «Chasseurs d'Orl?ans» [70] – стрелковой бригаде Франции, – работал инструктором в школе стрелкового дела в Венсенне. В 1847 году он экспериментировал с пулей, содержавшей в своем пустотелом основании железный колпачок. В момент выстрела пороховые газы вдавливали колпачок в пулю, заставляя свинец ее стенок раздаваться в стороны, образуя газонепроницаемый контакт со стволом. Французское правительство моментально одобрило эту идею (ружья с такими боеприпасами были выданы полку, в котором служил сам Мини), а британское правительство было радо наладить производство таких нарезных мушкетов в 1851 году. Капитан Мини получил за свой патент 20 000 фунтов стерлингов. Однако Гринер, хорошо известный производитель оружия из Бирмингема, представил доказательства того, что еще в 1836 году предлагал британскому правительству запатентованную им конструкцию пули, основанную на том же принципе. В том же 1836 году правительство согласилось провести испытания за счет изобретателя, но в итоге отвергло сам предложенный принцип. Тем не менее, после щедрой платы, полученной капитаном Мини, власти уже не могли больше игнорировать изобретателя, находившегося у них под самым носом, и в 1857 году Гринеру была выплачена тысяча фунтов стерлингов за «первое обнародование принципа действия расширяющейся пули, ныне повсюду известного как принцип Мини». Новое нарезное ружье Мини калибра 702 по сравнению с «брауншвейгским» обладало менее крутыми нарезами. Некоторые гладкоствольные мушкеты образца 1842 года были модифицированы и снабжены тремя нарезными канавками. Королевская морская пехота получила на вооружение «военно-морской» вариант этого ружья. Впервые было принято решение снабдить нарезным оружием всех пехотинцев, и большинство солдат, отправлявшихся в 1854 году на Крымскую войну, его получили, однако полного перехода на эту систему не произошло по причине появления винтовки Энфилд. Начальник артиллерийско-технического снабжения виконт Гардинг в 1852 году приказал провести в Энфилде серию испытаний, принять участие в которых приглашались ведущие производители оружия со своими лучшими разработками. В результате в 1853 году на вооружение была принята винтовка Энфилд, вобравшая в себя все самые ценные свойства представленного на испытаниях оружия. Закупка сложного американского оборудования позволила расширить Королевские оружейные заводы в Энфилде для обеспечения производства новой системы. По существу, в новой конструкции применялось мало принципиально новых идей, зато были использованы все мыслимые усовершенствования и доводки, что сделало ее стандартным пехотным оружием с 1855 года вплоть до введения в 1866–1867 годах винтовок, заряжавшихся с казенной части. Винтовка Энфилд заменила во время Крымской войны пистонное ружье Мини, а позднее была введена и в англо-индийской армии. Именно патроны нового ружья, смазанные говяжьим салом [71] , и послужили одной из причин восстании сипаев. Проведенные в октябре 1853 года в Хэйсе сравнительные испытания винтовок Энфилд с тремя нарезами, Мини образца 1831 года и Ланкастера с эллиптическим стволом и более сильно закрученными ствольными канавками выявили преимущество последнего. Это, как видно, вызвало сильное недоумение, и через несколько месяцев были устроены новые испытания. На этот раз ружье Ланкастера было сочтено «нуждающимся в улучшении», а его пуля – имеющей тенденцию «обдираться» в стволе. В результате в 1855 году винтовка с эллиптическим стволом длиной 2 фута и 8 дюймов, хотя и не отвергнутая напрочь, была передана корпусу саперов и минеров, впоследствии переименованному в Королевских инженеров, и больше не фигурирует в нашем рассказе. В 1854 году главнокомандующий Королевской армией попросил сэра Джозефа Уитворта исследовать вопрос о нарезных стволах. После многих испытаний был разработан шестигранный ствол, с которым можно было применять либо шестигранные, либо цилиндрические пули – так восстал из могилы призрак мистера Пакля! Проведенные в 1857 году в Энфилде сравнительные испытания этой винтовки и системы Энфилд, которые первая успешно выдержала, породили в 1862 году отчет, содержавший комплименты мистеру (как он еще именовался в то время) [72] Уитворту за точность боя и превосходство над другими системами винтовок его конструкции. Внедрение в производство проходило медленно, и только в 1864 году винтовки Уитворта поступили в 4-й батальон стрелковой бригады, но так никогда и не получили общего распространения. Винтовка конструкции Уитворта была признана достойной избрания в качестве оружия, из которого ее величество королева Виктория 1 июля 1860 года произвела выстрел на открытии первого собрания Национальной стрелковой ассоциации в Уимблдоне. Оружие было зафиксировано на опоре, и, когда ее величество, дернув за шнурок, спустила курок, пуля поразила расположенную на расстоянии 400 ярдов мишень всего в полутора дюймах от центра. Большое количество гладкоствольных мушкетов было переделано в нарезные, но усовершенствование патрона, получившего самодостаточную систему зажигания заряда, открыло дорогу для казнозарядного оружия. Тем не менее гладкоствольные дульнозарядные мушкеты продолжали использоваться вплоть до 1859, а нарезные ружья дульного заряжания – до 1867 года. ОРУЖИЕ, ЗАРЯЖАЕМОЕ С КАЗЕННОЙ ЧАСТИ По мнению некоторых авторитетных специалистов, армия была согласна довольствоваться устаревшими дульнозарядными ружьями. Любые новшества могли повлечь за собой изменения в ружейных приемах, которые почитались святая святых пехоты. Однако великое волонтерское движение 1859–1860 годов познакомило тысячи гражданских лиц с армейским оружием, и оно было признано несовершенным. На военную службу стало проникать оружие, принадлежащее частным лицам, и стремление к усовершенствованию вскоре привело к принятию на вооружение ружей, заряжавшихся с казенной части. «Революционное» введение механизма заряжания с казны в действительности берет начало с самой ранней поры существования огнестрельного оружия. Никогда до конца не забываемое и вместе с тем пребывающее в зачаточном состоянии, теперь оно переживало свое второе рождение – на этот раз полноценное. Трудность заключалась в отсутствии точности при изготовлении затвора казенника, что делало возможным прорыв пороховых газов, представлявший опасность для стреляющего. Интересно проследить путь развития механизмов заряжания с казны, уходящий в самые ранние времена существования огнестрельного оружия. Хранящаяся в лондонском Тауэре английская бомбарделла, изготовленная, как считается, в XIV столетии, снабжена зарядным коробом, вставляющимся в казенную часть. Поскольку средства для фиксации этого короба отсутствуют, ее следует считать экспериментальной конструкцией. Примерно в 1420 году возник «разбрызгиватель святой воды» – орудие, имевшее четыре сгруппированных вместе ствола, заряжавшиеся через скрытое сдвигающейся пластиной отверстие в зарядной камере. Идеи такого рода довольно нелепы, но все же в лондонском Тауэре сохранилось одно куда более практичное орудие. Это заряжаемый с казны аркебуз с гравированной надписью «HR 1537», имеющий крепящийся петлями клапан, в поднятом состоянии открывавший в задней части ствола выемку длиной в несколько дюймов. Инвентарная опись, составленная в Тауэре в 1547 году, в связи со смертью Генриха VIII, достойна внимания в связи с большим количеством упомянутого в ней оружия, заряжаемого с казенной части, а также в силу того факта, что значительная его часть имеет «замки огненные». Некоторые из перечисленных в списке ружей до сих пор можно видеть в Тауэре. Казенник здесь имеет укрепленную на петлях металлическую крышку, которая в откинутом состоянии позволяет плотно вставить в ствол железную трубку. В закрытом состоянии крышка удерживается защелкой. Эти изобретения намного опережали свою эпоху, но имели один недостаток. Современная латунная гильза достаточно пластична и может расширяться в момент взрыва заряда, обеспечивая еще более непроницаемый для пороховых газов контакт со стенками ствола. В то же время допотопный железный «патронник», имевший форму сужающегося конуса, не мог обещать ничего лучшего, кроме просто хорошего прилегания, которое постепенно, по мере того как раскаленные газы разъедали металл в месте соединения, становилось все более свободным. Старинные оружейные мастера были пионерами своего дела, но их имена утеряны, сохранились лишь плоды их трудов. Следующая попытка создать механизм заряжания с казенной части была осуществлена при появлении оружия с колесцовыми замками, в то же время, примерно в 1600 году, на ружьях появились прицелы, прочно вставлявшиеся в круглую оправку, которую заделывали в верхнюю часть ствола. Когда прицел поворачивали, от ствола отвинчивалась небольшая пластина, позволявшая заложить в открывшуюся полость пулю и заряд. Оружие такого типа сохранилось в Соединенных Штатах; аналогичная конструкция использовалась и в кремневых ружьях. К той же сфере имеет отношение английский патент, выданный в 1664 году Абрахаму Холлу. У этого изобретателя была собственная идея заряжания оружия с казенной части, состоявшая в том, что выполнить задачу может «прорезь в верхней части казны, через которую закладывать заряд». Это отверстие должно было закрываться железной деталью, «лежащей около ружья», возможно – сдвигающейся пластиной. Мы не располагаем никакими дополнительными подробностями, которые позволили бы с точностью определить то, как это осуществлялось. В конце правления Вильгельма III оружейник по фамилии Уиллмор изготовил, возможно, самое первое в Англии нарезное ружье, заряжаемое с казенной части. В канале ствола имелось восемь канавок, делавших по его длине в 6 футов один полный оборот. Защитная скоба спускового крючка являлась одновременно рукояткой винта, который надо было выкрутить до конца, чтобы открыть доступ к зарядной камере. Неудобство такой системы состояло в необходимости для заряжания перевернуть ружье «вверх дном». Несколько оружейных мастеров, воспользовавшись идеей Уиллмора, предложили свои винтовые затворы, а примерно в 1720 году на континенте было изготовлено ружье с винтом затвора, проходящим насквозь, к верхней части ствола, – конструкция, которую впоследствии применил Фергюсон. Считается, что разработки приемлемого механизма заряжания с казенной части вызывались не стремлением к увеличению скорострельности, а тем, что нарезной ствол постепенно все сильнее забивался продуктами сгорания скверного пороха, из-за чего заряжание через ствол становилось все более затруднительным. По этой причине и велись поиски способа заряжания с казны, а одновременно, благодаря все возрастающей точности изготовления деталей и новым идеям, постепенно преодолевалась старая опасность прорыва через затвор пороховых газов. Лондонский Тауэр в своих обширных хранилищах сокровищ военной техники имеет экземпляры казнозарядных ружей, изготовленных в середине XVIII столетия. Примененные в этом оружии методы заряжания весьма разнообразны и остроумны, но по большей части являются экспериментальными. В одной системе в ствол вставляется не связанная с ним зарядная камера. Другое ружье имело ствол, соединенный с казенной частью петлями и откидывавшийся при нажатии на дополнительный курок, расположенный перед защитной скобой основного спускового крючка, – почти совершенно так, как это делается в современном дробовом оружии. Третье, нарезное ружье с семью канавками, было снабжено расположенным сбоку рычагом, который при оттягивании его в сторону открывал в казенной части зарядную камеру. Этот экспонат № XXI/257, помеченный именем своего изготовителя: «Хирст из Тауэр-Хилл», доказывает, что если этот оружейник намеревался ввести в рассматриваемой области ценное усовершенствование, то он со своей идеей был весьма близок к очень крупному успеху. У маршала Сакса [73] было орудие «amusette» [74] , датируемое примерно 1740 годом, которое можно видеть в Парижском артиллерийском музее. Оно имело винтовой затвор и заряжалось снизу, на манер конструкции, запатентованной Уиллмором. Эти «забавницы», как правило, по типу походили на крепостные мушкеты, но было изготовлено и несколько подобных карабинов. Англичанин по фамилии Уорсоп также имел заряжаемое с казны ружье, казенник которого отвинчивался снизу при помощи защитной скобы спускового крючка. Винт не проходил насквозь в верхнюю часть ствола, и для заряжания его надо было полностью извлекать. Но ни одна из этих систем не изготавливалась в больших количествах. До тех пор пока на сцене не появился Фергюсон и по собственной инициативе не убедил британское правительство разрешить ему за свой счет снарядить отряд, вооруженный оружием его конструкции, никакого существенного продвижения в этой области сделано не было. Британский оружейник Дюрс Эгг изготовил для принца-регента [75] заряжаемое с казенной части ружье, имевшее необычную конструкцию. Его ствол вывинчивался вперед, двигаясь по длинной резьбовой пробке, до тех пор пока не открывалось отверстие для заряда. Мастер Тисе из Нюрнберга примерно в 1801 году предложил кремневое ружье, заряжавшееся с казны. Это оружие имело снизу железную кнопку, которая при нажатии поднимала затвор клиновидной формы, выходивший из ствола и открывавший зарядную камеру. Спустя десять лет американец полковник Джон Холл из Ярмута в штате Мэн получил патент на казнозарядное ружье, которое не только оказалось весьма удачным, но и производилось в больших количествах. Десять тысяч таких ружей было использовано между 1816 и 1827 годами в боях с краснокожими. В этой конструкции кремневый замок размещался поверх зарядной камеры, которая крепилась к казенной части на оси и могла откидываться вверх, давая возможность зарядить ее с открывшегося переднего конца. Кремневый замок использовался на оружейном заводе Холла в Харперс-Ферри до 1832 года, когда его заменили пистонным замком, предложенным за год до этого. В 1831 году некий француз изобрел крепостное ружье, заряжавшееся с казны посредством поворотной зарядной камеры, вставлявшейся в паз затвора и удерживавшейся на месте передвижным клином. Это была пистонная конструкция – новый метод детонации заряда был применен весьма оперативно. Примерно в это же время появилась фузея Мини «конструкции Давида», в которой казенник закрывался вращавшейся на петлях крышкой. На ней помещалась и пистонная трубка с ударным механизмом, который срабатывал от курка, отодвинутого далеко назад. Любопытно отметить, что даже в Америке нарезные ружья ствольного заряжания выпускались вплоть до 1864 года. Хотя предпринимались попытки применить идею барабана, с успехом использованную в пистолетах, в нарезных мушкетах она себя не оправдала. У Кольта была конструкция револьверной дульнозарядной винтовки, но прорыв газов оказался в ней столь велик, что, как правило, при первом же выстреле остальные заряды детонировали «из солидарности». Многие американские солдаты лишились по милости этого оружия левой руки. Вошло в обычай заряжать у этих ружей только одну камеру, а по окончании Гражданской войны в Америке их выставили на продажу по цене 42 цента за штуку. Решение военного министерства принять на вооружение казнозарядное нарезное ружье повлекло за собой создание комитета. Для экспериментов были предоставлены дульнозарядные ружья, и на рассмотрение поступило около пятидесяти конструкций. Почти все они имели пистонный замок и по большей части оказались громоздкими и неудобными. Тем не менее Джейкоб Снайдер из Нью-Йорка разработал откидывающийся на петлях затвор, который и был в 1865 году одобрен официально. Любопытно, насколько эта идея похожа на ту, что была применена в ружье времен Генриха VIII, о которой уже упоминалось. Через два года занялись переделкой оружия старых систем, и войска получили новые ружья. Благодаря этому было найдено какое-то применение большим запасам устаревших Энфилдов, однако модификация задумывалась только как временная мера. Открытие затвора обеспечивалось добавлением к заднему концу ствола продолговатой секции. Фланцевая крышка откидывалась вправо на петлях. Держатель капсюля и запальный канал составляли часть этой крышки. Запальный канал являлся недостатком конструкции и был устранен с введением патронов с капсюлем, расположенным на их оси, но даже они, имея латунное основание и картонные стенки гильзы, оказались неудовлетворительными, и решение проблемы было найдено только полковником Боксером из Королевской [артиллерийской] лаборатории, предложившим использовать патроны с латунными гильзами. Усовершенствованное ружье Энфилд – Снайдер имело наклонно расположенный на затворе ударник. На сей раз успех оказался полным, и эпоха дульнозарядного стрелкового оружия закончилась. Рис. 21. Затвор Снайдера в запертом и открытом состоянии Однако, несмотря на весь свой успех, конструкция Снайдера представляла собой компромиссное решение. Старые пистонные ружья хорошо поддавались переделке, но необходимо было предложить совершенно новое оружие, и одновременно с началом применения модифицированного Энфилда начались поиски безупречного решения. В октябре 1866 года военное министерство публично призвало вносить новые идеи и предложения. В результате на рассмотрение было прислано не только 120 различных типов огнестрельного оружия, но также почти пятьдесят типов боеприпасов. Не стоит и говорить, что искомого идеального оружия среди этого изобилия не оказалось. Исследования и испытания продолжались более двух лет, после чего в феврале 1869 года было решено заимствовать самые обещающие решения от нескольких предложенных типов оружия и объединить их для достижения наилучшего из возможных результатов. Австриец Фридрих фон Мартини разработал конструкцию падающего затвора, которая и была одобрена. Оружейник из Эдинбурга Александр Генри предложил ствол с семью широкими и неглубокими нарезными канавками. В результате соединения двух этих идей в апреле 1871 года винтовка системы Мартини – Генри была официально принята на вооружение. Она была однозарядной, и на испытаниях, в которых принимали участие еще четырнадцать типов стрелкового оружия, из нее за три минуты было сделано пятьдесят пять выстрелов и выбито при этом 127 очков – результат, который оставил остальные конструкции далеко позади. Новая идея Мартини состояла в том, чтобы затвор управлялся находящейся под ним рукоятью. Когда ее отводили вниз, в казеннике открывался канал, позволявший вставить в ствол патрон. Возврат рукояти в исходное положение запирал затвор и взводил ударный механизм, приводя винтовку в готовность. К недостаткам затвора Мартини следует отнести невозможность закрыть его при не до конца вставленном патроне и убогая система извлечения стреляной гильзы. Тем не менее это было первое стрелковое оружие с ударным механизмом, расположенным внутри ствольной коробки, которое стало в британской армии стандартным. В 1886 году у винтовки был несколько уменьшен калибр и, по предложению Уильяма Элиаса Метфорда, изменена геометрия нарезных канавок. Этот плодовитый изобретатель работал на железных дорогах в юго-западных графствах Англии, после чего в самый разгар мятежа отправился в Индию на Восточно-Индийскую железную дорогу. Там до прибытия армии ему пришлось организовывать оборону Калькутты. Выйдя в отставку и вернувшись в Англию, он продолжил экспериментировать с нарезным оружием и пулями, имеющими пустотелое основание. Его целью стало добиться дальности стрельбы в 1200 ярдов. Его имя еще появится в нашем повествовании, когда речь пойдет о магазинных винтовках. Однозарядное оружие уже достигло предела своих возможностей, и возникла необходимость разработки совершенной конструкции многозарядной, или магазинной, винтовки. Теперь и для однозарядного стрелкового оружия пришла пора считать последние дни своей армейской службы. МНОГОЗАРЯДНОЕ ОРУЖИЕ Идея многократной стрельбы без перезарядки оружия возникла в весьма давние времена. Одним из ее ранних воплощений являлись рибодекэны, но целью некоторых конструкторов стало соединение нескольких стволов в одном оружии или на одном прикладе. Принцип барабана или револьвера был испробован уже в XVI столетии, что доказывает хранящийся в лондонском Тауэре аркебуз с вращающейся казенной частью, способной принять четыре отдельных заряда. По мнению Рудольфа Шмидта, автора книги «Les Armes a Feu Portatives» [76] , вращающийся цилиндр был впервые использован в 1584 году неким Николасом Цуркиндером из Берна. В брюссельском арсенале Порт д'Аль находится мушкет с кремневым замком, имеющий шесть зарядных камер, которые для соединения со стволом поворачиваются вручную. Пипс [77] , интересовавшийся необычным оружием, обедая в июле 1662 года с артиллерийскими офицерами, заметил принесенное сэром Уильямом Кромптоном ружье, которое могло стрелять семь раз подряд. Маркиз Вустер, помимо прочего бывший крупным изобретателем, не доводившим свои многочисленные идеи до практической реализации, в 1663 году сделал запись о своем изобретении «способа делать подряд целую дюжину выстрелов, не перезаряжая, даже не подсыпая свежей затравки и не перенося оружия с руки на руку». В ноябре 1663 года на заседании Королевского общества было представлено «весьма искусное ружье», из которого его изобретатель Каспар Колтроп мог выпустить семь пуль подряд. В тот же период отмечалось, что принц Руперт, который также был весьма разносторонним изобретателем, «измыслил ружье, превосходящее все прежде того изобретенное в том роде, что оно могло выстрелить несколько пуль с легкостью и без опасности». Другой изобретатель, Абрахам Холл, получил в 1664 году патент на оружие, стрелявшее семь или восемь раз подряд. Заряды должны были храниться в его прикладе. К несчастью, мы не имеем почти никаких дополнительных сведений обо всех этих необычных ружьях. В 1681 и 1682 годах Чарльзу Кардиффу были выданы патенты на «мушкеты, карабины, пистолеты и иные малые огнестрельные орудия, способные производить по два, три и более того отдельных выстрелов из одного ствола одним замком с одной затравкой и более скоро с двойным замком, в которых можно сохранить один либо несколько зарядов до поры, пока будет оказия еще стрелять, чего прежде никто не придумывал и помыслить не мог. Секрет же и основа всего того лежит в заряде». Вот действительно еще один навсегда утерянный секрет. Только в XIX столетии американцы всерьез взялись за эту работу, что и привело к окончательному результату. Магазинное оружие было изготовлено К. Дженингсом, который приспособил к кремневому ружью обойму. В 1854 году Дженингс размещал добавочные заряды в трубчатом магазине, помещавшемся под ружейным стволом. Примерно в это же время Фрэнк Вессон выпустил на рынок свою винтовку «Вулканик», которая также имела под стволом трубчатый магазин. При этом в трубке находилась сильная пружина, толкавшая патроны к затвору. Чарльзу Спенсеру, автору используемой в винтовках и карабинах имевшей огромный успех конструкции, было всего 19 лет. Патент в Америке был выдан ему в 1860 году, а когда началась Гражданская война, он обратился к правительству в Вашингтоне в надежде продать свое изобретение. Проявив исключительную настойчивость, он добрался до Белого дома и президента Линкольна. Линкольн лично опробовал оружие, которое произвело на него весьма благоприятное впечатление, и отдал приказ о его производстве. В следующие месяцы было изготовлено его более 94 тысяч штук. Винтовка имела помещавшийся в прикладе трубчатый магазин, а защитная скоба спускового крючка служила одновременно рычагом, управлявшим действием падающего затвора, который отправлял патрон в казенник. Однако у этого оружия, несмотря на его популярность, имелся один серьезный недостаток: мощные патроны 56-го калибра создавали сильную отдачу. В результате патроны, остававшиеся внутри приклада в магазине, имели тенденцию ударяться друг о друга, что приводило к неожиданным взрывам. Этот дефект так и не удалось устранить до начала использования коробчатых магазинов, в которых патроны размещались один над другим. Однако прежде, чем перейти к рассмотрению магазинных винтовок, следует разобраться с еще одним типом ружейного затвора – цилиндрическим. Недостаток выступающего наружу курка или ударника, который цеплялся за одежду или снаряжение и по этой причине в самый неподходящий момент мог произвести выстрел, был очевиден, и некоторые изобретатели не оставляли попыток избавиться от этого столь неудачно расположенного механизма. Оружие без этой детали называлось «бескурковым», и в нем конечно же должны были применяться другие методы воспламенения заряда. Еще в XVIII веке бескурковое кремневое ружье было предложено Станиславом Пасцельтом из Праги, которая была тогда частью старой Богемии. Уже в 1730 году этот изобретатель использовал в качестве зажима кремня металлическую деталь, работавшую по принципу дверного засова. Движение вперед осуществлялось сжатой спиральной пружиной. Высеченные в результате искры попадали в запальный канал, расположенный по центру казенника – еще одна идея, появившаяся до срока. Весь механизм оказывался защищенным, что само по себе являлось блестящей идеей. Очень жаль, что это оружие не производилось в больших количествах, но один его экземпляр все же можно увидеть в лондонском Тауэре. Примерно в 1814 году парижский оружейный мастер Жан Самюэль Паули запатентовал идею ружья, заряжавшегося с казенной части бумажным патроном с расположенным в середине основания капсюлем. В конструкции был применен игольчатый ударный механизм, в последующие годы принятый во многих государствах. При спуске курка спиральная пружина цилиндрического скользящего затвора бросала вперед железное острие – игольчатый боек. В результате прокалывания капсюля детонировала содержавшаяся в нем гремучая ртуть, которую тогда уже научились использовать. Позднее для досылания патрона в ствол стали применять сам затвор. Английский патент на этот принцип был выдан в 1831 году. Николаса Дрейзе из германского городка Зоммерде называли учеником Паули, от которого он, сам многие годы занимавшийся разработкой игольчатого ружья, возможно, приобрел некоторые знания. Патент на способ детонации фульмината при помощи игольчатого бойка, в то время – только для применения в дульно-зарядных ружьях, Дрейзе получил в 1828 году. Как бы то ни было, но к 1842 году прусская армия была уже частично вооружена игольчатым ружьем. Как обычно бывает, в конструкции имелся недостаток – затвор пропускал пороховые газы, так что солдаты, чтобы спасти глаза, иногда стреляли от бедра. Однако немцы понимали, что обрели вполне удовлетворительное военное орудие, и применяли его даже после окончания Франко-прусской войны. В этой кампании у французов был на вооружении свой собственный вариант игольчатого ружья – «Chassepot» [78] образца 1866 года. Терри и Принс, соответственно в 1853 и 1858 годах, представили свои варианты винтовок с цилиндрическими затворами. В ружье Терри цилиндрический затвор использовался только для досылания патрона, а выстрел производился с помощью пистонного замка, все еще находившегося снаружи ствольной коробки. Оба принципа были объединены в конструкции игольчатого ружья образца 1869 года, в котором скользящий цилиндрический затвор сначала досылал патрон, а потом, запертый поворотом вправо на четверть оборота, оказывался готов к выстрелу, который производился при помощи игольчатого бойка. Подходило время и для британского военного министерства принять цилиндрический затвор с игольчатым бойком. Шотландский часовщик Джеймс Ли, много лет живший в Северной Америке, сконструировал цилиндрический затвор, который соединили с имевшим семь нарезных канавок стволом конструкции уже упоминавшегося здесь Метфорда. Калибр тогда был зафиксирован на величине 0,303 дюйма, и этот результат коллективных усилий получил название винтовка Ли – Метфорда, в которой впервые в стандартном британском оружии была применена новая идея магазинного заряжания. Ли запатентовал свой коробчатый магазин в 1879 году. Новинка представляла собой железный футляр, в котором помещалось пять патронов, лежавших на боку один над другим. В нижней части помещалась пружина, подававшая патроны к казенной части. Как только производился выстрел и стреляная гильза выбрасывалась цилиндрическим затвором, следующий патрон уже оказывался на месте. Движение затвора досылало его в ствол, а расположенный в центре затвора боек своим ударом детонировал капсюль. При отводе затвора назад экстракторы удаляли стреляную гильзу. Коробчатые магазины устранили все случайные взрывы патронов, которые происходили в трубчатых и в расположенных внутри приклада магазинах, в которых патрон лежал, упираясь острием пули в капсюль-детонатор своего соседа спереди. Однако только в 1883 году был назначен комитет для изучения вопроса о «желательности или, напротив, нецелесообразности принятия на вооружение в армии и на флоте магазинного оружия». До августа 1885 года испытаний не проводилось вовсе, а принятие решения было задержано до февраля 1887 года, когда для испытаний подоспели винтовка Ли – Бартона и усовершенствованный Энфилд. На этот раз предпочтение было отдано Энфилду, и в конце лета следующего года 350 винтовок новой системы было передано в войска для испытаний. Конструкция была одобрена, и о ней упоминается в «Трактате о стрелковом оружии», опубликованном в 1888 году. Тем временем, однако, другие европейские государства уже приняли на вооружение коробчатые магазины: в 1886 году Австрия снабдила винтовку Манлихера магазином на пять патронов, а Италия и Голландия в 1887 и 1888 годах соответственно переделали свои однозарядные винтовки в четырехзарядные системы магазинного типа. Рис. 22. Магазинная винтовка Ли – Энфилд Винтовка Ли – Метфорда «Марк II», имевшая магазин на восемь патронов, появилась в декабре 1891 года. В 1895 году система нарезов этого оружия была усовершенствована на Королевских оружейных заводах в Энфилде, в результате чего винтовка была принята на вооружение взамен винтовки Метфорда, получив известность под наименованием Ли – Энфилд. В 1902 году была выпущена укороченная модель, известная как «короткий Ли – Энфилд», которая и оставалась на вооружении до окончания Первой мировой войны и после нее. Свой вклад в решение проблемы быстрой стрельбы внесло применение обойм. Они получили куда более широкое распространение на континенте, нежели в Англии. Было выяснено, что для достижения большей скорости стрельбы удобно иметь стальные подпружиненные обоймы примерно на пять патронов. Их можно было удобно расположить в специально сделанных карманах формы, не оставляя болтаться в просторной сумке и не раскладывая по одной в отделения патронташа. Для зарядки магазина достаточно было поднести обойму к его верхнему открытому концу и вдавить вместе с патронами на место. Это усовершенствование предложил Фердинанд Риттер фон Манлихер из города Штайр в Австрии. Немцы начали применять его обойму со своей армейской винтовкой в 1888 году, после того как она была официально принята для винтовки Манлихера. Во всех иностранных конструкциях обойма оставалась в магазине до тех пор, пока в ней были патроны, после чего вываливалась наружу. Впоследствии появились обоймы большего размера и более сложной конструкции, применявшиеся в первую очередь в автоматическом оружии. Некоторые изобретатели задались целью создать оружие, которое выстреливало бы все имеющиеся патроны автоматически. Это означало бы освобождение солдата от необходимости выполнять почти всю работу за свою винтовку и требовало создать такую конструкцию, при стрельбе из которой от него требовалось бы только нажать на спуск, после чего его оружие начинало бы автоматически выпускать пулю за пулей – до тех пор, пока не кончатся все патроны. И по сей день ведутся споры по поводу эффективности автоматического режима работы стрелкового оружия, и есть люди, считающие, что он только поощряет безрезультатную растрату ценных боеприпасов. Другие придерживаются мнения, что одиночные прицельные выстрелы приносят гораздо больше пользы. Первый этап – реализация полуавтоматического режима стрельбы – был пройден с большой легкостью. Этот режим предполагал выброс стреляной гильзы и досылку нового патрона. Цилиндрический затвор выполнял эти действия, но только в ручном режиме, само же оружие в этом никак не участвовало. Возможно, что нечто подобное, в соответствии с дошедшим до нас описанием, уже было изобретено в 1663 году, но с уверенностью говорить об этом трудно. Должно было пройти еще почти 200 лет, прежде чем Э. Линднер придумал, как открывать затвор, используя для этого помещенный под стволом оружия поршень, толкаемый пороховыми газами. При взрыве заряда всегда образуется больше газов, чем необходимо для выстреливания пули. Проблема заключалась в том, чтобы найти им полезное применение и не дать растратить свою энергию на отдачу, которая лишь утомляет и даже травмирует стрелка. Метод, предложенный Линднером, решал только часть проблемы, поскольку для детонации капсюля приходилось иметь отдельный механизм. В 1863 году Регулус Пилон продвинулся несколько дальше по пути к решению проблемы, использовав силу отдачи для взвода курка. Его успех воодушевил многих других изобретателей, но никому не удалось достичь полного успеха. Одним из тех, кого захватила мысль об использовании истекающих пороховых газов, был Хайрем С. Максим, когда он, уже будучи прославлен как изобретатель пулемета, названного его именем, начал экспериментировать с винтовками. В 1883 году первый полученный им в этой области патент касался использования «отведенных газов» для заряжания и пружинного затвора для запирания ствола в комбинации с вращающимся магазином. На следующий год он продолжал заниматься винтовками и затворными механизмами, но потом вернулся к работе над пулеметами, о чем рассказано в соответствующей главе. Два англичанина, Паульсон и Нидхем, безуспешно пытались превратить систему «Мартини – Генри» в автоматическую винтовку. Затем Г.А. Шлунд и У. Артур одновременно разработали для автоматической винтовки тип затвора с замедлением отката, получив на него в 1885 году британский патент. Существует множество типов оружия, которые не могут быть рассмотрены в данном обзоре. Необходимо только отметить, что принципы работы полуавтоматического стрелкового оружия прочно укоренились в конце XIX столетия. Короче говоря, нажатие на спуск в этом случае не только производит выстрел, но и выполняет все подготовительные действия для следующего. Чтобы выстрелить снова, требуется только еще раз нажать на спуск. Полностью автоматическая стрельба означает, что при удержании спускового крючка в нажатом состоянии оружие будет выпускать пулю за пулей самостоятельно, без вмешательства стрелка. Утверждается, что первая массовая автоматическая винтовка была выпущена в 1903 году компанией «Винчестер Армз». Многозарядные «винчестеры» славились с самого начала, когда первый из них был разработан на базе механизма, сконструированного в 1849 году компанией «Дженнингс и Харт», но новое оружие, имевшее 22-й калибр, работало уже на принципе отвода пороховых газов. Автоматическое оружие оставалось малопопулярным до самой войны 1939–1945 годов. По мнению некоторых, оно слишком расточительно расходовало боеприпасы, но, после того как нацисты стали его широко применять, П.П. (пистолет-пулемет) и автоматический карабин были сочтены удачным оружием. Глава 6 КАРАБИНЫ У каждого солдата на поле боя имеются свои собственные, отличные от других обязанности, а потому возникает потребность в различных видах оружия. Большое ружье или аркебуз, очень полезные в бою для пехотинца, для верхового солдата были оружием крайне неудобным. Их значительная длина создавала множество неприятностей для кавалериста, которому для стрельбы было необходимо иметь обе руки свободными – одну – чтобы держать оружие, вторую – чтобы стрелять из него, не говоря уже о том, что он должен при этом еще и управлять лошадью. Поэтому с самого начала прилагались определенные усилия к тому, чтобы снабдить всадника приемлемым оружием. Ранние примитивные ружья снабжались такими приспособлениями, как опора, укреплявшаяся на луке седла, или кольцо на грудной броне кирасира, в которое пропускалась рукоять ручной пушки, чтобы оружие не могло вырваться у него из рук. К 1530 году выработался особый тип оружия – это среднего размера ружье, известное под названием «петриналь» или «пойтриналь», разновидность аркебуза, длиной несколько короче мушкета, но имевшая более крупный калибр. Его носили через плечо на ремне, так что при движении галопом или рысью он свободно висел, не занимая рук. Остановившись, чтобы выстрелить, кавалерист переносил его на грудь – отсюда его название, от французского слова poitrine [79] . В старинном французском источнике говорится, что петринали были изобретены «разбойниками с Пиренейских гор» и что оснащать их надо «весьма прочными и быстрыми колесцами», – это показывает, что фитильные замки считались чересчур неудобными для всадника и предпочтение отдавалось колесцовым замкам. Королевский указ, изданный в 1586 году Тайным советом и касающийся графства Ланкашир, требует «снабдить помянутое графство петриналями» ввиду того, что «Заморские Силы приуготовились из разных мест напасть на сию провинцию». Петриналь не считался в то время британским оружием, и в одной старинной пьесе, в ситуации, когда это ружье приняли за большой пистолет, его называют «французским петриналем». Петринали были предшественниками карабинов, а потому можно предполагать также и тесную географическую близость местностей, в которых эти типы оружия впервые появились. Еще одно оружие кавалерии, на короткое время вошедшее в употребление, называлось «драконом». Этот термин уже упоминался применительно к губкам держателя фитиля, однако теперь он обозначает определенный вид оружия. В трактате Маркхема «Об основах солдатского искусства», написанном в 1648 году, говорится, что «те «драконы» есть короткие ружья со стволом в шестнадцать дюймов и калибром как у полного мушкета, снабженные фитильным либо кремневым замком». «Драконы» того периода отличались от прочего оружия «деталью железной, носимой на кожаном ремне, пущенном с правого плеча под левую руку, на коей есть железная турнель (т. е. турель) с кольцом, в котором ружье ходит вверх и вниз». Имеется в виду перевязь, державшая оружие посаженного на лошадь пехотинца (или драгуна, как позднее, по названию носимого ими оружия, стали именовать таких солдат), освобождавшая ему обе руки. Среди указаний, данных войскам перед смотром, проведенном в Суррее в царствование Иакова I, сод ержатся такие сведения: «Оружием аркебузирам или драгунам, которые теперь заступили место легкой конницы… пусть будут добрые аркебузы либо драконы» – снабженные вышеупомянутыми железными приспособлениями на перевязях. Однако «драконы» вскоре вышли из употребления, а излюбленным оружием кавалерии стал карабин. Это еще один вид оружия, вызывающий споры по поводу происхождения его названия. В Испании существовала легкая кавалерия, комплектовавшаяся, по всей вероятности, солдатами мавританского происхождения, называемыми «дикими карабинерами» и вооруженными «carabines» и пистолетами. Таких всадников позднее использовали во французской армии как застрельщиков, а один французский специалист утверждает, что карабин есть нарезное ружье, название которого произошло от французского слова «carabiner» – глагола «нарезать» – например, ружейный ствол. Тем не менее не вызывает особых сомнений, что карабинеры стали именоваться по имени своего оружия, и нам следует обратиться к прошлому, к арабскому слову «carib», означавшему просто «оружие» что, безусловно, имеет отношение к укороченному мушкету, которым, вероятно, пользовались мавританские всадники на Иберийском полуострове. В 1631 году стоимость карабина, в соответствии с прейскурантом цен, предписывавшихся оружейникам, составляла один фунт стерлингов. Карабин по тем временам должен был иметь кремневый замок и комплектоваться перевязью с поворотным устройством и пороховницей. В этих прейскурантах совершенно отсутствуют карабины с фитильными или колесцовыми замками. По размеру тогдашний карабин должен был находиться между мушкетом и пистолетом. Более поздняя французская терминология, относящаяся к 1678 году, свидетельствует о существовании двух типов карабина, а именно: «первый – обыкновенный, а другой – экстраординарный». Оружие первого типа по описанию походит на мушкет и отличается от последнего только длиной и калибром ствола. Второй тип, однако, представлял собой совершенно иную конструкцию, имевшую более толстый ствол, «резанный канавками от самой казны до дула». Первая разновидность карабина была широко распространена, в то время как в нарезных карабинах ощущалась нехватка. Для воспламенения заряда во Франции использовали, как правило, колесцовый замок, тогда как Англия отдавала предпочтение кремневому. Карабины, применявшиеся во времена Карла I, относились, по всей видимости, к обыкновенным, поскольку в работе капитана Крузо, описывавшего состояние кавалерии начиная примерно с 1630 года, упоминаются только карабины той же длины, что и обычный аркебуз, но имевшие калибр в двадцать четыре пули на фунт свинца вместо 17-го, наиболее распространенного в то время. В период восстановления на престоле Карла II вся лейб-гвардия имела на вооружении карабины. Маловероятно, чтобы это было нарезное оружие, поскольку только малое время спустя даже конная гвардия короля Франции располагала всего лишь восемью нарезными карабинами на эскадрон. Создававшиеся тогда в Англии кавалерийские полки также вооружались карабинами, а одна из таких частей в 1685 году даже была названа карабинерами – имя, которое она носит и по сей день, несмотря на свою нынешнюю принадлежность к Королевским бронетанковым войскам. В письме, отправленном в 1666 году сэром У. Темплом, отмечается, что венгерские наемники, которых он видел в Германии, носят свои нарезные ружья на спине и попадают из них пулями величиной «с большую горошину» с расстояния до 200 ярдов в цель, размером не превосходящую монетку в крону. В книге герцога Албемарля «Наблюдения для печати», вышедшей в свет после его смерти в 1671 году, приводятся аргументы в пользу кавалерийского «карабина или мушкета со стволом, не превышающим длиной ствол карабина, снабженного добрым прикладом и кремневым замком, который видится мне гораздо удобнее для службы против обыкновенного карабина». Предпочтение, отдаваемое кремневому замку, показывает, что за границей карабины обыкновенно имели колесцовый замок. По уставу 1680 года карабины должны были иметь стволы той же длины, что и фузеи, именно – 3 фута и 2 дюйма. Представляется, что карабины континентальной Европы отличались от английских тем, что, называясь «a canon bris?e», что обозначало их способность «ломаться», могли разниматься на две части для помещения в седельную сумку и, возможно, даже для заряжания. Стоимость карабинов, которыми вооружались полки британской кавалерии, в 1702 году составляла 26 шиллингов за штуку, из чего можно сделать вывод, что это не были ценные нарезные ружья. В перечне оружия, хранившегося в Главном арсенале форта «Уильям Генри», указаны «189 драгунских кремневых ружей или карабинов», что, как кажется, является дополнительным указанием на отсутствие запасов нарезного оружия, поскольку столь дорогостоящие ружья едва ли попали бы в одну рубрику с обыкновенными. Вообще кажется, что кавалерия британской армии снабжалась практически любым оружием, которое не вызывало бы слишком большого неудовольствия, – включая укороченные пехотные конструкции. В 1772 году, с началом производства новых карабинов, было предложено привести их к единообразию, в то время как прежде на вооружении состояло несколько различных типов. Другое предложение состояло в необходимости использования карабинов с нарезными стволами, «поскольку существует мнение о целесообразности рассмотрения вопроса о том, не принесет ли применение нарезных стволов в частях легких драгун существенную пользу службе его величеству». «Устав легкой кавалерии», опубликованный в 1778 году, упоминает, что легкие драгуны были вооружены карабинами с длиной ствола 2 фута 5 дюймов. В 1786 году пяти полкам легких драгун было выдано в виде эксперимента шесть разных типов карабинов. Они имели стволы трех различных длин – 2 фута 4 дюйма, 2 фута 9 дюймов и 3 фута 1 дюйм. Среди них были как гладкоствольные, так и нарезные. Спустя положенное время командиры этих полков подали свои мнения, которые никак нельзя было считать единодушными. Трое высказались в пользу самого короткого ствола, один предпочел среднюю длину, и один – наиболее длинный. Что касается нарезки, то четверо ее одобрили, но остальные сочли, что гладкоствольное оружие проще содержать в чистоте. После подобающего обсуждения Генеральный комитет обнародовал свои комментарии, отдавая «предпочтение самому короткому нарезному стволу (длиной 2 фута 4 дюйма)», как наиболее подходящему для данного рода войск, и в 1788 году такое оружие было выдано полкам, которые в то время переформировывали в гвардейских драгун. Однако карабины, ставившиеся на вооружение в соответствии с приказом от июня 1796 года, как видно, вновь возвращались к гладкоствольной конструкции. Они должны были иметь ствол длиной 26 дюймов и предназначались как для тяжелой, так и для легкой кавалерии. Покуда не будет развернуто производство новых карабинов, старые драгунские кремневые ружья следовало обрезать и использовать с 15-дюймовым штыком. Рис. 23. Карабин начала XIX в. Карабин, находившийся на вооружении в начале XIX столетия, имел ствол длиной 21 дюйм и изогнутую скобу, в которую входило кольцо-бегунок, посредством чего оружие крепилось к предназначенной для ее ношения портупее. В начале 1806 года Артиллерийско-технический комитет признал находящуюся на вооружении конструкцию карабина «Эллиот» «неэффективной», но тем и ограничился. Видимо, шомпола этих карабинов легко терялись, выпадая из своих гнезд, почему в конце 1806 года были введены карабины Паже. В войне на Пиренейском полуострове гусарам весьма пригодились их карабины. Вариант карабина Паже для легкой кавалерии стал тогда весьма популярным оружием. Проблема с шомполами была решена применением поворотного крепления. 10-й гусарский полк в 1802 году имел на вооружении карабины с пистолетными рукоятями, которые в 1806 году были заменены новой системой, возможно – Паже. Несмотря на популярность нарезных карабинов, армия в целом их не получила. 8-й полк легких драгун, расквартированный в 1821 году в Индии, из общего числа в 668 карабинов имел лишь 82 нарезных, причем все эти ружья, за исключением нарезных, достались «в наследство» от другого полка, который получил их еще в 1806 году, откуда видно, как долго продолжали тогда использовать старое вооружение. Следующая конструкция, принятая на вооружение в двадцатых годах, имела длину ствола всего в 15 дюймов и, хотя была снабжена прицельным приспособлением, оказалась оружием посредственным. В 1826 году в очередной раз прозвучали призывы о введении на карабинах поворотного крепления шомпола – складывается впечатление, что старые системы начали выходить из употребления. В 1834 году в британской армии имелись карабины трех различных размеров. Оружие Гвардейской кавалерии имело ствол длиной 26 дюймов, в тяжелой кавалерии стволы были в 28 дюймов, а в легкой – только 16. Мы увидим, что, хотя до сих пор конструкторам и оружейникам не представлялось особых возможностей проявить в этой конкретной области свои таланты, такой момент приближался. Даже введение пистонного замка не внесло особых изменений, но позволило применить в боевом карабине складной прицел. Старый гладкоствольный карабин с кремневым замком в 1840 году был переделан под пистонный замок и стал известен под названием «Виктория». Эти дульнозарядные карабины оставались на вооружении в течение следующих семнадцати лет. Между 1856 и 1863 годами в британской кавалерии в видах эксперимента вводилось несколько типов заряжавшихся с казны карабинов. Два из них были английской конструкции – Терри и Уэстли – Ричарде. Система Терри имела затвор, управлявшийся рычагом, находившимся у казенного конца ствола, и ударный замок с внешним капсюлем. Затвор карабинов Уэстли – Ричарде, закрепленный на петлях, мог с помощью длинного «хвоста» откидываться вертикально, а выстрел производился с помощью центрального ударного замка. Когда в регулярных частях это оружие было заменено «снайдерами», его передали полкам территориальной кавалерии. Другие системы, проходившие испытания, включая американские карабины «Шарп», были на короткое время приняты в британской армии на вооружение, однако в 1868 году все были объявлены устаревшими. В декабре 1861 года правительство Британской Индии ввело дульнозарядные карабины с пятью нарезами в стволе, но в 1867 году было принято решение о модернизации этого оружия затворами Снайдера. Длина ствола составляла в то время 2 фута. Система Мартини – Генри производилась также в виде карабина с семью нарезами и в 1877 году заменила «снайдеры», которые, в свою очередь, были переданы добровольной и территориальной кавалерии и частям Королевской ирландской полиции. Появившийся в 1892 году кавалерийский карабин Мартини – Метфорд представлял собой модернизированный Мартини – Генри. Магазинный карабин Ли – Метфорд образца 1894 года имел семь нарезов в стволе и 303-й калибр. Конструкция этого оружия, а также аналогичных систем описана в главе, посвященной нарезному оружию; они отличались от своих прообразов длиной ствола, а не какими бы то ни было принципиальными особенностями. Глава 7 ПИСТОЛЕТЫ И РЕВОЛЬВЕРЫ ОДНОЗАРЯДНЫЕ ПИСТОЛЕТЫ Происхождение пистолета нам неизвестно. Сэр Джеймс Тернер в изданном в 1683 году трактате «Pallas Armata» [80] сообщает, что это оружие в городе Пистоя, во времена царствования английского короля Генриха VIII изобрел Камилло Вителли. Доказательства этого факта не слишком основательны, хотя нам известны утверждения о широком распространении пистолетов в Германии около 1512 года. Наполеон III в своем монументальном труде по истории артиллерии утверждает, что название пистолета произошло от его калибра. Он цитирует документ XVI столетия, в котором говорится о пулях размером всего с пистоль – тогдашнюю мелкую монету. Следует отметить, что, хотя диаметр монеты оставался постоянным, калибр пистолетов изменялся. В поддержку «монетной» теории можно привести и другой пример. В Германии существовали маленькие карманные пистолеты, известные как «терсероль», в то время как в Италии была мелкая монета – терцероле, имевшая диаметр чуть менее полудюйма. Такое совпадение весьма интересно. К сожалению, известно, что золотой пистоль имел в диаметре дюйм и более – чересчур крупный калибр для «пистоля» как оружия. Английский знаток старины Френсис Гросе недвусмысленно утверждает, что об изобретателе пистолета ему ничего не известно: «Это оружие совершенствовали и упростили его устройство простые ремесленники». Некоторые авторы утверждают, что 500 бомбард длиной в ладонь, изготовленных в 1346 году для города Перуджа, следует считать пистолетами; более вероятно, однако, что это были ручные пушки, укрепленные на длинных древках. Отличительным свойством пистолета следует считать то, что из этого оружия можно стрелять держа его одной рукой. Первые пистолеты, или «даги» (dag), были не чем иным, как маленькими аркебузами. Хотя как исключение существовали более ранние фитильные образцы, именно изобретение колесцового замка привело к распространению пистолета. Всаднику было трудно стрелять из длинного оружия, то же самое относилось и к конструкциям с фитильным замком; таким образом, изобретение системы, которой можно пользоваться одной рукой, решало многие проблемы. Германские рейтары с восторгом приняли новое оружие и, как правило, предпочитали иметь на луке своих седел по паре пистолетов. Этим кавалеристам нравилось, когда рукоятки этого оружия заканчивались крупными головками или утолщениями, чтобы после выстрела, взяв его за ствол, им можно было пользоваться наподобие дубинки. Это приводит нас к еще одному объяснению термина «пистолет». В начальный период, да и много позднее пистолеты подвешивались к луке седла, которая также называлась «pistallo». Немцы утверждают, что еще в 1423 году у них были пистолеты с кремневым замком, однако это представляется сомнительным, поскольку такие спусковые механизмы появились значительно позднее. Возможно, под пистолетами в данном случае имеется в виду оружие, примененное в 1420 году при осаде Бонифачо на Корсике. Тогда у кавалеристов были короткие железные трубки с металлическим кольцом на конце. Сообщалось, что эти трубки были покрыты кожей и подвешивались к седлу. Нет сомнения, что и до изобретения пистолета предпринимались попытки найти огнестрельное оружие для всадников, но упомянутые трубки, как видно, мало походили на пистолет. Ранние пистолеты по современным представлениям были достаточно длинными, поскольку один старинный автор, д'Авила, сообщает, что их длина равнялась двум ладоням – что-то около восемнадцати дюймов. Утверждается, что в 1544 году в Англии пистолеты были поставлены на вооружение кавалерии, однако известен указ Генриха VIII, согласно которому никакое огнестрельное оружие вместе с прикладом не могло иметь общую длину менее 1 ярда. Это будто бы исключает пистолеты, если не учитывать того факта, что нам определенно известно об их применении в царствование Генриха – столь прогрессивный монарх не мог упустить возможность испробовать любую новинку. Действительно, предполагавшийся тогда способ их использования представляется совершенно новым и изощренным, нигде и никогда не имевшим прецедентов. Рис. 24. А – щит с пистолетом, эпоха Генриха VIII. Б – пистолет времен королевы Елизаветы. В – револьвер XVII в. Г – пистолет с коробчатым замком и «пушечным» стволом Предполагаемой датой изготовления этого оружия считается 1520 год, а уже в 1542 году инвентарная опись лондонского Тауэра включает маленькие стальные щиты, соединенные с «малыми пушечками» – или пистолетами. В более поздние годы зафиксирована сохранность не менее шестидесяти шести экземпляров этого необычного оружия, а один из них, датируемый 1520 годом, был однажды выставлен на одном из лондонских аукционов. Поскольку в лондонском Тауэре сохранилось только десять оригинальных образцов, можно предположить, что выставленный на продажу экземпляр являлся подобным им. В любом случае представляется удивительным, что столь большое число экземпляров этого необычного оружия уцелело и не пропало для потомков. Первая особенность, поражающая при осмотре одного из сохранившихся экземпляров, состоит в том, что пистолет, проходящий через центр щита, заряжается с казенной части. Отдельная металлическая трубка – или камора – содержит заряд. Когда ее вставляют в ствол, вниз опускается, чтобы удерживать ее на месте, закрепленная на петлях U-образная металлическая защелка. К тому же смотритель арсеналов Тауэра Ч. Фолкс утверждает, что это единственные существующие образцы старинных фитильных пистолетов. Круглые деревянные щиты имеют в диаметре примерно восемнадцать дюймов и раскрашены в красный, коричневый и черный либо в красный, черный и желтый цвета. В верхней их части имеется небольшая решетка, через которую стрелок мог в безопасности наблюдать за своей целью. Один из щитов имеет покрытие из десяти пластин, выполненных из граненой стали. Вероятно, это тот самый экземпляр, который был продемонстрирован в 1666 году некоему немцу, посетителю арсенала, утверждавшему, что щит «покрыт сверкающими каменьями, чтобы ослеплять противника отраженным блеском солнца». Эти щиты-пистолеты, без сомнения, являлись изящными поделками, но не играли никакой роли в общем развитии пистолета как оружия, происходившем на континенте быстрыми темпами благодаря усилиям многих оружейников, которые в конечном счете и снабжали Англию новыми конструкциями. Один из таких пистолетов известен под названием «даг» или «дагге». Ранний аркебуз, называвшийся по-английски «hagbutt» или «haque», имел уменьшенный вариант, известный под названием «полухаг». Можно предположить, что этот «полухаг» был еще более уменьшен в размерах и превратился в пистолет-«даг». Это оружие имело колесцовый замок и было снабжено прикладом практически полукруглой формы. Отчет о снаряжении, доставленном в 1559 году из Фландрии, содержит упоминание о 18 000 «дагов», стоивших по 16 шиллингов 8 пенсов за штуку – громадное количество по весьма дешевой цене, при условии, что это были полноценные пистолеты. Какправило, «даги» были превосходным оружием, бывшим в ходу у знати, и его обладатели гордились им, насколько об этом можно судить по портретам графа Эссекса и Лестера Роберта Дадли работы Цуккаро [81] . Инвентарная опись Тауэра за 1578 год отмечает наличие в запасах 500 пистолетов, однако шесть лет спустя Тайный совет предписывал гражданам Нориджа снабдить своих легких кавалеристов седельными пистолетами. В этих описях запасов Тауэра встречаются и необычные конструкции, как, например, «даг» с двумя стволами на одной рукояти». Также упоминается «белый (стальной) «так» с кремневым замком». Этот «так» представлял собой пистолет с расположенным сбоку металлическим приспособлением, служившим крюком для крепления оружия на поясе. Кроме, того там находились одиннадцать «таков», сработанных на манер «дагов», с кремневыми замками и двойными замками на каждом». Термин «двойной замок», по всей видимости, означал, что кремневый замок использовался одновременно с пиритовым, другими словами – колесцовым механизмом. Нет сомнения, что в этой области начинали применять и кремневые замки, поскольку существует относящееся к 1588 году документальное подтверждение выплаты комендантом Нориджа денег оружейнику Генри Рэдоу за то, что он «приделал замок «снэпхенс» и новую рукоять к одному из старых пистолетов». Проблема слабости пружины колесцового замка уже упоминалась, и преимущества сильной пружины и высокой надежности кремневого замка быстро привели к его принятию в Англии. В царствование королевы Елизаветы кавалеристы получили взамен шпаги или палаша второй пистолет. Дыхание надвигающихся перемен заметно в опубликованном в 1594 году сочинении сэра Хью Плата – «Сокровищница Искусства и Природы», в котором в числе прочего речь идет и о нарезных пистолетах. Первым шагом вперед от колесцового замка стал испанский замок, или «микулет», в котором использовался кремень. Этот механизм находился целиком на виду, снаружи пистолета. Мощная основная пружина заставляла курок с зажатым в нем кремнем опускаться на вращавшуюся на оси крышку затравочной полки. Поверхность крышки была покрыта насечкой, что давало при ударе кремня обильные искры. Замок «микулет» получил свое наименование от слова, обозначающего испанских или португальских грабителей, которые им пользовались. Этот замок иногда называют «полубатарейным», а его изобретение в 1560 году приписывают Симону Макварту. Среди оружейников города Аугсбурга в тот период было известно семейство Марквордт, два представителя которого в 1530 году были приглашены императором Карлом V в Мадрид. Старший из них носил имя Симон. Младший, его сын и тоже Симон, – el Hijo [82] , прозванный Макварте, возможно, и был автором нового изобретения. Замком «микулет» пользовались многие годы, однако он не получил широкого распространения. Замок «снэпхенс» отличался от этой конструкции тем, что его механизм для защиты от повреждений был помещен внутрь деревянного ложа; его создание относится примерно к тому же периоду. Различие, делаемое в наше время между «снэпхенсом» и кремневым замком, заключается в том, что в первом из двух механизмов крышка затравочной полки и огнивная пластина были отдельными деталями, а во втором они составляли единое целое. В действительности же в XVII веке термин «снэпхенс» обозначал все замки с кремнем и стальным огнивом. Особое распространение пистолеты получили в царствование Иакова I, когда проселочные дороги переполнились бродягами и грабителями, в ходу у которых, не считая ружей, луков и стрел, были, как правило, еще и пистолеты. Любопытно было бы выяснить, какой из типов этого оружия был тогда настолько дешев, чтобы им мог пользоваться подобный сброд; возможно, это была одна из конструкций с кремневым замком. В казенном прейскуранте для оружейников, выпущенном в 1631 году, указаны следующие цены: кремневые пистолеты с ключом (что должно означать пистолеты с колесцовым механизмом) – 3 фунта стерлингов за пару, а кавалерийские пистолеты с замками «снэпхенс» и комплектом принадлежностей – 1 фунт за пару. В 1637 году особо указывалось, что пистолетные стволы не должны быть короче 14 дюймов. Хотя пистолету, как оружию самообороны, отдавалось предпочтение джентльменами, он также использовался и простыми кавалеристами в качестве боевого оружия. В 1632 году капитан Крузо опубликовал богато иллюстрированную книгу, где среди прочего находятся картинки, изображающие тренировки кирасир по применению пистолетов. Автор указывал на необходимость для кавалериста «двух добрых кремневых пистолетов в седельных кобурах», имеющих ствол длиной 18 дюймов и калибр в двадцать пуль на фунт свинца. Аркебузир также имел пистолет и в придачу к нему – как отмечено со старомодной причудливостью – «патронташ и собственный рот для хранения пуль». Несмотря на широкое распространение пистолета за границей, в Англии он оставался оружием джентльменов. Во время Гражданской войны аристократы, обладавшие этим оружием, так им гордились, что даже на портретах их изображали с колесцовым пистолетом в одной руке и спаннером, или ключом для завода его механизма, – в другой. В 1639 году Роберт Вард, автор книги «Критические замечания о действиях боевых», предназначавшейся для офицеров лондонского ополчения, сообщал, что стрельба из «наших английских пистолетов» отличается от «пистолетов кремневых» в том, что первые снабжены неким «задним замком», или замком-собачкой, который представлял собой предохранитель, позволявший держать курок взведенным, не рискуя произвести случайный выстрел. Однако в то время колесцовые пистолеты в Англии уже отживали свой век. Вопрос о нарезных стволах был рассмотрен вновь, и выданный в июне 1635 года патент специфицировал нарезку, процесс изготовления и резьбовое крепление ствола. Пистолет с навинчивающимся стволом, изготовленный, как утверждают, примерно в 1650 году Э. Никольсоном из Лондона, имел выполненный в форме пушки ствол длиной в 1 фут с восемью нарезами. Последние должны были обеспечивать этому оружию весьма высокую по тем временам точность боя. Дополнительным усовершенствованием служило шарнирное приспособление, благодаря которому ствол после отвинчивания оставался прикрепленным к рукояти – необычное удобство для всадника, впрочем весьма похожее на конструкцию карабина «a canon bris?e», несколько позже получившего распространение во Франции. Наличие нарезного ствола у пистолета, использовавшегося главным образом для ближнего боя, не имело особого смысла, в то же время преимущество резьбового крепления ствола заключалось в возможности заряжания оружия с казенной части. Такие пистолеты со стволами в форме пушки были распространены в царствование Карла I. В результате отвинчивания ствола открывалась массивная зарядная камера, в которую закладывали порох и пулю. Для плотного навинчивания ствола в нем были предусмотрены углубления, позволявшие применять специальный «ключ». Одним из преимуществ такой системы заряжания с казны была возможность применять пули несколько более крупные, чем калибр ствола, благодаря чему быстро расширяющиеся при выстреле газы создавали сильное давление и, следовательно, сообщали пуле большую скорость. Пистолет, оставленный королем Карлом в Уинслоу-Холл в Лестершире после сражения при Нэзби [83] , принадлежал к этому типу. К сожалению, термин «винтовой ствол» породил известную неопределенность, а именно непонятно, относился ли он к стволу, присоединяемому к казенной части при помощи резьбы, или же к нарезному стволу, полученному процессом «Бинтования». Подобные казнозарядные пистолеты с бронзовым стволом, выполненным в форме пушки, были широко распространены вплоть до царствования королевы Анны, и, хотя некоторые из них имели нарезку, большая их часть была гладкоствольной. В оружии, предназначенном для рукопашной схватки, нарезной ствол был совершенно излишним, к тому же зачастую в некоторых пистолетах этого типа, имевших ствол длиной всего в пару дюймов, для подобного изыска просто не было места. Эти крошечные карманные пистолеты предназнались для самозащиты от грабителей и разбойников с большой дороги. Другая разновидность этой конструкции известна под названием «поясные или подвязочные пистолеты». Они были среднего размера, с рукоятью, снабженной специальным выступом, не позволявшим оружию, заткнутому за пояс, провалившись, потеряться. Выпускавшиеся в различных модификациях, они пользовались популярностью среди моряков – от пиратов до добропорядочных морских капитанов. Вариант этого пистолета, устроенный по типу мушкетона, с широким раструбом на конце ствола, предназначенный для стрельбы крупной дробью или картечью, также был распространен на море из-за большого веса снарядов, которыми можно было заряжать ружья. Дальность стрельбы в данном случае не имела особого значения по сравнению с широтой поражения расстреливаемой толпы. «Лондонская газета» за 21–24 января 1678 года помещала объявление о потерянном «футляре с пистолетами с резьбовыми стволами», а когда в 1689 году был убит сэр Джордж Локард, сообщалось, что убийца использовал «нарезной карманный пистолет». Не возникает никакого сомнения, о каком оружии идет речь в этих старинных заметках, и может статься, что упомянутое смешение понятий возникает только в умах современных авторов. В 1661 году маркизу Вустеру был выдан патент на «изобретение, как делать ружья или пистолеты, кои перезаряжать возможно за одну десятую часть минуты из особой для той цели назначенной пороховницы – одна четвертая часть оборота ствола запирает его так прочно и основательно, как могла бы целая дюжина поворотов винта». Мы не располагаем прочими подробностями, но делались предположения, что помянутая четверть оборота ствола открывала казенник, в который можно было заложить порох и пулю. Оружие того времени, которое могло бы попасть в описываемую категорию, либо имело винтовую муфту, запиравшую казенник, либо резьбовое крепление ствола. Очевидно, что в описании фигурирует не обыкновенный, хорошо известный вывинчивающийся ствол, но, возможно, некая система разрывной резьбы (наподобие применяемой в значительно более поздних цилиндрических орудийных затворах), допускавшая его быстрое отделение. В царствование Карла II было указано, чтобы длина пистолетного ствола составляла не менее 14 дюймов, а сэр Джеймс Тернер в 1683 году писал, что она может достигать и двух футов. В одной французской работе по военным вопросам утверждается, что длина военного пистолета была примерно 2 1 / 2 фута – что по современным стандартам очень много, – причем, несмотря на такую длину, пуля из него «летит шагов на сорок или около того» – не слишком впечатляющее достижение. В начале XVIII столетия был предложен новый тип замка, который стали использовать в пистолетах вместе с наворачивающимся «пушечным» стволом. Прежде большинство замков устанавливалось справа от пистолета и монтировалось на единой металлической пластине. Новая конструкция получила название коробчатого замка и отличалась наличием пластины как справа от нее, так и сверху. Механизм оказывался, таким образом, внутри своего рода металлической коробки и не был частично окружен деревом, как в прежних системах. В замке, изготавливавшемся обыкновенно из бронзы, курок с затравочной полкой и стальным огнивом помещался теперь сверху. Эта конструкция также не была военным оружием, но предназначалась для ношения в кармане верхней одежды в качестве средства самообороны. Хотя бронзовые «пушечные» стволы все еще использовались, большее распространение в тот период получили стволы из стали, для отвинчивания которых использовались короткие внутренние канавки с подогнанным под них ключом. Эти канавки иногда ошибочно принимают за нарезы, однако, поскольку они часто имели длину всего в полдюйма, их практическое значение в этом смысле было пренебрежимо мало. Эти маленькие пистолеты с коробчатым замком, столь популярные во времена правления королевы Анны, производили такие английские мастера, как Перри, Арчер и Барбер. Рис. 25. А – шотландский пистолет с окончанием рукояти в виде почки. Б – шотландский цельнометаллический пистолет В тот же период в Шотландии обычными стали цельнометаллические пистолеты, которые впоследствии с несомненной пользой для себя были скопированы и мастерами других государств. Такое оружие, однако, не всегда выполнялось целиком из металла: образцы 1600 года имели деревянное ложе. Подобный пистолет представлял собой в такой степени оригинальную конструкцию, что король Иаков I мог послать его в дар испанской инфанте в качестве примера шотландского оружейного мастерства. Шишка на конце рукояти к 1620 году получила свою характерную, похожую на тюльпан форму, а затем приобрела вдавленный силуэт почки. В 1646 году город Дауни в графстве Стирлингшир был центром процветающего ремесленного производства. Подобные пистолеты там изготовляли такие знаменитые оружейники, как Томас Кэделл и некоторые другие. В 1650 году деревянные детали стали оправлять металлом, а к концу столетия прочно утвердилась цельнометаллическая версия пистолета с рукоятью, заканчивавшейся «бараньими рогами». В начале XVIII века цельностальной кремневый пистолет был непременной принадлежностью костюма любого прилично одетого шотландца, а в Европе такие пистолеты даже назывались «Ecossaise» [84] . Даже часто упоминаемые, но остающиеся загадкой пистолеты марки «Segallas» относились к категории шотландских. Поскольку такие пистолеты были в чести у шотландцев, то нет ничего удивительного в том, что в 1739 году, когда отряды «Черной стражи» [85] были сведены в полк, им выдали именно это оружие, изготовленное оружейником Бисселом, работавшим, по имеющимся сведениям, в Лите примерно в 1740–1770 годах. Его носили на теле спереди, прикрепляя при помощи длинного стального язычка, проходившего вдоль ствола к дулу, – приспособления, применявшегося также в кавалерийских пистолетах. Рукоять пистолета шотландских горцев заканчивалась двумя завитками, известными под названием «бараньи рога», между которыми находилась шишечка, вывинтив которую можно было достать пробойник для прочистки запального отверстия. Другой стандартный вариант этого оружия, с рукоятью, заканчивавшейся шишкой в виде почки, производил Джон Уотерс из Лондона. Хотя, как правило, такие оружейники, как Джеймс Майкл, Джон Мэрдох из Дауни, Кэмпбелл Мак-Наб и некоторые другие, изготавливали цельностальные пистолеты, подобное оружие делалось также и из бронзы – к примеру, такой пистолет работы Т. Мэрдоха из Лита можно видеть в коллекции Фарквахарсона в Музее Виктории и Альберта. Подобное оружие, выполнявшееся по частным заказам, обыкновенно богато украшалось и не имело предохранительной скобы короткого спускового крючка, который заканчивался крупной шишкой. Шотландские пистолеты было приказано снять с вооружения в начале революции в Америке, поскольку их сочли непригодными для ведения войны в лесах. В то время как в армии стремились к созданию стандартного пистолета и пули, военный флот довольствовался практически любым оружием, начиная от изящных сложных конструкций, купленных за свой счет офицерами, и кончая грубыми трофейными железками. Точность боя играла здесь незначительную роль по сравнению с надежностью, при этом предпочтительнее было, если оружие было способно стрелять тяжелыми зарядами. Предпочтение отдавалось стволам из бронзы или пушечного металла, которые не поддавались коррозии, что имело отнюдь не последнее значение на морском воздухе. Создание стандартного пистолета продвигалось медленно. Простой кремневый пистолет, подобно его большой сестрице «Коричневой Бесс», продолжал оставаться широко распространенным даже в XIX столетии, несмотря на предпринимавшиеся по всему миру попытки модернизации старых и изобретения новых конструкций. Даже такое незначительное усовершенствование, которое препятствовало бы потере шомпола при заряжании сидя верхом на лошади, не было найдено, пока Иезекиль Бейкер не предложил поворотного крепления, которое получило всеобщее распространение. Тем не менее попытки совершенствования пистолета не прекращались, и наиболее значимые среди них были направлены на создание многозарядного или многоствольного оружия. МНОГОЗАРЯДНЫЕ ПИСТОЛЕТЫ Подобно тому как пушка и мушкет для увеличения огневой мощи снабжались более чем одним стволом, тот же самый принцип в разные периоды применялся и к пистолетам. Есть сведения, что двуствольный пистолет был изобретен в 1543 году в Мюнхене. Существовали и пистолеты с двойной d?tente [86] , имевшие два параллельных ствола и по два замка и два спусковых крючка. Двуствольные пистолеты начала XVII столетия делались по типу некоторых больших ружей, а именно они имели два ствола с независимыми затравочными полками, которые, однако, вращались вокруг центральной оси, что позволяло стрелять из них с помощью единственного спускового механизма. Следует упомянуть и другое направление исследований – попытки зарядить один ствол несколькими зарядами и пулями. Подобная практика может показаться крайне опасной, однако она была широко распространена в начале XVII столетия. В один ствол помещалось два заряда и две пули, расположенные таким образом, что каждый из зарядов можно было воспламенить с помощью двух кремневых или колесцовых спусковых механизмов. Сперва надо было пустить в ход передний замок, затем, чтобы завершить этот достаточно рискованный процесс, – и второй. Не считая возможной человеческой ошибки при выборе нужного спускового крючка, двойное заряжание было опасно еще и потому, что горящие газы от первого выстрела могли воспламенить второй заряд. Несмотря на это, идея оказалась очень живучей – известно, что подобное оружие, снабженное уже пистонными замками, продолжало использоваться даже в середине XIX века, когда был изготовлен пистолет Линдсея. Он имел в казенной части два ударника, срабатывавших от одного спускового крючка. Первое нажатие на него производило первый выстрел, следующее – второй. По имеющимся сведениям, самый ранний экземпляр многозарядного огнестрельного оружия для стрельбы с одной руки, сохранившийся в Англии, – это пистолет с замком «снэпхенс», находящийся в Королевском военном музее в районе Уайтхолл. Его конструкции присуще множество особенностей, характерных для современных револьверов. Он имеет бронзовый барабан с шестью зарядными камерами, каждая из которых снабжена собственной огнивной полкой. Цилиндр прикрыт внешней защитной крышкой из бронзы. Имеется даже механизм для автоматического поворота цилиндра при взводе курка – решение, впоследствии повторно найденное Сэмуэлем Кольтом и по сию пору применяемое в его предназначенных для пограничников револьверах. Это оружие весит более 6 фунтов, имеет длину 21 1 / 2 дюйма и снабжено боковым выступом, который позволяет носить его за поясом. Известны и другие экземпляры такой конструкции, но об их производителе можно только догадываться, поскольку клеймо на них отсутствует. Во времена правления Карла II часто пользовались пистолетами револьверного типа, а в протоколах Королевского общества упоминаются системы, для нас утерянные. Например, мы узнаем об изобретении, продемонстрированном принцу Руперту в марте 1664 года. Это был «пистолет, стреляющий с такой быстротой, с которой только возможно его нацеливать, и притом когда угодно можно стрельбу прекратить, и в том оружии движение огня и пули употреблено для его нового заряжания порохом, пулей и затравкой, а также и для взвода курка». К сожалению, никаких дополнительных подробностей не сохранилось, а идея использования пороховых газов для перезарядки оружия возникла вновь только спустя 200 лет. Сохранился револьвер с тремя зарядными камерами, имеющий клеймо «Gorgo, Londini». Вероятно, он был изготовлен в Италии, а клеймо поставлено в Лондоне, чтобы избежать неприятностей с лондонскими оружейниками. Это оружие имеет затвор, который надо вращать вручную. Вообще все ранние револьверы и многозарядные пистолеты интересны скорее своей необычностью, а не тем, что они стали признанными конструкциями. По всей видимости, почти все они были иностранного производства, и мода на них быстро прошла – вероятно, из-за того, что дополнительные заряды в этом оружии были склонны к детонации от первого же выстрела. В начале первого десятилетия XVIII века была разработана более надежная конструкция. В ней вращающийся барабан подготавливался к следующему выстрелу с помощью расположенного сбоку рычага. В нью-йоркском Метрополитен-музее хранится такой пистолет, принадлежавший якобы лорду Нельсону. Револьвер с кремневым спусковым механизмом был сконструирован примерно в 1809 году изобретателем из Бостона, штат Массачусетс. Его звали Элайша Г. Коллиер. Не сумев получить финансовой поддержки у себя на родине, он отправился в Англию, где в 1818 году получил на свое изобретение патент. В своей мастерской на Стренде он изготавливал револьверные пистолеты и многозарядные ружья. Револьвер Коллиера имел пять зарядных камер, сужавшихся к концу и плотно входивших в имевший соответствующую форму конец ствола. Цилиндр запирался в боевом положении пружиной, что препятствовало прорыву пороховых газов. В некоторых из его револьверов имелся механизм, автоматически подсыпавший на огнивную полку затравку до десяти раз подряд. В 1815 году парижский оружейник Ленорман предложил, в свою очередь, пистолет с пятью вращающимися стволами, а также изготовил револьвер с пистонным замком, имевшим курок двойного действия. Пистолет, изготовленный позднее парижанином по фамилии Девизм, имел семь стволов, а еще одна конструкция, «Мариетт», при посредстве отдельных стволов, навинчивавшихся на казенную часть с несколькими капсюльными трубками, могла делать двадцать четыре выстрела подряд. Заряжание пистолетов с дула все еще было признанным способом, но признаком общего направления развития в сторону револьверов могло служить широкое распространение пистолета, носившего название «перечница». В этой «перечнице» имевшиеся в наличии шесть стволов были объединены в монолитный блок, вращавшийся вокруг центральной оси и подставлявший пистоны каждого из стволов под располагавшийся сверху общий ударник. Нажатие на спусковую скобу взводило ударник, поворачивало стволы на 60 градусов, после чего спускало ударник на пистон. Большой вес ствольного блока требовал общей экономии веса, вследствие чего стволы делались короткими, во многих случаях – короче трех дюймов. Таким образом, этот дульнозарядный пистолет был пригоден исключительно для стрельбы с малого расстояния или по крупным целям. Первоначально брандтрубки (держатель пистона с запальным каналом) и пистоны располагались радиально относительно центра ствольного блока, и, когда каждая из его секций оказывалась сверху, закрепленный на рукояти над спусковым механизмом курок или ударник поднимался и резко ударял по пистону, детонируя содержащуюся в нем крупинку фульмината. Чтобы не допустить выпадения пистонов, вокруг почти всей окружности цилиндрического ствольного блока была установлена защитная планка на расстоянии, достаточном для выполнения ее функции, но не препятствующая вращению. Позднее пистоны и брандтрубки стали размещать горизонтально, в направлении к стрелку. Это потребовало замены старого курка затылочным ударником – деталью, которая развилась в курок, хорошо известный по современным револьверам. Добавление к этому ударнику выступающего рычажка дало возможность взводить механизм нажатием большого пальца. Предпринимались и другие попытки облегчить центральный блок, а примерно в 1840 году некто Кухенрейтер из Регенсбурга предложил конструкцию пистолета с укороченной группой зарядных камер, к которым он добавил только один ствол, укрепленный перед верхней камерой. В результате возник пистолет, весьма похожий на пистолет Карла I, о котором уже упоминалось. Ствол крепился к рукояти L-образной металлической деталью, которая проходила под вращающейся частью. Цилиндр теперь вращался на оси, закрепленной с обоих концов, а не с одного, как делалось прежде. В середине столетия Бейкер также изготовил нарезной револьвер аналогичной конструкции. По мере устаревания «перечницы» часто модернизировали на новый манер путем урезания ствольного блока и добавления единственного нового ствола. Это приводит к неразберихе при идентификации старых переделанных экземпляров. Однако прежде чем револьверная система окончательно закрепила свои позиции, свои идеи в этой области испробовали и другие изобретатели. Существовал, например, разработанный в 1859 году пистолет Шарпа «Защитник», имевший четыре ствола и единственный игольчатый механизм, перемещавшийся после выстрела к следующему заряду при помощи храпового колеса. Кроме того, существовал пистолет Марстона, три ствола которого располагались вертикально один над другим, а выстрелы производились ударником, который при нажатии на спусковой крючок перемещался сверху вниз. Даже ранние пистолеты фирмы «Ремингтон» имели четыре или пять стволов, в некоторых вариантах вращавшиеся как единое целое. Поразительная конструкция Джейна Хармоники имела десять стволов; этот пистолет вызывал ассоциации со средневековым orgelgeshutze. Стволы были расположены параллельно, а весь ударный механизм перемещался к новой позиции после нажатия на спусковой крючок двойного действия и производства выстрела. В Англии Ланкастер производил пистолет с четырьмя стволами, в котором ударник перемещался по кругу. Но вернемся к настоящему револьверу. Говорят, что Кольту не исполнилось и двадцати лет, когда он еще в 1830 году разработал конструкцию шестизарядного оружия. На корабле «Корло», направлявшемся из Бостона в Калькутту, он убивал время, вырезая из дерева модель своего идеального пистолета. И хотя капитан корабля посмеивался, глядя на результаты его работы, новый пистолет спустя шесть лет уже был запущен в производство на заводе Производственной компании патентованного огнестрельного оружия в Петерсоне, в штате Нью-Джерси. Несмотря на то что в описании патента, полученного Кольтом в 1835 году, утверждалось, что поворот барабана на требуемый угол при помощи храпового механизма являлся одним из предложенных новшеств, такие оружейники, как Твигг, Хантер и некоторые другие, намного раньше производили револьверы с кремневым замком, в которых барабан поворачивался вручную с применением храпового колеса. В то время, когда Сэмуэль Кольт между 1835 и 1847 годами получал свои патенты, конструирование револьверных пистолетов уже развивалось в правильном направлении. Приехав в 1851 году в Пимлико, чтобы начать производство револьверов, он преуспел совсем незначительно, выпустив только небольшое их количество для англо-индийской армии. Его оружие было популярно в Соединенных Штатах, но в целом не было принято на вооружение британской армией. Первая модель для Кольта была выполнена Энсоном Чейсом, оружейником из Коннектикута. Однако вследствие близкого расположения брандтрубок при первом же выстреле «из солидарности» одновременно детонировали и все остальные заряды. Но изобретатель вскоре исправил эту ошибку, и получившееся в результате оружие приобрело вид, очень похожий на выпускаемый и сегодня армейский револьвер со спусковым механизмом однократного действия. Последнее означает, что, когда курок большим пальцем отводится назад, барабан поворачивается на требуемый угол и подводит следующую пулю на ее место перед стволом. Чтобы выстрелить, необходимо еще нажать на спусковой крючок. В оружии с механизмом двойного действия нажатие на спуск не только производит выстрел, но и подготавливает следующий заряд. В Англии заслуга производства серии револьверов принадлежит лондонскому оружейнику Роберту Адамсу. Его имя ассоциируется с пистолетом 436-го калибра конструкции Дина и Адамса, который был запатентован в 1851 году и продемонстрирован на «Великой выставке» [87] в Гайд-парке. Опубликованный в 1863 году «Справочник по малому огнестрельному оружию» называет это оружие стандартным. Пистолет имел одну замечательную особенность – добавочную полосу поверх барабана, которая покончила со слабостью конструкции, присущей его предшественникам, и послужила созданию револьвера с жесткой рамой. Это оружие, как и револьвер Кольта, производилось в массовых количествах, а потому между двумя фирмами возникло соперничество. Комитет по малому огнестрельному оружию одобрил пистолет Дина и Адамса, вследствие чего он был принят на вооружение как в Англии, так и в Ост-Индской компании для ее кавалерии. Результаты испытаний, проведенных в Вулвиче непосредственно перед началом Крымской войны, побудили правительство заказать до 40 000 кольтов, однако и у пистолета Адамса были свои приверженцы, которые не только использовали его во время Крымской войны, но и позднее очень высоко о нем отзывались. В 1855 году к пистолету Адамса был добавлен спусковой механизм двойного действия конструкции Бомона, что сильно увеличило его популярность. Позже введение петельного крепления курка позволило его усилить, и в 1856 году британское правительство наконец официально постановило принять пистолет Адамса на вооружение. Признание конкурирующей конструкции оказалось для лондонской фабрики компании мистера Кольта слишком тяжелым ударом, в результате чего она позднее сконцентрировала все внимание на своем американском заводе, оставив поле конкурентной битвы в Англии местной фирме. Тем не менее «Справочник по малому огнестрельному оружию» в 1863 году отмечает, что в армии используются как пистолеты Адамса 436-го калибра, так и кольты 358-го калибра. Все эти пистолеты заряжались с дула, но на подходе уже был казнозарядный револьвер. В его появлении важную роль сыграла американская компания «Смит и Вессон». Уже в 1851 году там проводились эксперименты с различными типами патронов, включая и металлические. Следует отметить, что в этот период пути развития пистолета и винтовки разошлись – барабанная конструкция револьверных пистолетов оказалась непригодна для винтовок, как неприменим оказался для пистолетов скользящий цилиндрический винтовочный затвор. Фирма «Смит и Вессон» использовала патент, выданный в 1855 году Роллину Уайту, который предложил делать камеры в барабане сквозными, благодаря чему создавалась возможность заряжания с казенной части. Барабан перестали крепить к рукояти, и предложенная в 1861 году жесткая рамная конструкция револьвера была примерно через три года заменена откидной. Это означало, что при открывании защелки ствол вместе с барабаном откидывался вперед от рукоятки и курка. Откидная конструкция была использована также другими оружейными компаниями Соединенных Штатов, а позднее – и английской фирмой Виблея. В Англии пистонный револьвер занимал господствующее положение вплоть до 1863 года, когда компания Трентера из Бирмингема получила патент на казнозарядный револьвер, использовавший патроны бокового воспламенения. «Смит и Вессон» вначале также применяла такие патроны, но введение патронов с центральным расположением капсюля окончательно определило схему заряжания с казны. Револьвер Трентера вмещал шесть патронов, причем стреляные гильзы извлекались вручную с помощью расположенного у ствола рычага, который для этого вводил в патронное гнездо специальный шток. В револьвер 30-го калибра конструкции Мура образца 1865 года патроны вставлялись с передней части барабана, но заряд детонировал от удара бойка по основанию гильзы. Трентер выпустил версию своего казнозарядного револьвера, в основном не отличавшуюся от его конструкции 1863 года, в которой использовались патроны с боковым расположением капсюля, но снабженную простым штоком-эжектором. Патроны центрального воспламенения уже применялись в винтовке Снайдера, однако работали в ней неудовлетворительно. Новые возможности для усовершенствования открылись после того, как полковник Боксер выпустил свой патрон с цельнолатунной гильзой. Джон Адаме, брат уже упоминавшегося изобретателя, запатентовал в октябре 1867 года заряжавшийся с казны револьвер, который британское правительство официально приняло в качестве замены дульнозарядного пистолета Бомона – Адамса. Новая конструкция представляла собой револьвер с жесткой рамой и барабаном на шесть патронов калибра 450. После официального одобрения его конструкции Адаме ушел из Лондонской оружейной компании и основал на Стренде собственное производство – Компанию Адамса по производству малого патентованного оружия. Другие фирмы производили варианты его системы. В 1868 году Виблей выпустил для Королевской ирландской полиции револьвер с жесткой рамой 450-го калибра, который также был принят во многих колониях на вооружение собственных полицейских сил. После разработки способов закладки патронов и производства выстрелов следующим процессом, требовавшим усовершенствования, явилось удаление из камер барабана стреляных гильз. Штоки-эжекторы были просты, но действовали недостаточно быстро – даже при условии совмещения штока с рычагом. Однако тип револьвера с откидным стволом и барабаном – «ломающийся» – давал возможность ввести для этой цели независимую пластину. Галан и Соммервиль из Лондона и Парижа предложили первый европейский револьвер с экстрактором в 1878 году. С помощью рычага ствол вместе с барабаном на штоке выдвигался вперед, оставляя стреляные гильзы на отдельной пластине. К несчастью, конструкция пистолета не обеспечивала газонепроницаемости. Но та же самая идея применения пластины или сегмента пластины, примененная в револьверах откидной системы, прекрасно работала. Когда передняя часть оружия откидывалась вперед, пластина со стреляными гильзами поднималась вверх, давая возможность легко их выбросить. Создание этого механизма заняло период с 1870 по 1890 год, но решение, однажды найденное, долго применялось на практике. Рис. 26. Револьвер Виблея «Модель VI» Следующим револьвером, официально принятым на вооружение британской армии, стал Энфилд 455-го калибра, производившийся около 1872 года на Королевских оружейных заводах и сконструированный, что довольно странно, сотрудником-американцем, которого звали О. Джоунз. Это оружие было заменено в 1893 году револьвером Виблея, который рассматривался в Англии приблизительно так же, как кольт в Соединенных Штатах. Эта фирма начинала с производства дульнозарядных револьверов и предложила много удачных конструкций, таких как уже упоминавшийся револьвер 455-го калибра РИК для Королевской ирландской полиции и другие, носившие прелюбопытные названия: «Британский бульдог» и «Полицейский метрополий», оба выпущенные в 1883 году, револьверы «Армейский экспресс» и «Китайский флотский». «Модель IV» стала штатным армейским револьвером в 1893 году, но впоследствии модифицировалась вплоть до «Модели VI». Все эти револьверы имели барабан, поворачивавшийся непосредственно перед выстрелом после нажатия на спусковую скобу, которое одновременно взводило курок. В 1900 году под маркой «Виблей – Фосбери» появился вариант этого оружия, в котором для получения почти полностью автоматического действия был применен новый принцип использования импульса отдачи. Кавалер Креста Виктории подполковник Дж. В. Фосбери принял револьвер Виблея за основу при реализации своей идеи, которая, среди прочего, включала нанесение на внешнюю поверхность барабана диагональных канавок, облегчавших его поворот. После выстрела возвратная пружина приводила ствол на место одновременно с выбросом стреляной гильзы. Эта конструкция осталась единственной, в которой был применен полуавтоматический принцип; в более поздних револьверах Виблея использовался обычный механизм. Несмотря на то что существовали экспериментальные конструкции, в которых пороховые газы или отдача использовались для чего-то иного, кроме выстреливания пули, первый оправдавший себя коммерчески автоматический пистолет появился только в 1893 году; это был пистолет Борхардта. Он имел магазин, вмещавший восемь патронов, и использовал отдачу для отвода назад цилиндрического затвора, который выбрасывал стреляную гильзу и проводил перезарядку. С ним комплектовался добавочный приклад, с помощью которого этот пистолет можно было превратить в своего рода карабин. Конструкции Бергмана в 1894 году и Маузера в 1898-м отметили шаги, сделанные в этом направлении немцами, в то время как Браунинг в 1898 году в Америке и Клер во Франции показали, как широко распространились подобные эксперименты. Британская конструкция Виблея – Фосбери была уже здесь упомянута. 1900 год был поворотным пунктом в развитии автоматических пистолетов. Несмотря на изобилие сильно отличавшихся друг от друга конструкций, в основном – заграничных, британцы остались верны револьверу. Он оставался штатным оружием во время Первой мировой войны и был выбран на эту роль по той причине, что каждый его выстрел мог быть гарантированно направлен по назначению, в то же время стрельба из автоматического пистолета ведется беспорядочно, и это оружие способно всего за несколько секунд растратить все патроны, не поразив при этом цель и оставив своего владельца беззащитным. Глава 8 ЭКСПЕРИМЕНТЫ КРЕПОСТНЫЕ РУЖЬЯ Крепостные ружья представляли собой гибрид пушки и мушкета. Из них стреляли со стен, так что у стрелка не возникало необходимости переносить свое оружие, вследствие чего оно могло иметь необыкновенную длину, как один 10-футовый экземпляр из коллекции княжества Лихтенштейн. Крепостные ружья, применявшиеся при обороне зданий и ведшие огонь через окна или амбразуры, иногда снабжались крючьями, которые зацеплялись за стену и принимали на себя отдачу. Иногда перед ними ставилась задача, требовавшая относительной подвижности, к примеру – защита дверей и узких проходов. Нам известно о существовании приблизительно в 1500 году Hakenb?chsen [88] , устанавливавшихся на треножниках. Эти лафеты состояли из деревянного хобота или бруса, поддерживавшегося спереди двумя опорами. Крюк, изначально предназначенный для гашения отдачи о стену, выполнял ту же задачу, будучи зацеплен за передний конец хобота. Король Испании Филипп II до такой степени поощрял увеличение размеров мушкетов, которыми были вооружены его войска, что это оружие можно было использовать только оперев на рогатку или подпорку и исключительно во время осад. Литые пушки в тот период делают столь малых размеров, что затруднительно определить, где заканчивается фальконет и начинается мушкет. Треногая подставка рассматриваемых орудий с добавлением к ее передним ногам двух маленьких колес становилась более подвижной. Одна пушка-серпантина, установленная на подобном лафете, была изготовлена в 1614 году швейцарцем Целлом Блази. Ко всему прочему она имела механизм для заряжания с казенной части. Швейцарские кожаные пушки также устанавливались на треногих опорах. Сохранился фальконет XVII столетия, тонкий ствол которого высоко водружен на двухколесном лафете, подобном обыкновенному пушечному, но значительно более легком. Более необычной является конструкция кремневого крепостного ружья, опирающегося передней частью на единственное большое колесо. В качестве хобота в ней служат две легкие оглобли, в которые можно запрячь лошадь. Hakenb?chse, изготовленная примерно в 1650 году Дитрихом Нусбауэром и хранящаяся ныне в коллекции Лихтенштейна в Вадуце, имеет три деревянные «паучьи» лапы, причем две передние снабжены маленькими колесами, а на задней установлен зарядный ящик. Маршал Сакс создал легкое артиллерийское орудие, которое он назвал «забавницей» – «amusette», представлявшее собой нечто среднее между пушкой и мушкетоном. Это чрезвычайно длинное оружие стреляло полуфунтовыми свинцовыми ядрами и было установлено на двух колесах, но таким образом, что его мог тащить за оглобли один человек. Под влиянием этой конструкции в 1761 году в Дублине появилось артиллерийское орудие, построенное по той же схеме, что и «Забавница», с той разницей, что оно заряжалось с казны, перевозить его мог один человек, но двое уже могли перетаскивать его через болота на манер портшеза. Рис. 27. А – крепостное ружье, примерно 1505 г. Б – Hakenb?chse, примерно 1650 г. В – «Забавница» маршала Сакса «КАРРИЕРЫ» Сэр Джон Смит, описывая некоего капитана Берика при осаде Кале в царствование королевы Марии, утверждает, что «не делал он никакого различия промеж боевого «карриера» и аркебуза». В прежние времена эти «карриеры» всерьез озадачивали занимавшихся данным вопросом авторов, однако, как кажется, почти нет сомнения, что это было оружие для стрельбы «quarreaux», или кворрелами – короткими стрелами, использовавшимися для стрельбы в первое время существования огнестрельного оружия. «Карриер», по всей вероятности, имел тот же калибр, что и аркебуз, но при более длинном стволе. В счете 1587 года указаны два шиллинга, уплаченные за дюжину наконечников для мушкетных стрел. 30 марта 1588 года сэр Френсис Дрейк отправил правительству записку с просьбой «не позабыть о пятистах мушкетах и хотя бы 1000 стрел». В ответ Тайный совет 8 апреля заказал для него «мушкетов 200 и стрел к помянутым мушкетам с пробками для каждой 1000». В своем рассказе о путешествии в 1591 году по южным морям сэр Джон Хокинс упоминает об интересе, который проявляли испанцы по поводу большого количества коротких стрел, хранившихся на британских брандерах. При этом испанцы не знали, как эти стрелы использовать, «поскольку нужны были им для того особые пробки, кои надо забивать на место прежде, чем стрелу закладывать». Эти мушкетные стрелы были в ходу только на море, иногда в совокупности с горючими материалами для зажигания такелажа вражеских судов. НЕОБЫЧНЫЕ ПИСТОЛЕТЫ Существовала, к примеру, весьма необычная разновидность пистолета, известная под названием «утиная лапа», предназначавшаяся для использования против бесчинствующих толп и скоплений народа. Стражи закона и морские капитаны, как видно, сталкивались с достаточным количеством ситуаций, требовавших применения против бунтовщиков и мятежников этого курьезного оружия. Каждый такой пистолет имел не менее четырех стволов, расположенных веером; выстрел из всех производился одновременно при одном нажатии на спусковой крючок. Залп должен был покрывать по возможности большее пространство. Эти пистолеты применялись в начале XIX века, снабжались кремневыми замками и были, должно быть, весьма неудобны при хранении. На военном флоте после потрясения, вызванного смертью Нельсона, было введено специальное семиствольное кремневое оружие. Эти карабины были рассчитаны на одновременный залп из всех стволов, который бы обрушивал град дроби на возвышенные части вражеского корабля, где укрывались снайперы, производя действие, подобное картечи или шрапнели. В XVIII веке пистолеты иногда снабжались небольшим, но острым клинком. Его крепили петлями на конце ствола так, чтобы он мог складываться назад и вниз. Эти пистолеты-шпаги были устроены таким образом, что нажатие на спусковой крючок после выстрела освобождало пружину, которая выбрасывала клинок на место. Это оружие иногда называют абордажным пистолетом, но сдается, что чаще его применяли против бродяг и грабителей с большой дороги в качестве средства устрашения. Патент на эту конструкцию, названную пистолетом со штыком, был выдан Джону Уотерсу в 1781 году. Оборотную сторону той же самой идеи представляла шпага-пистолет, появившаяся в том же столетии несколько позже. Ее владелец мог пойти на риск и встретить врага с клинком в руке. Но в эфесе шпаги заключался маленький пистолет, стрелявший вдоль ее лезвия, что делало ее секретным и пугающим оружием. И морские, и армейские шпаги могли иметь такой «довесок», но только по личной инициативе хозяина оружия, а не как штатное средство. КОМБИНИРОВАННОЕ ОРУЖИЕ Объединять различные виды вооружений пробовали во все эпохи. Одной из причин такой практики, как кажется, являлось желание продолжать пользоваться старым, испытанным оружием, добавив к нему какую-нибудь новинку. Другая причина заключалась в том, что при исчерпании технических возможностей одного боевого средства включение в его состав «запасных игроков» могло оказаться эффективным. Третья причина состояла в желании иметь для устрашения противника секретное оружие. Такой диковиной была двуручная булава, поименованная в описании лондонского Тауэра, составленном в XVIII столетии, как «дорожный посох короля Генриха VIII». Эта хитрая конструкция имела массивный наконечник с несколькими торчащими под прямым углом остриями, но вдобавок в той же ее части находились три коротких пистолета. Возможно, это то же самое оружие, которое в инвентарной описи 1547 года упомянуто как «великое кропило для святой воды, с тремя пушками в голове». «Метелкой для святой воды» со времен Средневековья солдаты называли другое оружие с утыканным шипами наконечником, ввиду его воображаемого сходства с кропильницами, используемыми Римско-католической церковью. Другая модификация этого оружия имеет на конце цельнометаллическую головку с высверленными в ней четырьмя зарядными камерами. Заряжались они с нижней части головки через отверстие, прикрываемое скользящей заслонкой. Данный экземпляр датируется XV веком. В 1814 году Генри Вандер Клефт запатентовал прогулочный стек, содержавший в себе пистолет, порох и пулю. В 1828 году Айзек Диксон получил патент на снаряд для стрельбы из прогулочного стека, а несколько позднее появилось еще одно секретное оружие – трость с рукоятью из оленьего рога, и доныне сохранившаяся в Америке. Отвинтив окованный латунью наконечник, можно видеть, что трость представляет собой восьмигранный стальной ствол. Небольшой курок, скрытый в рукояти, ударяя по пистону, выпускал из «трости» заряд крупной дроби. Рис. 28. Железный топорик-пистолет, начало XV в. Боевой топор [89] был поименован то ли по длинному колу, на который его насаживали, то ли по тем головам, которые с его помощью раскалывали. Известны экземпляры этого оружия, в рукоять которых встроены пушечки с жерлом, имеющим форму колокола. Простое запальное отверстие в железном стволе предполагает примитивную конструкцию, что заставляет специалистов относить это оружие к началу XVI столетия. Две алебарды из арсенала дожей Венеции были оснащены встроенными в древки ружьями. В XVII веке любая пехотная часть имела определенное количество мушкетеров и солдат, вооруженных пиками. Пика была старинным боевым средством и как нельзя лучше подходила для совмещения с тогдашним огнестрельным оружием. Байонет стал зачаточной попыткой решить эту задачу. Эти короткие ножи после выстрела можно было вставить в дуло мушкета, превратив его тем самым в короткую и неуклюжую пику. При вставлении байонета в ствол дальнейшее использование мушкета в качестве огнестрельного оружия делалось невозможным, вследствие чего пришлось ввести байонеты с гнездовым креплением, которое оставляло дуло открытым. Казалось, это могло бы стать окончательным решением проблемы, однако были испробованы и другие идеи. В Королевском военном музее хранится кремневый мушкет с 30-дюймовым стволом работы Никольсона. При помощи колец, вделанных в переднюю часть ствола и в приклад, к этому оружию можно добавить пику длиной 6 футов 3 дюйма. Поскольку этот съемный элемент конструкции располагался параллельно стволу, он не препятствовал стрельбе. Острие, выполненное в виде небольшого наконечника копья, сделано отделяемым и снабжено рукоятью, благодаря чему его, без сомнения, можно было носить в ножнах. В том же музее находится похожая конструкция, в которой объединены кавалерийская пика и карабин. В ней карабин также помещен поверх задней части древка пики таким образом, что это совершенно не мешает стрельбе. Примером оружия, пограничного для рассматриваемого в этой главе предмета, может служить «Organo del Diavolo» [90] . Оно представляло собой небольшой ящичек с находящимися внутри пистолетами, начинавшими стрелять при его вскрытии. Известно, что одно из таких приспособлений Каррара, тиран Падуи, послал графам Брешиа. Сундуки пиратов также иногда снабжались таким «предохранителем» от чрезмерного любопытства. СЖАТЫЙ ВОЗДУХ И ДРУГИЕ СРЕДСТВА ДЛЯ МЕТАНИЯ СНАРЯДОВ Не являясь, строго говоря, огнестрельным оружием, духовые ружья имеют самое непосредственное отношение к стрелковому искусству. Проблема замены опасного взрывчатого вещества чем-либо безвредным многие годы занимала умы изобретателей. Некоторым казалось, что решением вопроса является применение сжатого воздуха. «Windb?chse» [91] , изобретенная в 1560 году Гютером из Нюрнберга, указала дорогу для других оружейников континентальной Европы, главным образом – немецких. В датском Арсенале находятся духовые ружья и пистолеты, изготовленные в 1653 и 1658 годах. Немецкие мастера помещали воздушные помпы в прикладах. Несмотря на изысканные украшения, отсутствие замков придает оружию непривычно оголенный вид. В другой системе духового оружия воздух накачивался в медные шары, которые помещались вблизи от места закладки пули. В ружьях парижской работы резервуары со сжатым воздухом располагались одновременно сверху и снизу ствола. Под стволом воздушная емкость помещалась и в ружье, принадлежавшем знаменитому в те времена охотнику Джону Пилю. Это оружие было изготовлено в 1778 году мастером Бейтсом из Лондона и могло делать несколько выстрелов подряд без подкачки воздуха. В 1840 году Джон Шоу получил патент на ружье, использовавшее для стрельбы сжатый воздух. В Новое время духовые ружья были хорошо известны в нашей стране, хотя во Франции на них существовал запрет. В конце XVIII века некоторые австрийские полки были вооружены пневматическими ружьями, но огромный прогресс в области настоящего огнестрельного оружия практически превратил духовое ружье в игрушку. Сжатый воздух применяли и в «большой» артиллерии – в «Динамитной пушке», или, если назвать ее полным именем, в «Пневматической динамитной торпедной пушке Зелинского». В действительности лейтенант Зелинский из 5-го артиллерийского полка армии Соединенных Штатов провел испытания и усовершенствовал оригинальную разработку компании «Америкэн инжиниринг». Ствол пушки имел в диаметре 8 дюймов, а ее 145-фунтовый снаряд закладывался в него через окно с пружинной задвижкой. Движущая сила обеспечивалась двумя баллонами со сжатым воздухом, причем верхний из них был связан с орудием гибким шлангом. Второй баллон был резервом для питания верхнего, причем давление в нем самом поддерживалось с помощью зарытого в землю парового насоса. Начиненный динамитом снаряд имел форму дарта – артиллерийской стрелы – и имел 50-фунтовую боеголовку. Герцог Кембриджский распорядился о проведении армией испытаний одной такой системы в Милфорд-Хейвене, однако орудие израсходовало почти все боеприпасы, прежде чем наконец поразило цель, которая, впрочем, была уничтожена весьма эффективно. Однако пушка Зелинского, как и пушка конструкции Крейдона, также предназначенная для метания динамита, никогда не были доведены до законченного состояния. Мысль о применении для стрельбы пара возникла в том же столетии, но несколько ранее. Изобретенная Джейкобом Перкинсом конструкция была продемонстрирована членам палаты общин в 1821 году и показала скорострельность 120 выстрелов в минуту. Эту систему называли самым ужасающим орудием истребления. Говорили, что паровая пушка Перкинса способна «изрыгнуть столько пуль, что и целый батальон». В 1824 году Перкинс запатентовал способ метания снарядов и прочих артиллерийских боеприпасов при посредстве сжатого пара. Его изобретение было в 1836 году выставлено на обозрение в галерее «Аделаида» близ церкви Святого Мартина в Полях. Эта галерея специализировалась на показе различных механических новинок, но потерпела фиаско, точно также, как и паровая пушка, которой не удалось оставить сколько-нибудь заметный след в истории военной техники. Позднее, когда сила пара была заменена электричеством, проводились эксперименты и с электрическими пушками. В 1845 году Томас Т. Бенингфилд, инженер-строитель из Джерси, провел в Вулвиче в присутствии высших офицеров артиллерии испытания своего электрического орудия. Оно имело калибр 5 / 8 дюйма и предназначалось для стрельбы пулями или ядрами. Машина была установлена на двухколесном лафете, и одна лошадь могла везти ее со скоростью восьми миль в час. Огромным ее преимуществом считалось то, что она, как говорили, была способна делать до 1000 выстрелов в минуту, что по тем временам являлось ни с чем не сравнимой скорострельностью. На многих, включая самого герцога Веллингтона, ее действие произвело сильное впечатление. Однако конструкция не была запатентована, а изобретатель не пожелал объяснить принцип действия своей системы. Он хотел немедленно получить деньги, на что не было дано согласия, в результате чего комитет отказался представить отчет об испытаниях орудия. Впоследствии вся эта затея, как видно, сошла на нет. Глава 9 БОЕПРИПАСЫ ПОРОХ Хотя инструментом ведения войны является само орудие, реальный ущерб наносится боеприпасами. Их усовершенствование привело к самым значительным изменениям в конструкции огнестрельного оружия, а потому будет полезно коротко остановиться на этом предмете. Термин «боеприпасы», или по-английски – «ammunition», может вызвать ассоциации куда более волнующие, чем подразумевалось его первоначальным значением. Слово это французское, «l'ammunition» или «la munition», а латинский корень, от которого оно происходит, – «munire» – имеет всего-навсего значение «обеспечивать». Поначалу этот термин относился к любым запасам, но вскоре область его применения сократилась. Предмет разделился на три основные группы: метательное взрывчатое вещество, снаряды и, наконец, средства воспламенения заряда. Изобретением, которое отправило в путь великий поезд открытий в области огнестрельного оружия, стал порох. До его появления все снаряды метались с помощью таких механических средств, как противовесы, пружины или скрученные канаты. И только возможность осуществить стрельбу снарядами с помощью химических средств открыла новые пути для исследования. В наше время порох обеспечивает лишь один из многих способов перемещения при помощи расширяющихся газов. Но в свое время при создании огнестрельного оружия эта относительно простая смесь оказалась достаточной для обеспечения всех неотложных потребностей. Как часто случается, при медленном развитии идеи изобретатель пороха затерялся в массе противоречивых свидетельств. В течение многих лет заслуга изобретения пороха приписывалась китайцам, главным образом на основании утверждений, сделанных миссионерами-иезуитами в XVII и XVIII столетиях. Эти люди испытывали громадное уважение к древности китайской культуры, но обладали в рассматриваемой нами области весьма незначительными реальными познаниями. Буквальный перевод свидетельств говорит о творимых человеком громах и молниях, однако этим преувеличенным описаниям лучше всего соответствует использование «греческого огня» и тому подобных зажигательных смесей. Если порох был известен в Китае в 85 году н. э., как это утверждает Мюллер, автор опубликованного в 1780 году «Трактата об артиллерии», то непонятно, почему в источниках той эпохи отсутствуют более определенные доказательства этого факта. В 1246 году, во время продолжительных войн между китайцами и монголами, некий Джованни де План Карин, отправленный с посольством к великому хану, подробно описывал применявшееся тогда оружие (он рассказывал о механической «артиллерии» типа баллист и гигантских пращей, о «греческом огне» и тому подобном), но совершенно ничего не говорил о чем-либо, напоминающем порох. Другие путешественники, такие как Марко Поло, также о нем не упоминают. Арабам также приписывалось применение пороха задолго до европейцев, однако полковник Хайм в своей книге «Происхождение артиллерии» прослеживает возникновение этой басни до Михаэля Кассиля, испанского библиотекаря, жившего в XVIII веке и работавшего в Эскуриале, переводчика восточных манускриптов. Фрагмент, который в настоящее время переводится как «большая машина, пускающая шары из нефти в башню», у Кассиля читается так: «Машина, которая после приложения огня обрушивала нефть и ядро на башню». В последнем случае подразумевается применение пушки, однако в оригинале имеется в виду только механическая артиллерия, бросающая шары из зажигательного материала. Три основных ингредиента пороха были давно известны и даже применялись в смеси, но только после освоения процесса очистки селитры эта смесь приобрела взрывчатую силу, необходимую для метания снарядов. По всей видимости, порох явился результатом не конкретного изобретения, но скорее длительного процесса. Различные формы огня, применявшиеся в войне, были итогом экспериментов со многими различными компонентами, среди которых почти непременно присутствовали древесный уголь и сера. Очень странно, что упоминания о селитре невозможно найти во времена, предшествовавшие XIII столетию. Сохранилось множество рецептов как греческого периода, так и более поздних, но все они пренебрегают селитрой. Если она и упоминается, то исключительно в смесях, обладавших слабой взрывчатой силой. До тех пор пока не удалось улучшить ее качество, селитра в этой области не представляла какой-либо ценности. Однако примерно в середине XIII века Роджер Бэкон предложил метод очистки этого вещества. В своем трактате «Epistolae de Secretis Operibus» [92] , посвященном епископу Парижскому Вильгельму Овернскому, он описывает процесс перемешивания селитры и серы с еще одним веществом для того, чтобы при поджигании этой смеси можно было получить «toniruum et coruscationem» (гром и молнию). Понимая, что все эти сведения не предназначены для обыкновенного человека, Бэкон писал в манере, недоступной пониманию непосвященных. Специалисты показали, что ученые монахи действительно обладали многими секретами, ныне хорошо известными и используемыми для расширения научных представлений. Однако в те ранние времена почиталось за лучшее держать связанные с этим тайным знанием могучие силы подальше от людей необразованных или от тех, кто мог бы воспользоваться ими неосмотрительно. Тем не менее эти латинские криптограммы были разгаданы, и секрет был раскрыт. Рассказами о том, что порох был известен в древнейшие времена китайцам, грекам, арабам или индусам, можно пренебречь в силу отсутствия у этих народов знания о его важнейшем ингредиенте – селитре в очищенном виде. Различные старинные авторы составляли списки рецептов для получения искусственного огня, и автор одной из таких книг подошел чрезвычайно близко к открытию пороха. Марк Грек в своем трактате «Liber Igneum» [93] приводит примерно тридцать пять подобных составов. Это имя, по всей вероятности, было только псевдонимом автора, поскольку ни один истинный гражданин Греции никогда не называл себя греком. Кроме того, имеющиеся в манускрипте многочисленные исправления и вставки показывают, что работа над ним продолжалась весьма длительное время. Можно предположить, что эти рецепты, относящиеся к трем различным периодам, были переведены с арабского языка каким-то испанцем, но позднее дополнены вставками с упоминанием селитры, которые относятся к эпохе не ранее 1225 года. Действительно, некоторые из рецептов восходят к VIII веку, но только четырнадцать составов пригодны для военных целей. Из них девять относятся к зажигательным средствам, один – к фейерверкам и четыре – к ракетам и шутихам. Последние четыре рецепта как раз и привлекают внимание, поскольку только в них присутствует новый компонент – селитра, причем в двух содержатся все три составляющие пороха – селитра, древесный уголь и сера. Тридцать третий рецепт описывает способ запуска ракет, а тринадцатый – изготовление своего рода хлопушек. Одну часть серы, две части древесного угля и шесть частей селитры необходимо было растолочь вместе на мраморной плите. После превращения состава в порошок его предлагалось поместить в «tunica» – мешок в форме сосиски. Потом его следовало поджечь, приложив огонь к маленькой дырке на конце мешка. Если хотели произвести «шум», то мешок следовало делать коротким и толстым и заполнять составом только частично. Мешок должен был быть по возможности более крепким, а концы его – надежно завязаны железной проволокой. Если же изготовить его длинным и тонким, то в результате получалась ракета. Теолог Альберт Великий, доминиканский монах, ставший в 1260 году епископом Ратисбона, в своем труде «De Mirabilibus Mundi» [94] также приводит формулу пороха. Его рецепт «летучего огня» весьма похож на № 13 из руководства Марка Грека, содержит те же ингредиенты и предполагает двойное использование полученного состава в ракетах и хлопушках. Этот человек умер в 1280 году, задолго до предполагаемого открытия патера Шварца. Пиротехникой в XIII веке также занимался брат Феррариус, или Эфферариус, живший, по имеющимся сведениям, в одной из северных провинций Испании. В библиотеке Бодлеана хранится одно из его посланий, содержащее описание восьмидесяти восьми опытов, якобы переведенных на латынь с арабского языка. Среди прочего в нем имеется рецепт «летучего огня», приготовляемого изодной части серы, двух частей древесного угля из ивового или лимонного дерева и шести частей селитры, перетираемых на мраморной или порфировой поверхности. Полученную смесь можно уложить в короткую и широкую емкость для получения грома или в емкость длинную и узкую, чтобы изготовить ракету. Все подробности очень похожи на рецепт Марка Грека, в силу чего возникли предположения, что оба руководства написаны одним человеком. В документе, относящемся к концу правления Эдуарда I или к самому началу следующего царствования, приводится состав, включающий восемь частей селитры, две части серы и одну часть древесного угля, но интерес здесь представляет «de mixtione pulveris as faciendum le Crake» [95] . Эта «crake», очевидно, обозначает хлопушку, применявшуюся в боевых действиях. При использовании очищенной селитры такая смесь становится взрывчатой и достаточно мощной, чтобы не только производить шум, но и метать снаряды. Кто же сделал следующий шаг – начав использовать ее для стрельбы? Немцы утверждали, что это был патер Шварц, и его права на это открытие следует внимательно рассмотреть. Многие годы сохранял популярность рассказ о том, как в 1320 году в Менце германский монах Бертольд Шварц, занимавшийся химией, случайно смешал в ступе некоторое количество серы с селитрой; когда он прикрыл ступу камнем, состав случайно воспламенился и отбросил камень на значительное расстояние. Нам, однако, известно, что порох был хорошо известен уже в предшествовавшем столетии, а потому следует искать самые ранние упоминания об этом монахе. Самое существование этого человека доказывается, по всей видимости, одним французским документом, в котором говорится, что в мае 1354 года король, узнав об изобретении артиллерии, сделанном в Германии монахом по имени Бертольд Шварц, запретил экспорт из Франции меди до тех пор, пока не будет принято решение относительно создания французской артиллерии. Сибальд Скотт утверждает, что этот документ, находящийся в парижской Национальной библиотеке, датируется XVII веком. Кёлер в своей книге «Kriegswesen» [96] дает длинное примечание о Шварце и предполагает, что якобы современное Шварцу свидетельство о его открытии является вставкой, сделанной в начале XVI века. Изготовление пушек кажется совершенно неподобающим занятием для монаха, а факт запрета экспорта меди отдает более поздними временами, нежели тот ранний период, когда распространенным металлом было железо. Таким образом, определить, кто же первым изобрел порох, затруднительно. Важно то, что его изготовили и нашли для него применение. Далее следовали попытки улучшить его качество путем подбора наилучших компонентов. Селитра, или нитрат калия, представляет собой химическое соединение, образуемое реакцией азотной кислоты с поташом, но в старину этого еще не понимали. Даже в 1573 году Питер Уайтхорн, переводя работы Макиавелли, писал, что «селитра есть смесь многих веществ, зачатых огнем и водой от сухой и пыльной земли, или же от цветка, выросшего на новой стене подвала, или от земли, свободно лежащей в гробницах или необитаемых пещерах». В некоторых районах земного шара, таких, например, как Индия или Испания, селитра встречается в своей природной форме, но, как правило, ее очищали, получая собственно поташ и нитрат поташа. Сера доставлялась из мест, изобилующих вулканами, в первую очередь с Сицилии. Древесный уголь вырабатывался из легких пород дерева, таких как ольха или ива, поскольку уголь, получаемый из них, лучшего качества, чем из твердой древесины. После того как ингредиенты грубо раздроблены и смешаны, их необходимо было еще тщательно перемолоть на пороховых мельницах, что требовало от одного до шести часов работы. Получавшийся в результате порошок был очень мелким, похожим на муку, и обычно назывался «пороховой мякотью». Этот состав неплохо вел себя в мушкетах или в качестве затравки, но не слишком хорошо подходил для пушек. Чем мельче был порох, тем медленнее он горел, а значит, меньше была скорость расширения газов или взрыва. Но и эту проблему удалось решить. Процесс, названный «гранулированием», был разработан в XV веке. С его помощью тонко размолотый порох образовывал более крупные зерна или гранулы. Чем крупнее был калибр пушки, тем более крупной зернистости был порох, а в 1598 году некоторые сорта пороха имели зерна размером с горошину. Чтобы не повредить их при закладке в ствол, следовало осторожно действовать шомполом. Желание увеличить взрывчатую силу пороха способствовало возникновению достаточно экзотических идей, однако современная наука установила их несостоятельность, придя к выводу, что все они только уменьшали мощность взрыва. Некоторые из этих методов включали добавление одной унции ртути на каждый фунт серы, вспрыскивание пороха вином или хлоридом аммония или добавление в его состав зерен перца. Применение гранулированного пороха некоторое время удовлетворяло запросы артиллеристов. Очередной проблемой, ожидавшей решения, стало устранение громадных облаков дыма, катившихся по полю боя. В безветренный день они со временем все более и более закрывали противника. В 1756 году французы предложили бездымный порох, который вовсе не содержал серы, а состоял из 80 процентов селитры и 20 процентов древесного угля. Другой состав, известный под названием «порох Картнера», все же содержал 3 процента серы. Тем не менее все эти уловки не являлись окончательным решением вопроса. На практике ответ был найден вовсе не с помощью хитроумного манипулирования пропорциями трех освященных временем ингредиентов. ДРУГИЕ МЕТАТЕЛЬНЫЕ ВЗРЫВЧАТЫЕ ВЕЩЕСТВА Поначалу изобретатели решили, что ответ на вопрос заключается в использовании фульминатов. В 1786 году французский химик Бертолле, производивший для Наполеона взрывчатые вещества, экспериментируя с солями серебра, получил серебряную соль гремучей кислоты – фульминат серебра. Вначале эксперименты проходили успешно. Новая взрывчатка оказалась необыкновенно мощной. Но стволы орудий не обладали достаточной прочностью для того, чтобы направлять стремительно расширяющиеся газы к дулу, и лопались. При взрыве черный порох испускает газы относительно медленно, тогда как фульминаты – практически мгновенно, однако сильнейший взрыв неизменно разрушал металл орудия. Примерно в 1799 году Говард получил фульминат ртути, но и он обладал такой же сокрушительной взрывчатой силой. Практически все ранние эксперименты с фульминатами давали одни и те же неудовлетворительные результаты. Было найдено вещество изумительной взрывчатой силы, но его оказалось невозможно «приручить». Постоянные неудачи повлекли за собой разочарование и отказ от продолжения опытов. Для появления идеи о применении гремучих соединений в детонаторах был необходим свежий взгляд преподобного Форсайта, но этот вопрос рассматривается в соответствующем месте. Возник и более научный подход к рассмотрению старых ингредиентов. Было осознано, что сера и древесный уголь представляют собой сгораемую часть смеси, а селитра доставляет им необходимый для горения кислород. Если бы удалось найти замену селитре, то смесь могла бы гореть быстрее. Следует помнить, что освоение процесса очистки селитры обеспечило взрывчатую силу всей смеси, но дальнейшее совершенствование в этом направлении было уже невозможно. Первый шаг на пути к получению нового взрывчатого вещества был сделан в 1845 году, когда Шенбейн обработал целлюлозу азотной кислотой и получил вещество, известное под названием «пушечный хлопок», нитроцеллюлоза или пироксилин. На целлюлозу [97] также действовали серной кислотой. Эта область исследований оказалась весьма успешной, и в 1846 году Шенбейн демонстрировал свое изобретение в Вулвиче, используя его в качестве бездымного метательного взрывчатого вещества для ручного оружия. Его производство началось в городке Феверсхем, хорошо известном своими пороховыми заводами, но в 1847 году предприятие было уничтожено чудовищным взрывом. Примерно в это же время аналогичную катастрофу пережила и Франция, в результате чего оба правительства отказались от производства нового вещества. Должно было пройти шестнадцать лет, прежде чем доверие к нему было восстановлено после частичного успеха, достигнутого в Австрии генералом фон Ленком. Он наладил производство «пушечного хлопка» в виде нитей или пряжи, туго намотанных на бобины. При использовании этого метода нити невозможно было намотать столь плотно, чтобы полностью исключить доступ воздуха, а потому взрывчатое вещество приобретало тенденцию к нестабильному горению. Это препятствовало равномерному расширению продуктов горения, необходимому для точной стрельбы. В 1863 году в местечке Уолтхем-Эйби, еще одном традиционном центре порохового производства, Фредерик Абель предпринял исследование «пушечного хлопка». Он разработал метод безопасного формирования из взрывчатой массы крупных блоков. Это стало достижением в производстве пироксилина, которое прежде было сопряжено с риском самопроизвольного возгорания. Хотя получаемый продукт мог безопасно применяться в торпедах и минах, вещество продолжало оставаться пористым и, как и прежде, имело тенденцию к нестабильному горению. Абель позднее еще появится в нашем рассказе. В 1863 году на континенте Шульце предложил смешивать порох с желатином. Это последнее вещество в соединении с пушечным хлопком или другими аналогичными компонентами давало значительно менее пористую массу, сгоравшую благодаря этому более равномерно. Новое взрывчатое вещество было применено в ручном оружии, но, как выяснилось, губительно воздействовало на винтовые нарезы ствола, а потому нашло главное применение в гладкоствольных дробовиках. Этот же недостаток имелся и у состава «Порох Е. С», выпущенного в 1882 году одноименной компанией. Поры удалось полностью устранить, когда смесь подвергли полной обработке желатином. Взрывчатое вещество прессовали, скручивали или формировали из него шнуры, которые после высыхания растворителя сохраняли форму, а после воспламенения сгорали устойчиво, слой за слоем. В 1886 году французский химик Виель предложил изготовлявшийся по аналогичной технологии порох «Poudre «В», который стал первым бездымным порохом, примененным в винтовке Лебеля. Таким образом был расчищен путь для применения всех порохов на основе нитроцеллюлозы. Начало другой линии развития в этой области было положено в 1846 году в Турине итальянским химиком Собреро, который впервые синтезировал нитроглицерин; впрочем, первое время это вещество применялось исключительно как лекарство. Шведский инженер Альфред Нобель в 1859 году нашел способ использовать его в качестве взрывчатого вещества. В 1862 году в Швеции он освоил его производство для взрывных работ. Первоначально нитроглицерин применялся в виде жидкости, что приводило к многочисленным несчастным случаям, но это затруднение было преодолено, когда данное взрывчатое вещество удалось получить в твердой форме. В 1867 году Нобель нашел решение этой проблемы, добавив к нитроглицерину осадочную породу Kieseiguhr [98] , получив в результате продукт, хорошо известный под названием «динамит». Вскоре у Нобеля возникла идея растворить в нитроглицерине 8 процентов нитроцеллюлозы. Получившееся мощное взрывчатое вещество получило название «гремучий студень». Так появились двухосновные взрывчатые вещества, хотя ранее считалось, что одного базового компонента достаточно. Позднее Нобель увеличил содержание нитроглицерина почти до половины и, применив для объединения двух видов взрывчатки камфару, получил вещество, которое можно было раскатывать или резать для получения требуемых размера и формы. Оно было запатентовано под названием «баллистит». Великобритания не отставала в этих исследованиях. Был образован Комитет по взрывчатым веществам, президентом которого назначили ставшего к тому времени баронетом Фредерика Абеля. Начались поиски бездымного метательного взрывчатого вещества, способного стабильно гореть и иметь неизменные баллистические характеристики. Множество экспериментов привело к вышеупомянутой двухосновной смеси, обработанной ацетоном. Кроме того, для облегчения процесса растворения и предотвращения загрязнения стволов добавляли некий студенистый минеральный раствор, который, как выяснилось, еще и обеспечивал более стабильное горение. Конечному продукту перед затвердеванием придавали форму длинного шнура [99] , из-за чего вещество и получило название «кордит». Его появление сопровождалось таким количеством судебных исков, что этот сорт бездымного пороха получил прозвище «дискордита» [100] . Выпускалось множество разновидностей кордита, но основная идея оставалась неизменной. Во время Первой мировой войны нехватка ацетона, использовавшегося в производстве этого пороха в качестве растворителя-пластификатора, привела к его замене смесью эфиром со спиртом, в результате чего новый состав получил название «кордит RDB». Кроме того, британские заводы оказались не в состоянии производить необходимое количество кордита, что привело к необходимости использования его американского эквивалента. Это был порох № 16 производства компании «Дюпон», ставший известным в британской армии как NC 2 3 [101] . СНАРЯДЫ В те времена, когда порох стали использовать в военной технике, при стрельбе из механических метательных машин уже были в ходу снаряды, которые могли найти применение и в новой отрасли военной техники. Одна из существовавших тогда машин использовала удар оттянутого назад конца доски для посылки в сторону неприятеля тяжелой железной стрелы – дарта, который часто снабжался бронзовым оперением. Несмотря на вопиющее неудобство формы, дарты употребили и для стрельбы из пушек. Отсутствие плотного контакта со стенками ствольного канала удавалось отчасти компенсировать обертыванием стрелы в кусок кожи, возможно намоченной в воде, чтобы хоть в какой-то мере устранить прорыв и бессмысленную растрату газов, образовывавшихся при взрыве заряда. Дарты продолжали неплохо работать. Фруассар отметил, что в 1377 году эти снаряды весом 200 фунтов пробивали стены замка Шато-Одрюк в окрестностях Сент-Омера. Во времена королевы Елизаветы дарты все еще использовались для стрельбы из «карриеров». Однако самым успешным снарядом стало ядро, также применявшееся до изобретения огнестрельного оружия в метательных машинах типа гигантской пращи и арбалета. С пращами использовались каменные ядра, а с арбалетами – свинцовые пульки или маленькие ядра. Во французском документе 1345 года упоминается свинцовое ядро. Хранитель личного гардероба короля Эдуарда III Роберт де Милденхолл в своих отчетах указывал, что 1 и 2 сентября 1346 года в Кале было отправлено семьдесят три больших свинцовых ядра, тридцать одно малое и шесть слитков свинца. Нам известно, что в 1346 году у Турне пушка Петера из Брюгге стреляла свинцовыми ядрами весом в два фунта. В 1356 году при взятии Роморантена в провинции Берри Черный принц [102] , чтобы выкурить защитников города, с успехом стрелял из пушек зажигательными ядрами, от которых загорелись крыши и деревянные строения. Отчеты за 1373–1374 годы, представленные секретарем личного гардероба короля Джоном Слефордом, показывают, что изготовлением «пулек» для пушек в эти времена занимались в Тауэре. Необычное ядро было изобретено неким жестянщиком из Брюгге. В 1346 году городские старшины заказали чугунную пушку с каналом ствола квадратного сечения, ядра для которой должны были иметь форму куба и весить 11 фунтов. Орудие оказалось работоспособным и достаточно эффективным при пробивании городских стен. Рис. 29. Артиллерийские снаряды: а – пушечное ядро; б – цепное ядро; в – бомба; г – «вязаная» картечь; д – ядро с деревянным башмаком; е – картечь в картузе; ж – снаряд Армстронга; з – снаряд с выступами для сцепления с нарезами; и – снаряд Уитворта; к – зажигательный артиллерийский патрон Широко использовались и каменные ядра. Отчеты королевского гардероба за 1382–1388 годы показывают, что Ральф де Хэлтон закупил круглые каменные ядра у Уильяма Вудварда. Ремесленникам, занятым на этой сугубо специализированной работе, платили по 6 пенсов в день, но по прошествии десяти лет оплата повысилась до 1 шиллинга в день. Каменные ядра, хотя и требовали меньше времени на изготовление, часто раскалывались при стрельбе по крепким стенам. К 1350 году в Англии уже производились литые чугунные ядра, но каменные продолжали оставаться в ходу еще многие годы. Осадная артиллерия работала прекрасно – к примеру, в 1464 году при осаде Бамборо, когда этот замок отказался сдаться королю Эдуарду, его укрепления были разнесены до основания. Осадные пушки производили столь устрашающее действие, что был даже зафиксирован случай, когда одного только прибытия осадного обоза оказалось достаточно, чтобы принудить гарнизон к сдаче. В 1491 году венецианцы в битве на реке Таро стреляли во французов чугунными, бронзовыми и свинцовыми ядрами, но уже к концу XVI века общеупотребительными стали снаряды из литого чугуна. Проводились опыты с различными вариантами ядер. Так, каменные ядра пробовали покрывать свинцом, а чугунные изготавливали самых различных форм. Против кораблей использовали ядра-болванки (полушария, прикрепленные с двух сторон к чугунному бруску) и цепные ядра (чугунные полусферы, соединенные отрезком цепи) – идея заключалась в том, чтобы расширить поле действия снаряда и снести такелаж и мачты. Сферические ядра использовались до 1875 года, но задолго до этого начались эксперименты с удлиненными снарядами. Как только была признана цилиндрическая форма, очень скоро выяснилось, что заостренный нос способствует полету. Ко времени Крымской войны пушки Армстронга использовали продолговатые снаряды с поверхностью, покрытой свинцом. Это мягкое покрытие хорошо зацеплялось за нарезные канавки ствола. В то же время орудие Уитворта имело восьмигранный канал, что вынуждало применять снаряд необычной формы с изогнутыми поверхностями, который бы подходил к такому стволу. Пушки повсеместно стали нарезными, и было принято решение сократить количество канавок до трех. Чтобы обеспечить зацепление снаряда за нарезы и заставить его вращаться, на его поверхность пробовали помещать специальные выступающие нашлепки. Было установлено, что свинцовое покрытие склонно «обдираться» внутри ствола, что через некоторое время приводило к его засорению. Снаряд с нашлепками в какой-то мере решал эту проблему, но вскоре выяснилось, что в этом случае происходит утечка газов, которые в результате не работают в полную силу. Тогда в 1878 году была введена в употребление газовая заглушка. Она представляла собой прикрепленную ко дну снаряда медную пластинку. Расширяющиеся газы расплющивали медь, которая заполняла нарезные канавки, не причиняя при этом такого вреда, как свинец. От этих идей впоследствии отказались, поскольку после введения заряжания с казенной части в употребление вошел медный поясок Вавассера, ставший прообразом поныне применяемого направляющего пояса. Примерно в это же время снаряды начали делать из стали вместо чугуна, который так долго применялся в этом производстве. Следующим шагом должно было стать объединение снаряда и заряда в одно целое, как это уже произошло в области ручного оружия. Кордит, появившийся примерно в 1890 году, стал изобретением, позволившим создать унитарные снаряды быстрого заряжания, однако быстро выяснилось, что заряды фиксированной мощности требуются отнюдь не всегда. Поэтому для случаев, когда требовалась повышенная дальность стрельбы, было предусмотрено раздельно-гильзовое заряжание, обеспечивавшее возможность увеличения заряда за счет добавочных порций взрывчатки в шелковой или иной упаковке, закладываемых в зарядную камеру. Мысль о ведении огня из орудия единичными снарядами казалась некоторым изобретателям непродуктивной растратой энергии, в силу чего была испробована альтернатива – одновременная стрельба несколькими пулями, мелкими камнями или кусочками металла, иначе говоря – картечью. Не связанные между собой картечины при выстреле далеко улететь не могли, но, помещенные в банку или жестянку, оказывались способны, перед тем как рассеяться, преодолеть изрядное расстояние. В качестве такой – упакованной в банку, или «картуз», – картечи в некоторых случаях использовали осколки кремня. Существование пушек, стрелявших «баночной» картечью, было отмечено в 1410 году, равно как и при осаде Белграда в 1439 и Константинополя в 1453 году. Эта картечь состояла из множества мелких свинцовых пуль, уложенных в жестяной или деревянный корпус. Однако такой снаряд мог долететь по назначению целиком, не развалившись. Для преодоления этого недостатка была придумана «вязаная» картечь. К деревянному или металлическому диску приделывали центральный стержень, вокруг которого веревками или с помощью внешней тканевой оболочки крепились мелкие чугунные пули. Объединение мелких пуль в некое подобие грозди породило ее английское название – «grapeshot» («виноградная» картечь). Пороховые газы при выстреле поджигали связующую оболочку, которая и выгорала в полете, после чего отдельные картечины разлетались во все стороны. В одной испанской крепости в 1740 году было запасено 2000 мешков картечи. Производство «вязаной» картечи продолжалось до 1868 года. Логичным шагом вперед от одинаковых картечин, заложенных в кассету, стала шрапнель и картечные гранаты с дистанционными трубками, но прежде, чем перейти к их рассмотрению, мы должны проследить развитие зажигательных и разрывных снарядов. Мысль о монолитном ядре, проламывающем себе дорогу сквозь препятствие, была проста и не вызывала при реализации никаких сложностей. Но и другие методы, не похожие на этот, не только испытывались, но и находили эффективное применение. Против судов и других легко воспламеняющихся целей начали использовать раскаленные ядра. Еще древние бритты во время второго вторжения Цезаря в 54 году до н. э. зажгли палатки римлян, забросав их раскаленными докрасна глиняными ядрами. Этим методом вновь воспользовался в 1575 году польский король Стефан Баторий, применивший каленые пушечные ядра при осаде Данцига. Опасность воспламенения заряда была преодолена посредством использования двух пыжей – сухого со стороны пороха и мокрого – для прекращения горения в стволе. Примитивным способом для предохранения заряда от нагрева мог служить и толстый пыж из дерна, но в этом случае стрелять надо было очень быстро, прежде чем жар успевал проникнуть в камору. Применение пыжей из дерна было сопряжено с опасностью, примером чему может служить сохранившаяся в Ротонде шестифунтовая пушка. Это орудие служило в 1783 году на острове Сент-Люсия в Вест-Индии для производства выстрелов, отмечавших наступление ночи, но даже мокрый пыж не спас ее от разрыва. Наибольший успех от применения раскаленых ядер был достигнут британской артиллерией в 1779–1783 годах при осаде Гибралтара. Их использование против испанских кораблей оказалось столь эффективно, что артиллеристам даже вручали особую «медаль Каленого Ядра». На одной ее стороне была изображена калильня – печь для нагрева ядер. Два человека на металлических носилках перемещали раскаленное ядро от печи к пушке. Преимущество каленых ядер заключалось в том, что такой снаряд, упав на деревянный корабль, прожигал все на своем пути, причем, пройдя сквозь палубу, он мог попасть в пороховой погреб или даже насквозь прошить корпус судна. Эта идея находила применение вплоть до 1870 года. Утверждается, что раскаленные ядра были в 1850 году заменены более эффективным снарядом, изобретенным неким штатским по фамилии Мартин. Это была тонкостенная чугунная сфера, выложенная по внутренней поверхности слоем огнеупорной глины. Незадолго до использования ее наполняли расплавленным чугуном. Большая часть каленых ядер устарела, когда военный флот перешел от деревянных корпусов к бронированным. К тому же применение раскаленных докрасна ядер имело ограничения, поскольку их было трудно раскалять и они очень быстро остывали. Куда более эффективными и надежными были зажигательные снаряды. Эти, поначалу круглые, емкости, непосредственными прародителями которых были огненные горшки или вазы, бросаемые при помощи катапульт, могли содержать зажигательные или взрывчатые вещества. Стреляли ими, как правило, из мортир. В 1376 году при Джадре венецианцы использовали такие мортирные бомбы, составленные из двух пустотелых полусфер, соединенных железным обручем. Бомбы с запалами также применялись в 1421 году на Корсике при осаде Сан-Бонифачо. В 1543 году в Англии Питер Боде и Коллет делали мортиры, стрелявшие чугунными снарядами, которые были «начинены огневым составом, или «греческим огнем». В такую бомбу ввинчивалась железная запальная трубка для того, «чтобы огневой состав зажечь и ту бомбу разорвать в мелкие куски, из коих малейший, во всякого человека ударив, его бы убивал или сильно вредил». На знаменитой картине, изображающей осаду Булони в 1544 году, мы видим солдат, снаряжающих такие бомбы. К 1550 году из мортир повсеместно стреляли бомбами. Английский термин «shell» – «снаряд», происходящий от немецкого слова «Schale» [103] , становится общеупотребительным, более точно определяя, что же действительно имеется в виду. Бомбы все более детализируются, приобретая такие части, как кольца, или «уши», используемые для их переноски клещами. Зарядная горловина становится теперь частью ее корпуса. Во время Гражданской войны при осаде Глостера «Гренада» (бомба), выпущенная роялистами, упала на улице близ Южных ворот, однако «некая женщина, проходившая мимо с ведром воды, вылила свою воду на оную Гренаду и фитиль ее погасила, отчего она вовсе не разорвалась». При нападении войск Кромвеля на Форт-Элизабет в Джерси они удачно использовали разрывные «Гренады». Для этого случая были заказаны тысяча запалов для бомб и 600 ручных запалов. Фейерверкмейстер Томас Райт так хорошо нацелил 5 У 2 -дюймовую мортиру, что первым выстрелом попал в главную башню крепости. Около 1700 таких гранат или бомб было переделано для стрельбы не только из мортир, но также из гаубиц. Тип зажигательного ядра, известного под названием «каркас», был изобретен за тридцать лет до этого канониром, состоявшим на службе у архиепископа Мюнстера Христофора ван Галена, знаменитого своей деятельностью в военной сфере. Каркасы имели толстый чугунный корпус, часто – продолговатый и снабженный несколькими отверстиями, которые позволяли зажигательному составу вырываться наружу. Смесь состояла из селитры, серы, сосновой смолы, скипидара, сульфида сурьмы и сала. Она горела с громадной интенсивностью от трех до двенадцати минут, причем даже под водой. Ее практически невозможно было потушить, разве что – забросав землей. Недостатком каркасов было то, что при утончении их стенок, что делалось из желания до последнего предела увеличить полезный внутренний объем, корпус терял прочность, что вызывало опасность взрыва в стволе пушки. При осаде Квебека этот недостаток был преодолен с помощью затычек или пыжей из дерна, которые уменьшали сотрясение от выстрела. Современным аналогом каркасов являются зажигательные бомбы с магниевой начинкой. Снаряды в то время делались таким образом, чтобы они могли долететь от пушки до расположенной на земле цели и сокрушить ее ударом, поджечь либо разрушить взрывом. Следующей стадией развития должна была стать посылка снаряда из пушки в воздух, чтобы там «передать направленную скорость» уложенным в кассету пулям. В 1573 году главный канонир Сэмуэль Циммерман предложил использовать свинцовую трубку с рассчитанным на определенную задержку запалом в конце, рядом с заложенным в ствол зарядом. Запал поджигался в момент выстрела; после чего, уже в воздухе, снаряд взрывался. Идея, тем не менее, не оказалась жизнеспособной, так как при ее воплощении возникли серьезные технические затруднения. Первый случай успешной стрельбы из пушек разрывными снарядами – до этого их использовали только для ведения огня из мортир или гаубиц – имел место во время осады Гибралтара в 1779–1783 годах. Расстояние от наших батарей до испанских позиций достигало 2000 ярдов, а мортирные бомбы не обладали такой дальностью. Тогда капитан Мерсьер из 39-го пехотного полка предложил стрелять 5,5-дюймовыми мортирными бомбами из 24-фунтовых пушек. Чтобы компенсировать большую скорость полета, для того чтобы снаряд врывался в нужный момент, было рекомендовано пользоваться более короткими запальными трубками. Идея была опробована, и снаряды стали рваться над головами неприятельских рабочих команд. Несмотря на успех в ходе кампании, по ее окончании идея была забыта. Тем не менее работа не пропала втуне. Артиллерийский офицер Генри Шрапнель писал в 1813 году, что он на протяжении почти тридцати лет проводил опыты, которые привели его к созданию практичного пушечного снаряда, который он назвал «сферическим коробом». Еще в 1792 году герцог Ричмонд посоветовал лейтенанту Шрапнелю заняться экспериментами по использованию «картечи в обшивке и в коробах», а также разрывных снарядов, начиненных мушкетными пулями. Новый тип боеприпасов приняли на вооружение в 1803-м, а уже в следующем году Шрапнель не только был назначен первым инспектором артиллерии, но и получил из Суринама, где его новые боеприпасы были использованы при наступлении, благоприятные отзывы о них. Сферический короб, наполненный пулями и способный взрываться в воздухе, был в 1808 году применен против французов в Веймарском сражении. Заряд, производивший выстрел, Шрапнель сделал по возможности более мощным, чтобы обеспечить большую дальность полета снаряда. Однако стенки корпуса, наполненного пулями, делались тонкими, поэтому заряд, необходимый для его разрыва и разбрасывания пуль, мог быть минимальным. Название, первоначально данное новому боеприпасу, – «сферический картечный короб» – спустя примерно десять лет после кончины изобретателя было изменено на «шрапнель». Награду за свое изобретение он получил еще при жизни, в 1814 году Шрапнелю была назначена пенсия – 1200 фунтов стерлингов в год, которой он и пользовался вплоть до своей смерти в 1842 году. Деталь, которая позволила создать шрапнельный снаряд, – дистанционная запальная трубка – одновременно являлась и его недостатком. Эволюция запалов так же важна, как эволюция в любой другой сфере артиллерийского искусства. Сам разрывной снаряд невозможно детонировать тем же способом, что и его метательный заряд. Первоначально в корпус снаряда помещали кусок фитиля, который мог прогореть в нужный момент, но с той же легкостью мог сделать это слишком рано или слишком поздно. В начальный период создания запалов достаточно было, чтобы взрыв произошел, когда снаряд достигнет цели. Тогда считалось, что снаряд, взорвавшийся в полете, потрачен впустую, но изобретение заключенной в корпус шрапнели заставило изменить эти представления. Деревянные запальные трубки получили распространение начиная с XVII столетия. К 1850 году использовалось девятнадцать различных дистанционных трубок, из которых три были металлические. Затем капитан Боксер предложил свой взрыватель, который устранил многие проблемы. Он представлял собой пустотелую деревянную пробку с множеством мелких отверстий в стенках. Центральный канал взрывателя заполнялся черным порохом, который после воспламенения прогорал до заранее выбранного отверстия, после чего огонь проникал в основной заряд взрывчатого вещества. Запал Боксера был надежен и оставался в ходу многие годы, но в конце концов возникла потребность в контактных (ударных) и инерционных взрывателях. Первые должны были срабатывать в момент удара снаряда о землю, вторым отсчет времени, оставшегося до срабатывания, следовало начинать после сотрясения, вызванного взрывом метательного заряда. Элементарным контактным взрывателем был фитиль сферических бомб, который проваливался внутрь корпуса при ударе о землю, однако для современной войны требовались более надежные методы. Первый английский инерционный взрыватель был сконструирован в 1846 году артиллеристом, квартирмейстером Фрибурном, а через четыре года коммандер Мурсон представил свой ударный взрыватель. К середине XIX века в области пушечных боеприпасов наметилась тенденция объединения различных линий развития в единую концепцию. Крупные снаряды стали делать разрывными. Они получили способность сокрушать цель тяжестью удара или взрывом при падении, разрываться в воздухе или в любой другой нужныймомент. Были введены такие усовершенствования, как канавки внутри корпуса снаряда, которые способствовали его более легкому разрыву. Свинцовые шрапнельные пули при разрыве снаряда часто спекались от нагрева, но особая обработка свинца, увеличивавшая его твердость, и применение в качестве «смазки» угольной пыли уменьшили влияние этого эффекта. К 1896 году черный порох перестал применяться в качестве «начинки» разрывных снарядов. В 1891 году в употребление вошел кордит, также получило признание взрывчатое вещество под наименованием лиддит [104] . Позднее стали использовать такие взрывчатые вещества, как TNT (тротил) и аматол [105] . Какими бы сложными ни казались разработки того времени, они совершенно незначительны по сравнению с современными тенденциями развития в этой области. Снаряды, когда-то считавшиеся необходимыми только для поражения неподвижных объектов, ныне имеют конструкцию, позволяющую им самостоятельно отыскивать быстро движущуюся цель и, приблизившись на достаточное расстояние, взрываться, опустошая все вокруг. СРЕДСТВА ВОСПЛАМЕНЕНИЯ ЗАРЯДА Следует упомянуть еще об одной категории технических средств, имеющих непосредственное отношение к пушечным боеприпасам, именно – механизмов воспламенения заряда, которые обеспечивают последний и весьма важный шаг в процессе посылки снаряда по назначению. В ранние периоды возникновения артиллерии для того, чтобы непосредственно поджечь заряд, достаточно было засунуть в запальное отверстие пушки раскаленный докрасна металлический пруток или кусок проволоки. Следующий шаг на пути совершенствования был обеспечен методом, заключавшимся в насыпании небольшого количества пороха поверх запального канала, что обеспечивало возможность подавать огонь издали. При этом пальник – палка с куском фитиля на конце – несколько обезопасил канонира, позволив ему находиться в момент выстрела на определенном расстоянии от орудия. Использование в пушках кремневых замков не предлагалось вплоть до 1778 года, когда флотский капитан сэр Чарльз Дуглас за собственный счет и вопреки мнению адмиралтейства оснастил ими несколько пушек на своем корабле «Дюк». Опыт оказался весьма удачным, и военно-морской флот в 1790 году официально принял кремневые замки на вооружение. В 1803 году знаменитый оружейный мастер Дюрс Эгг получил патент на разновидность кремневого пистолета, который должен был служить своего рода спусковым механизмом для пушки, но его идея не получила одобрения. Армия продолжала использовать пальники – фитили на палке – вплоть до 1820 года. Когда благодаря применению фульминатов в ручном оружии появились пистонные механизмы, флот принял на вооружение запальную трубку ударного действия, но армия не следовала этому примеру вплоть до 1846 года. В 1841 году запальная трубка с терочным замком, изобретенная одним ганноверским офицером, прошла испытания в Вулвиче, но была отвергнута. Принцип ее действия состоял в использовании пустотелого стержня крупного птичьего пера или металлической трубки, наполненной небольшим количеством затравочного пороха. Такую трубку просовывали в запальное отверстие и дальше, к заряду; затем с помощью веревки или спускового шнура быстро дергали за терку, которая высекала искры, поджигавшие находившийся в трубке порох. В 1851 году мистер Тоцер, работавший в Королевской лаборатории, предложил свою версию терочной трубки, которая спустя два года получила официальное одобрение. Когда снаряд был объединен с зарядом, появилась возможность использовать помещенный в основание гильзы капсюль-детонатор с гремучим составом. Кроме того, опробовались методы детонации с помощью электричества, но и поныне на полях современных сражений можно видеть артиллериста, по старинке дергающего за спусковой шнур. БОЕПРИПАСЫ РУЧНОГО ОГНЕСТРЕЛЬНОГО ОРУЖИЯ История боеприпасов для ручного оружия кое в чем повторяет путь, пройденный «большой» артиллерией, однако некоторые новинки были внедрены здесь намного раньше. Следует помнить, что для стрельбы из пушек длительное время использовались свинцовые ядра или шарики. Кроме того, была изобретена дробь, но она применялась в основном для охоты или против разбойников и грабителей. Свинцовые пули отливались в массовых количествах в изложницах, но всякий опытный стрелок имел для этой цели собственные приспособления, наподобие особых щипцов. Калибр ружей колебался настолько сильно, что человек, живший далеко от оружейного мастера, должен был иметь свою собственную литейную форму. Форма, выполненная в виде щипцов, имела состоявшую из двух частей головку, имевшую внутри полость для отливки пули. Избыточный металл, проникший через заправочное отверстие, срезался острыми краями самой формы. Дробь делали, проливая расплавленный металл через дуршлаг или сито, держа их над баком с водой. Короткого падения до поверхности воды было достаточно, чтобы дробинки охладились. 10 декабря 1782 года Уильям Уотс запатентовал метод изготовления «мелкой дроби вполне застывшей, а по форме совершенно круглой». Утверждалось, что процесс привиделся изобретателю во сне, а сам метод заключался в выливании расплавленного металла с большой высоты, которая зависела от требуемого размера дробин. Для данного производства были необходимы специальные башни, одну из которых могли видеть на Южном берегу многие из посетителей Лондона в 1951 году во время Фестиваля Британии. Эта дроболитная башня была построена в 1826 году, но ее четырехугольную предшественницу воздвигли еще в 1789-м. Рис. 30. Боеприпасы для ручного оружия: а – бумажный патрон; б – пуля с пояском; в – пуля Дельвиня; г – пуля с железным колпачком; д – цилиндрическая пуля; е – «нарезная» пуля Уитворта; ж – унитарный патрон Еще в 1743 году член Королевского общества Бенджамин Роббинс предложил придавать пулям яйцевидную форму для устранения недостатков, присущих круглым пулям, но только в XIX веке для винтовки Мини были введены пули цилиндро-конической формы. Вращение, сообщаемое нарезными канавками, очень незначительно сказывалось на устойчивости полета круглых пуль, зато продолговатая пуля летела благодаря этому намного стабильнее. И конечно же ее заостренный передний конец прорезал воздух значительно легче, чем шарик. Вдобавок пуля Мини имела в донце железный колпачок, который под давлением пороховых газов раздвигал мягкий металл и прижимал его к стенкам канала, образуя газонепроницаемый контакт. Было не так важно, как далеко или с какой силой метательный заряд выбросит пулю,  – главное, чтобы воспламенение заряда произошло в точно заданный момент. В Средние века лучшим способом воспламенения пороха считалась раскаленная проволока. Но дождь, ветер и холодная погода делали ее применение делом достаточно ненадежным. Фитиль, приложенный к затравке вручную, работал немногим лучше. Когда в XVI веке его стали крепить в металлическом зажиме или курке, возникла, по крайней мере, некоторая уверенность в том, что он попадет на затравочную полку. Использование в конце столетия пиритов и кремня обеспечило постоянную готовность к выстрелу, не зависящую от погоды, которая была способна играть с зажженными фитилями самые скверные шутки. Среди оружия, перечисленного в описи арсенала города Грац в конце XVI столетия, присутствуют ружья, обозначенные как «Radsloss» [106] и «mit Schnapper» [107] . Первое из названий, как кажется, указывает на применение колесцового замка с пиритом, второе – на кремень. Вращающееся колесо высекало искры, как в современной зажигалке. Предполагается, что мысль получать искры ударом кремня о сталь возникла в 1596 году у Себастьяна Гэлле. Пириты были слишком мягкими, чтобы по ним можно было ударять, и должны были уступить место кремню. Так пирит, использовавшийся еще римскими солдатами для разжигания в походах костров, вышел из употребления. Рис. 31. А – фитильный замок. Б – кремневый замок с предохранителем-собачкой Кремень оставался в стрелковом оружии стандартным средством воспламенения заряда до тех пор, пока в XIX столетии не произошли радикальные перемены, вызванные началом применения в этой области гремучих соединений. Ранее их безуспешно пытались использовать в качестве метательного взрывчатого вещества. Пипс еще в 1663 году упоминает о своей встрече в кофейне с неким д-ром Алленом. Этот джентльмен рассказал ему об aurum fulminans [108] . Если положить в серебряную ложку всего один гран этого вещества и ударить по нему, то оно взорвется и пробьет в ложке дыру, пишет Пипс. Члены Королевского общества также экспериментировали с этой гремучей солью, но не получили почти никаких практических результатов из-за чрезвычайной силы ее действия. Французский химик Бертолле, работавший для Наполеона, столь же безуспешно пытался найти применение полученному им фульминату серебра. Говард, в начале XIX века проводивший опыты с гремучей ртутью, так же не добился ничего стоящего. Даже при использовании этого вещества для детонации основного заряда оно реагировало с такой бешеной силой, что взрыв сметал весь порох, не успев его поджечь. Преподобный Дж. Александер Форсайт из городка Белелви в графстве Абердиншир приложил много усилий, чтобы освоить применение фульминатов в качестве инициирующего взрывчатого вещества. К 1805 году у него был готов спусковой механизм, использовавший гремучую ртуть. Через два года изобретатель подал заявку на получение патента, и, вопреки попыткам некоторых лиц доказывать, что информация о предложенном им процессе была известна и ранее, суд встал на его сторону. Этот опыт оказался для Форсайта полезным, поскольку годы спустя он оказался вовлеченным во множество судебных процессов, связанных именно с данным вопросом. Кажется, этот шотландский священник решил применить свои способности к коммерческой деятельности, поскольку в 1812 году фирма «Производители патентованного оружия Форсайт и К 0 » намеревалась устроиться на Пикадилли; через шесть лет она помещалась по адресу Лестер-стрит, № 8. Контора оставалась там по крайней мере до 1852 года. Конструкция, изобретенная Форсайтом, была полностью оригинальной. Она состояла из прочной металлической пороховницы-дозатора, служившей для заправки запального отверстия детонирующим порошком. Механизм крепился к казенной части и при переворачивании высыпал очень небольшое количество детонирующего порошка. Громадная взрывчатая сила фульминатов требовала от заправочного механизма исключительно высокой точности. Предпринималось множество попыток скопировать изобретение Форсайта, и ему пришлось истратить немало денег на судебное преследование нарушителей его патентных прав. Английский оружейник Джозеф Ментон предложил «новую» идею, которая представляла собой лишь переиначенный замок Форсайта. Фульминат находился в курке и взрывался при его ударе о «наковальню». Первый механизм Ментона оказался неудачным, но в 1818 году вторая попытка оказалась более успешной. Тогда он запатентовал ружье с медной трубкой, содержавшей детонирующий порошок. Через два года он усовершенствовал свою конструкцию, поместив трубку в запальное отверстие и использовав для удара по ней курок, имевший форму топорика. В его первоначальной конструкции традиционную головку курка после удара с бешеной силой отбрасывало назад. Узкое лезвие «топорика» не вызывало такой реакции, но от его удара трубка могла выбросить пламя влево или вправо, подвергая опасности окружающих. Срок действия патента Форсайта подходил к концу, и после 1821 года многие «изобретатели» выпустили свои системы детонации заряда. На одной из стадий развития идеи было предложено помещать порошок между слоями бумаги, однако наилучшие результаты были получены при замене бумаги на листы меди. Тогда со своими заявками явилась целая орда претендентов на получение патента. Капитан Питер Хоукер утверждал, что примерно в 1818 году он лично предложил данную идею оружейнику Джозефу Ментону, в результате чего этот ремесленник действительно изготовил медные пистоны. Другой известный оружейный мастер, Джозеф Эгг, помечал свои изделия собственным именем как «Изобретатель детонирующего пистона». Американцы заявили, что Джошуа Шоу из Филадельфии применял стальные капсюли с капелькой фульмината еще в 1814 году, но не запатентовал их. Тем не менее нет сомнений, что через два года после этих событий он изготовил одноразовый медный капсюль, срабатывавший от внешнего ударника. Все упомянутые эксперименты проводились с гражданским оружием, и комитет в Вулвиче принял пистонное ружье на вооружение британской армии только в 1836 году, выбрав «брауншвейгскую» винтовку в качестве первого официально одобренного в Великобритании пистонного оружия. Запальное отверстие было изменено таким образом, что превратилось в выступающую вверх крепкую брандтрубку, а курок снабдили охватывающим ее края ободком, который препятствовал прорыву газов. Гремучую смесь стали готовить из трех частей хлората калия (бертолетовой соли), двух частей фульмината ртути и одной части толченного в порошок стекла. К тому времени оружейников на континенте перестали удовлетворять существующие конструкции, в которых патрон и средство воспламенения его заряда находились в разных местах. Паули, швейцарец из Женевы, работавший в 1806 году в Париже, изобрел заряжавшийся с казенной части мушкет, а вслед за этим применил в своем патроне бумажный детонирующий пистон, срабатывавший от удара иглой. В описании изобретения, сделанном в 1816 году, сказано, что пистон помещается между порохом и казенной частью, чтобы воспламенить заряд. В 1831 году другой парижский оружейник выпустил патрон, в задней части которого находился детонирующий порошок, по которому курок ударял снизу. В 1847 году еще один парижанин запатентовал патрон с помещенным у основания металлическим капсюлем, в котором была заделана иголка-боек, конец которой выступал наружу через отверстие в стволе. Оружие, стрелявшее такими патронами, демонстрировалось на «Великой выставке» в Гайд-парке. Игольчатое ружье, английский патент на конструкцию которого был выдан еще в 1831 году, заряжалось с казенной части. Патрон был снабжен у основания гильзы детонатором. Необходимый для воспламенения капсюля удар наносился иглой цилиндрического затвора. К сожалению, затвор не обеспечивал герметичности, и эта проблема была решена только после изобретения латунной гильзы. В середине XIX столетия один американец сконструировал латунную гильзу с широким ободком, предназначенным для ее выброса после выстрела, но жизненно важный элемент боеприпаса – капсюль – по-прежнему находился на внешней поверхности оружия. В 1852 году Чарльз Ланкастер выпустил патрон центрального воспламенения с капсюлем, вставлявшимся в металлическое дно гильзы. Но ее корпус оставался непрочным до тех пор, пока полковник Боксер из Королевской лаборатории в Вулвиче не запатентовал гильзу из листовой латуни со стальным дном. Этот новый боеприпас был применен в винтовке Снайдера. Гильзы с узким дульцем были предложены неким офицером из американского артиллерийско – технического департамента в 1870 году, а спустя несколько лет в Великобритании была принята на вооружение цельнотянутая латунная гильза. Такие разновидности боеприпасов для стрелкового оружия, как зажигательные пули, пули с разрывным наконечником и прочие ужасающие «усовершенствования» очень мало отклоняются от основного пути развития и не заслуживают специального рассмотрения. Глава 10 ГРАНАТЫ И БРАНДЕРЫ ГРАНАТЫ Гранаты в том виде, как они известны в настоящее время, имеют очень мало общего со своими примитивными прародителями. В IX веке, задолго до изобретения пороха, в употреблении уже находилось нечто вроде гранаты. Во врага швыряли глиняный сосуд, наполненный негашеной известью. Подлинные образцы ранних глиняных гранат сохранились в Каире. Их применяли в Фустате – городе, который в древности, до основания Каира, был столицей Египта. В древних документах сообщается, что «миазмы негашеной извести, истекающие из горшков, когда те разбиваются, давят и удушают врага и солдат его приводят в расстройство». Горшки, набитые различными зажигательными составами, метали руками. Их не всегда делали из глины. Для этой цели иногда использовали кору, папирус или стекло – выбор материала определялся в основном тем соображением, что сосуды должны при падении разбиться на мелкие кусочки и разметывать свое содержимое как можно дальше. Их продолжали часто использовать вплоть до конца XIII века. В работе Кейзера «Belliforbus» [109] , относящейся к 1405 году, имеются три рисунка гранат, две из которых снабжены остриями, похожими на вороньи лапы. Разрывныеглиняные гранаты были применены в 1528 году во время сражения между французами и испанцами, когда одной из них был ранен некий знатный испанец по имени Дель Васто. Кроме того, мы находим записи, свидетельствующие, что несколькими годами позже гранаты в большом количестве производились в городе Арль. Во время осады Руана в 1562 году гранатой был убит граф де Рендан. Английский автор того же времени Питер Уайтхорн так описывает нам способ приготовления и действие этого оружия: «В прежние времена употребляли глиняные бутыли либо горшки, огнем и взрывчаткой начиненные». Он советует «готовить в формах литейных пустые шары размером с малый мяч для игры, а стенки в четверть дюйма, из трех долей меди с одной долею олова». Заряд надо составлять из трех частей «серпентина», трех частей мелкого «порошка мучного» и одной части «смолистой». Эти снаряды надо «бросать немедля», поскольку «они почти без промедления на тысячу кусков разлетаются». Мейрик, живший в Викторианскую эпоху специалист по данному вопросу, решительно утверждает, что гранаты были впервые использованы в 1594 году. Возможно, при этом он цитирует более раннего автора, Гросе, но, как бы там ни было, легко убедиться, что гранатами пользовались за многие годы до этого. Быть может, в указанный срок в употребление вошло само слово «граната», а происхождение этого названия, как и во многих других случаях, является предметом дискуссий. Иные люди верят, что оно возникло на расположенном в Вест-Индии острове Гренада, другие – что слово пошло от плода гранатового дерева из-за его круглой формы. Любопытно отметить, что Рабле называет эти взрывающиеся предметы «мигренями» – сокращением от французского выражения «mille graines» [110] , которое является диалектным названием граната и одновременно означает головную боль. Гранаты периода английской Гражданской войны имели заправочное отверстие, затыкавшееся деревянной пробкой, которая имела сбоку прорезь для куска запального фитиля. Такой способ детонации заряда был ненадежен, поскольку позволял гранате взорваться слишком рано или слишком поздно, но это неудобство удалось преодолеть с помощью остроумного «ударного» взрывателя, который состоял из деревянной пробки с несколькими маленькими отверстиями. В одну из этих дырок вставлялся фитиль с пулей, привязанной к его концу, находившемуся внутри шара. В остальные дыры вставляли веточки, которые после броска гранаты служили ей в полете своего рода стабилизаторами. Таким образом фитиль всегда оставался обращенным назад, но в момент попадания гранаты в цель или удара о землю пуля по инерции продолжала двигаться и втягивала внутрь корпуса горящий конец фитиля, который сразу же поджигал заряд. Документально подтверждено, что использование «круглоголовыми» гранат при осаде Колчестера сильно беспокоило солдат лорда Лукаса. Граната считалась оружием, предназначенным для использования в особых ситуациях, как то: во время осад или при штурме траншей или укреплений. Такое положение было временным, и уже в 1667 году во французской армии к каждой пехотной роте прикрепили на постоянной основе по четыре человека, которых следовало обучать метанию гранат. Через несколько лет Англия и Шотландия последовали примеру Франции и даже создали части конных гренадер – «королевские серые шотландцы» обязаны своими необычными головными уборами этому оружию. В 1678 Джон Ивлин [111] посетил армию, стоявшую лагерем на пустоши Ханслоу, и видел там нововведение: «…новый род солдат, прозываемых гренадерами, кои искусны в швырянии ручных гранат, которых у каждого есть полная сумка. Шапки у них меховые с медным верхом, ровно как у янычар, отчего вид имеют весьма свирепый, а у иных еще длинные колпаки висят сзади». В октябре 1684 года в приказе по полку Колдстримской гвардии упомянуты 106 разрывных гранат с шестью запалами для каждой. Неясно, предназначались ли добавочные запалы для тренировок или же шли на замену имевших дефекты. Осада Атлона в 1691 году ознаменована действиями 1500 гренадеров, по грудь в воде форсировавших реку Шеннон, несмотря ни на что с гранатами атаковавших город и овладевших им всего за один час, истребив при этом тысячу ирландцев. Через год Филипп Деллоу, один из создателей зеленого стекла, получил патент на метод производства стеклянных гранатных корпусов. Как правило, в XVII веке граната представляла собой пустотелую чугунную сферу с пороховой запальной трубкой, весившую 2 1 / 2 фунта. Две гранаты того времени, сохранившиеся в лондонском Тауэре, имеют 2 3 / 4 дюйма в диаметре. Военный словарь 1702 года упоминает, что, кроме того, гранаты создавались из картона, дерева или олова, и указывает на новое применение этого оружия – они должны были испускать яркий свет для обнаружения неприятеля во время ночных действий. На протяжении XVIII столетия термин «гренадеры» продолжал существовать в названиях воинских частей, которые являлись важной частью организации пехоты, однако использование самих гранат практически прекратилось. Ко времени Наполеона I упоминания о гранатах можно найти в основном в трудах по артиллерии. На тогдашней картине 1832 года изображен сержант Королевских инженерных войск, управляющийся с одной из этих хитрых штуковин. В артиллерийском справочнике 1839 года сказано, что в сухопутных войсках вес ручной гранаты составляет 1 фунт 13 унций и метнуть ее возможно на расстояние от 40 до 60 футов. Рис. 32. А – граната XVII в. Б – винтовочная граната времен Первой мировой войны. В – ручная граната Миллса Во время Крымской кампании популярность гранат снова возросла, поскольку то было время позиционной войны, а с помощью такого оружия можно было прогонять окопавшегося противника из его укреплений. И русские, и французы при осаде Севастополя пользовались гранатами. Отсутствие приемлемых металлических корпусов заставило русских импровизировать, применяя начиненные порохом стеклянные бутылки с запалом, вставленным в горлышко. Современная импровизация (с заменой пороха на бензин) – «коктейль Молотова» – стала вторым рождением той же идеи. Гражданская война в Америке предоставила гранате все шансы для демонстрации ее ужасающих возможностей. В 1884–1885 годах в Судане британцы применяли обыкновенные чугунные гранаты с порохом и фитилями. Конфликтом, в ходе которого это оружие получило наилучшие возможности для совершенствования, стала Русско-японская война. Ожесточенные бои у Порт-Артура привнесли в производство гранат элементы импровизации. Русские использовали для этой цели старые снарядные гильзы, обрезая их до 4 дюймов и заполняя динамитом или пироксилином. Японцы делали гранаты из стволов бамбука и даже из старых жестянок от мармелада, в которые входило до фунта пироксилина. Если фитиль оказывался чересчур длинным, солдаты противной стороны могли подобрать упавшую гранату и бросить ее назад, к «отправителю». Укороченный фитиль гарантировал более быстрое воспламенение заряда, но и больший риск для метальщика. Одним из решений этой проблемы стал ударный взрыватель, изготовленный из куска проволоки и винтовочного патрона. При этом вновь возникал вопрос о том, как заставить гранату лететь в заданном направлении и не вертеться в воздухе. В Мукденском сражении японцы применили гранату с деревянной ручкой, которая служила стабилизатором, и металлическим корпусом цилиндрической формы. В полете вслед за ней тянулась направляющая лента. Граната конструкции Мартена Хейла была устроена иначе и имела в своем основании ударный механизм. Ее можно было снабдить специальным штоком, позволявшим стрелять ею из винтовки. Другой особенностью гранаты Мартена Хейла было наличие у нее стальной осколочной рубашки, которая при взрыве разлеталась на двадцать четыре сегмента. Граната Аазена также имела деревянную рукоять, внутри которой помещалось предохранительное устройство. Оно состояло из шнура длиной около десяти ярдов, свободный конец которого в момент броска держал гранатометчик. Размотавшись до конца, шнур выдергивал чеку предохранителя, тем самым приготовляя гранату к взрыву при ударе. Немцы во время Первой мировой войны также использовали подобное устройство в своих гранатах с длинными рукоятями. У британцев имелись ручные гранаты с рукоятями длиной до 16 дюймов и с хвостами из шелковой тесьмы длиной в ярд, которые обеспечивали им правильное положение в полете. Ударный детонатор представлял собой острие, втыкавшееся в капсюль с пикриновой кислотой. Хотя немцы уже определились с типом своих стандартных ручных гранат, британцы к началу Первой мировой войны оказались в этом вопросе подготовлены не лучшим образом, имея на выбор примерно двадцать пять разных конструкций, прошедших испытания. Для начала выяснилось, что длину рукоятей необходимо уменьшить, поскольку их невозможно было использовать в узких траншеях. Они были урезаны до 8 1 / 2 дюйма для метания руками, но гранаты Хейла для стрельбы из винтовок сохранили 10-дюймовый шток. Дальность их действия достигала 200 ярдов. Наиболее известной конструкцией стала ручная граната Миллса. Ее овальный, с надрезами корпус не имел рукояти. Взрыватель снабжался чекой и добавочным предохранительным рычагом. Выдергивание чеки не приводило к срабатыванию взрывателя до тех пор, пока рычаг был прижат к корпусу. После броска рычаг отскакивал, запуская механизм детонатора. В качестве заряда применялся аммонал, аматол или алюматол; после взрыва осколки чугунного корпуса разлетались на широком пространстве. Гранаты производились для различных целей – например, начиненные белым фосфором создавали облако плотного дыма и использовались для обеспечения скрытности военных действий. Существовали также противотанковые гранаты, но в основном это оружие применялось против живой силы. Помимо использования для метания гранат усилий человека, создавались и предназначенные для этой цели орудия. Во дворце Гудрич сохранился такой «гранатомет» со стволом 3-дюймового калибра и зарядной камерой для пороха, имевшей в диаметре всего 1 1 / 2 дюйма. Такое соотношение размеров было характерно для мортир. Наличие у этого гранатомета приклада доказывает, что он был предназначен для стрельбы с упором в плечо, а применение для воспламенения заряда комбинации колесцового и фитильного замков позволяет отнести его к эпохе царствования королевы Елизаветы. Рис. 33. Гранатометы: а – ручная мортира, XVII в.; б – гранатомет в прикладе; в – ствольная насадка Другой пример гранатомета, относящийся к несколько более раннему периоду, хранится в Вулвиче. Он был изготовлен в Германии и имеет короткий и широкий бронзовый ствол. Диаметр канала у него несколько меньше, чем у только что упомянутого оружия, а для воспламенения заряда применен колесцовый замок. Приклад представляет собой длинную волнистую рукоять и заканчивается Т-образной поперечиной, предназначенной для упора в плечо или еще куда-либо. Другие экземпляры подобных ручных мортир, находящиеся в лондонском Тауэре, снабжены кремневыми замками и, следовательно, относятся к более позднему периоду XVII столетия. В конце столетия для стрельбы гранатами использовались мушкеты-фузеи. Один из применявшихся для этого методов состоял в использовании специальной гранатной насадки, крепившейся на дуле защелкой или поворотным креплением. В других случаях применялся пустотелый приклад, открывавшийся поворотом закрепленной на петлях крышки. Увеличение отдачи потребовало повторного введения своего рода мушкетной сошки. Она приобрела вид откидной подпорки, укрепленной непосредственно перед защитной скобой спускового крючка и устроенной так, что ее можно было убирать под ствол фузеи. Гранаты потеряли популярность, но разрывные снаряды, бросаемые из мортир и гаубиц, являлись развитием той же идеи. Мы больше не встретимся с гранатометами вплоть до Первой мировой войны. Говорят, что немцы тогда применили в этом качестве средневековые арбалеты, захваченные ими в Бельгии. В 1915 году французы использовали для метания своих гранат импровизированные метательные машины, а немцы выпустили тщательно изготовленные металлические пружинные катапульты. Винтовка, приспособленная для стрельбы гранатами, снова вернулась в строй, в особенности на Западном фронте в кампанию 1917–1918 годов. Пружинные катапульты, несмотря на присущую им неспособность стрелять прицельно, были, по крайней мере, бесшумными. При их использовании отсутствовал звук выстрела, предупреждавший противника о выпущенной в его сторону гранате. В конце концов место гранатометов заняли траншейные минометы с их самодвижущимися снарядами. БРАНДЕРЫ Возможно, в древности имело место множество нигде не зафиксированных случаев, когда умышленно подожженные корабли направлялись на вражеские суда или порты. Ранний пример применения такого метода отмечен Фукидидом при осаде Сиракуз в 413 году до н. э. Неприятель нагрузил старое купеческое судно сосновым деревом и вязанками хвороста, затем поджег его и отправил дрейфовать по ветру в направлении афинских кораблей. Афиняне быстро отреагировали на это и не только остановили пылающее судно, но и потушили огонь. Брандеры использовались Александром Великим во время осады Тира, в 455 году по н. э. при нападении на Рим вандалов Гейзериха и в 1204 году при захвате Константинополя крестоносцами. Но изобретение пороха вызвало применение в этой области еще одного сокрушительного средства уничтожения. Итальянский инженер Фредерико Джамболли одним из первых воспользовался этими «адскими» плавучими минами, что произошло в 1585 году при осаде испанцами Антверпена. В этом конкретном случае новое оружие проявило себя как исключительно эффективное средство уничтожения, что подвигло многих других на попытки его использования, однако без ожидаемого успеха. Отправляясь ближе к дому, мы видим, как великолепно действовали английские брандеры против испанской Непобедимой армады. Британский военно-морской флот посчитал эти суда столь полезными, что сделал их неотъемлемой частью своих эскадр. В 1636 году команда каждого брандера состояла из шкипера, пяти унтер-офицеров и двадцати пяти матросов, которые управлялись с абордажными крючьями. Нападение на Сен-Мало 1 ноября 1693 года было хорошо спланированной операцией, которой руководил коммодор Бенбоу. В ней участвовали четыре судна-бомбы: «Серпент», «Мортар», «Файрдрейк» и «Гренада». На кораблях имелись мортиры для бросания бомб, но наибольший урон был нанесен неприятелю новым 300-тонным галиотом, носившим имя «Инфернал». Этот корабль был реализацией идеи молодого француза по фамилии Рено, который примерно за двенадцать лет до этого предположил, что можно построить судно, которое бы представляло собой одну громадную бомбу. Плавучая мина имела 33 фута в длину и при осадке в 9 футов была целиком и полностью набита взрывчатыми материалами. В самой глубине трюма находился балласт, состоявший из песка, а нижняя палуба была заполнена 20 000 фунтов пороха. На второй палубе было сложено 600 бомб и зажигательных ядер-каркасов, а на третьей – пятьдесят бочек, наполненных разного рода гранатами и пиротехникой. Верхняя палуба была завалена допотопными чугунными пушками и прочим металлоломом. Единственный сапер подвел судно, шедшее под всеми парусами, на расстояние пистолетного выстрела от цели. Несмотря на отчаянные попытки помешать ему, предпринимавшиеся с берега, он поджег свой «пороховой обоз» и покинул плавучую бомбу. Ужасный взрыв потряс весь город подобно землетрясению, снес крыши примерно с 300 домов, обрушил большую часть крепостной стены, обращенной к морю, и разбил все стекло, фарфор и керамику в радиусе трех лиг [112] – если только вы способны поверить тогдашним донесениям. Удивительно, но само судно не было полностью уничтожено взрывом – только благодаря исследованию его уцелевшей части французы и смогли выяснить некоторые из приведенных здесь подробностей. «Бомбовые корабли», называвшиеся во Франции «бомбардами», продолжали использоваться весь следующий век, но это были уже не брандеры, а суда, с которых стреляли бомбами из мортир. Корабли-бомбарды, носившие такие имена, как «Террор» и «Везувий», использовались в 1793 году против французов и действовали в Ла-Манше, на Средиземном море и даже в Вест-Индии. Все же в 1809 году брандеры были вновь применены против французов. В феврале французский флот стоял на рейде у берегов Басконии на якорях. Лорд Кокрэн с успехом использовал против эскадры из одиннадцати кораблей брандеры, которые вызвали такую панику, что все французские суда, за исключением двух, вышли из строя, выбросившись на берег. Брандеры были очень дорогостоящим удовольствием, и применять их можно было только в редких случаях. В конце XIX века они были заменены изобретенными тогда торпедами. Приводимые в движение электричеством или сжатым воздухом, торпеды управляются гироскопами. Они были снабжены взрывчатой боеголовкой и применяются по сей день. Несмотря на высокую стоимость, некоторые ситуации все же требовали применения своего рода брандеров, как, например, операция в Зебрюгге в конце Первой мировой войны. В этом морском порту было необходимо разрушить береговой конец мола. Для выполнения этой задачи были отправлены две подводные лодки. На субмарины С 1 и С 3 погрузили несколько тонн мощной взрывчатки. 23 апреля 1918 года, в праздник святого Георгия, лодка С 3 , управляемая гироскопами, вышла на боевой курс. С 1 оторвалась от буксировавшего ее судна и потому участия в операции не принимала. Первая лодка достигла цели и стала для германцев предметом едких насмешек – но только до тех пор, пока не взлетела на воздух, разметав при этом 100 футов виадука и прервав всякое сообщение с молом. Классический пример использования брандеров имел место в 1942 году, когда миноносец «Кэмпбеллтаун» протаранил ворота дока в порту Сен-Назер. На носу судна находилось пять тонн взрывчатки, снабженной взрывателем замедленного действия, и операция конечно же прошла в полном соответствии с планом. Глава 11 РАКЕТЫ Современная ракета относится не к категории огнестрельного оружия, а к снарядам, ее место в «огнестрельном разряде», если воспользоваться аналогией с пулей и ружьем, следует отдать пусковой установке. Однако старинные ракеты можно рассматривать как самодостаточное наступательное оружие. Развитие ракет представляет интересную тему для исследования, поскольку их появление относится к временам даже более ранним, чем изобретение пороха. Принцип, на котором основана их движущая сила, представляет собой зеркальное отражение применяющегося в огнестрельном оружии. В нем моментальное расширение газов, замкнутых в ограниченном пространстве ствола, заставляет снаряд двигаться вперед со скоростью, которая довольно быстро падает до нуля. В ракетах же вещество, приводящее снаряд в движение, находится в нем самом; образующиеся при его сгорании газы выбрасываются назад и только способствуют увеличению его скорости. Использование сначала черного пороха, а затем и других взрывчатых веществ в области артиллерии было непрерывным и имело важные последствия. Напротив, принцип реактивного движения на протяжении столетий применялся лишь время от времени, и только с наступлением XX века ракетная техника достигла полного расцвета. Недавняя война продемонстрировала эффективное применение этого принципа в базуках, зенитных ракетах, в «летающих бомбах» [113] и в реактивной авиации. Столь важное направление, непосредственно вытекающее из применения в военных целях огня, невозможно так просто игнорировать. При своем появлении ракеты не были еще наступательным оружием, вернее, на них смотрели как на забаву. Их возникновение скрыто в туманной дали истории. Утверждали, что римский император Калигула на своих знаменитых пирах и празднествах устраивал зрелища запуска ракет. Повсюду в написанных цветистым слогом работах древних авторов встречаются пассажи, которые можно принять за описания действия ракет и взрывчатых веществ. Как правило, на деле выясняется, что речь идет всего лишь о летящих стрелах с горящими наконечниками. Принципиальной особенностью ракет является то, что они сами приводят себя в движение, а не посланы в воздух из лука. Их изобретение приписывается китайцам. Без сомнения, китайские стрелки из лука часто использовали горящие стрелы, а различные емкости в наконечниках этих стрел были необходимы не только как вместилище зажигательных смесей, но и для защиты от огня самих лучников. Утверждается, что первоначально прикрепленные к стрелам сосуды имели открытую переднюю часть, что предотвращало выпадение горючей смеси. Но сопротивление воздуха и опасность потухания огня заставили изобретателей оставлять открытым не передний, а задний конец сосуда. Для того чтобы состав воспламенялся уже после выстрела, стали применять фитили. Официально зафиксировано, что в 1232 году при осаде Пьен-Кинга или Каи-Фунг-Фу произошло событие эпохальной важности. История гласит, что некий лучник перед тем, как спустить тетиву, промедлил чутьдольше, чем следовало, и фитиль, дотлев до горючей смеси, заставил стрелу вылететь саму собой! В других документах сообщается, что открытие произошло раньше, а во время осады 1232 года новое оружие устрашения, названное фи-ии-хо-цианг, что значит «стрелы летучего огня», было применено полномасштабно. Китайцы в то время сражались с монголо-татарской конницей, и есть указания, что площадь, которую заливала огнем одна такая «стрела», простиралась на десять шагов. В некоторых текстах середины XIII века, посвященных горючим смесям, приводится состав «летучего огня», который можно поместить в трубку. Эта трубка может быть либо короткой и толстой – для «делания грома», либо тонкой и длинной – для получения ракеты, «ignis volans» [114] . Спустя несколько лет, в 1285 году, некий араб по имени Хасан Альраммах Недхуреддин в книге о методах ведения войны описал ракету, которую он называл «стрелой из Китая». Тот факт, что по его описанию наклонные площадки, используемые для запуска этих снарядов, во время использования находятся на поверхности земли, показывает, что он не имел в виду обыкновенные стрелы. Кроме того, он описал большой снаряд, предназначенный для использования на воде, – самодвижущееся и горящее яйцо. Ее грушевидный корпус изготавливался из двух металлических пластин, наполнялся нефтью, серой и тому подобными веществами, а два шеста служили стабилизаторами. Итальянский автор Муратори сообщает, что ракеты применялись в 1380 году в сражении при Чиоцце. Возможно, что первым боевую ракету представил западному миру в манускрипте 1405 года немецкий военный инженер Конрад Кейзер. У ракеты имелся запал и наклонная стартовая площадка. Воображение европейских изобретателей оживилось, и один из них, итальянец Джованни Фонтана, в 1520 году изобразил на рисункереактивные аппараты с такими подробностями, которые невольно заставляют усомниться в том, что перед нами всего лишь умозрительные построения. Одна длиннохвостая ракета по виду напоминает птицу с крыльями, которые вступают в действие, как только снаряд начинает падать, помогая ему пролететь подальше. Игрушечный заяц, установленный на колесной платформе, также снабжен «реактивным двигателем», как и искусственная «рыба», предназначенная для войны на море. В 1547 году граф фон Зольмс описывает ракеты с крыльями, Анзеле, чья «Traites Militaires» [115] вышла в 1598 году, описывает боевые ракеты и приводит их рисунки. На них изображен грубый сверток, привязанный к палке, однако пусковая установка устроена более сложно. На подставке с четырьмя ножками установлено способное изменять угол наклона корыто с канавкой для ракеты. В Берлине около 1668 года Фридрих фон Гейсслет запускал в воздух снаряды или бомбы при помощи 50-и 100-фунтовых ракет. В 1683 году на рассмотрение Артиллерийско-технического управления были представлены подробные описания конкретных обязанностей различных военных чинов. Главный пиротехмейстер был обязан обучать находящихся в его подчинении людей, которым платили по два пенса в неделю, готовить (помимо прочих работ) неснаряженные бумажные ракеты. Предназначались ли эти ракеты для боевого применения, остается под вопросом, поскольку известная нам формулировка приказа о назначении сэра Мартина Бекмана «ревизором всей пиротехники как для войны, так и для триумфов предназначенной» заставляет предположить, что в те времена пиротехнические средства применялись в основном для празднования военных побед и прочих торжественных оказий. В Архиве государственных документов хранится счет от 1713 года, упоминающий «Rocketts», окрашенные в красный и синий цвет, а также двадцать четыре белых с черной каймой ящика для ракет по цене 15 шиллингов за штуку. Без сомнения, в знаменитых королевских фейерверках, которыми отмечали военные победы (эти пиротехнические зрелища вдохновили Генделя на сочинение посвященной им музыки [116] ), использовалось определенное количество военных ракет. В Индии боевые ракеты применялись с великим энтузиазмом. В 1780 году правитель Майсура Хайдар Али в бою при Гунтуре, который закончился серьезным поражением британцев, использовал сотни этих огненных снарядов. Изданная в Азии история Типу Султана рассказывает о посольстве, отправленном им в 1783–1784 годах к турецкому султану, при дворе которого «из всех принесенных даров ничем другим так не восхищались, как ракетами, коих в той стране не имелось». Типу Сахиб, сын Хайд ара Али, отлично понимал боевую ценность ракет и увеличил количество приставленной к этому оружию прислуги с 1200 до 5000 человек. Его ракеты были сделаны не из бумаги, а из железных труб, весивших от шести до двенадцати фунтов. В воздухе они стабилизировались бамбуковыми шестами длиной 10 футов, а дальность их полета могла достигать «одной мили с половиною». При всем том летали они совершенно беспорядочно и могли быть сколько-нибудь эффективны только при «залповом» запуске или для создания заградительного «огненного вала». Несколько таких ракет сохранилось в Вулвиче. По одной из версий, железные трубы имели длину 2 фута при диаметре 3 дюйма, а длина бамбуковых шестов достигала 20 футов. Пробив тело человека, такие ракеты якобы тотчас же вновь набирали прежнюю скорость. Поскольку жителям Майсура в их борьбе с британцами активно помогали французские офицеры, последние, по всей вероятности, имели определенные представления о ракетах. Офицер военно-морского флота Жюльен де Бельэр, видевший результаты их действия, в 1791 году вернулся во Францию и в сотрудничестве с Клодом Руджьери создал ракеты, которыми в 1798 году в Бордо вооружали суда корсаров. Вскоре после Серингапатама [117] британские власти пришли к мысли о возможной полезности ракет, и Артиллерийско-техническое управление обратилось в лабораторию вулвичского арсенала с предложением выделить людей, способных создать хорошую боевую ракету. Лаборатория таковых не имела и рекомендовала управлению запросить Ост-Индскую компанию, как «местных», которые должны в этом вопросе разбираться. Компания, однако, ответила, что не располагает подобными специалистами и что лаборатория должна при решении данного вопроса обойтись своими силами. Решение было найдено Уильямом Конгривом, жившим с 1772 по 1828 год. Он был сыном сэра Уильяма Конгрива – первого в роду баронета и инспектора Королевской лаборатории в Вулвиче. Когда в 1814 году в чине генерал-лейтенанта сэр Уильям скончался, Конгрив стал вторым баронетом и, вслед за отцом, инспектором лаборатории. В 1811 году он получил свое первое воинское звание, став подполковником Ганноверского артиллерийского полка. Об изобретенной им ракетной системе он опубликовал весьма подробную книгу, в которой рассказал, как в 1805 году дорабатывал свое изобретение и демонстрировал его перед мистером Питтом [118] и другими членами правительства. Конгрив получил разрешение испытать свои ракеты в боевой обстановке и 18 ноября 1805 года вышел в море с маленькой флотилией из десяти катеров, намеревавшейся напасть на Булонь. К несчастью, поднявшийся шторм вывел из строя пять из десяти суденышек и вынудил отказаться от проведения операции. Сначала Конгрив использовал обычные, стандартные ракеты, но, выяснив в 1806 году, что их бумажные оболочки ему не подходят, стал употреблять для их изготовления листовое железо, одновременно укоротив шесты-стабилизаторы для получения большей устойчивости. Первоначально его 6-фунтовые ракеты снабжались шестами длиной 9 футов, а 12-фунтовые – шестами в 9 футов. В том же году он начал выпускать большие ракеты, весом по 32 фунта каждая, с 10-дюймовой головной частью, которая обеспечивала дальность полета 3000 ярдов. Он настаивал на применении ракет не только в армии, но и в других родах вооруженных сил. При повторном применении во время боевых действий ракеты Конгрива блестяще себя зарекомендовали. В проведенном 8 октября 1806 года нападении на Булонь восемнадцать судов использовалось для запуска примерно 200 3-фунтовых ракет, что было выполнено всего за полчаса с расстояния 2300 метров, или 2400 ярдов! В отчете того времени говорится: «Примерно за полчаса было выпущено около 200 ракет. Противника охватили полнейшее замешательство и изумление – по нас не было сделано ни единого ответного выстрела, – а спустя десять минут после первого пуска выяснилось, что город охвачен огнем». Точный масштаб причиненного вреда не был зафиксирован, поскольку французские власти установили строгую цензуру любой поступавшей из города информации. Когда через несколько дней туда прибыл лорд Лодердейл и его свита, им не позволили выходить на улицы и вынудили ехать в закрытых каретах. Без сомнения, чтобы оправдать столь строгие меры, урон должен был быть достаточно велик. Рис. 34. А – ракета Конгрива. Б – ракета Хейла. В – ракетная пусковая установка, конец XIX в. В 1807 году была проведена бомбардировка Копенгагена, во время которой 40 000 ракет и 6000 бомб опустошили город и, после того как он был полностью разрушен, принудили его к сдаче. В 1808 году ракеты отправили в Португалию, но они действовали там крайне неточно, с высоким рассеянием, в особенности – при запусках с полевых установок. При отправке экспедиции для высадки на голландский остров Валхерен в ее ходе предполагалось полномасштабное применение ракет. Но экспедиция закончилась провалом, несмотря на ракеты, стрельба которыми велась под личным наблюдением полковника Конгрива с пяти установленных на берегу батарей пусковых установок, и Флиссинген был вновь захвачен французами после боя, произошедшего 13–15 августа 1809 года. Годом позже ракеты снова применили на Пиренейском полуострове, на сей раз против Кадиса и других испанских городов, а у Сантандера они действовали столь ненадежно, что герцог Веллингтон решил отдать предпочтение более привычным полевым пушкам. Один из офицеров штаба отметил в своем дневнике, что после запуска ракет, предназначенных для поджога французских складов, «сильный ветер отбросил две из них назад на наших зевак, причинив тем весьма немалый вред». Хорошо послужили ракеты в 1813 году при форсировании реки Адур. Интересно отметить, что в 1813 году в Битве народов под Лейпцигом у британцев была только одна ракетная бригада. Результаты ее действий были тогда столь поразительны, что союзные монархи лично благодарили уцелевшего офицера ракетчиков, а российский император, сняв со своей груди крест Святой Анны, приколол его на сюртук артиллериста. Говорили, что устрашающее оружие Конгрива парализовало пехотные каре французов и создало у противника впечатление, что происходит нечто сверхъестественное – до такой степени, что при Понсдорфе целая бригада французов сдалась британской ракетной бригаде. В том же году в блокированном с моря Данциге были сожжены ракетами запасы продовольствия, в результате чего город сдался. Даже Америка стала свидетелем боевого использования ракет. Их применение в 1814 году [119] при бомбардировке форта Мак-Генри в окрестностях Бладенсбурга, более известного под названием Балтимор, являло собой устрашающее зрелище, вдохновившее поэта. Френсис Скотт Ки написал строчку о «красном зареве ракет», впоследствии вошедшую в государственный гимн Соединенных Штатов. Пусковыми установками служили прикрепленные к корабельным мачтам трапы, для предотвращения возгорания парусов их намочили водой, а ожидавшие запуска ракеты были защищены кожами. Ракетные части еще раз приняли участие в боях во время Ста дней Наполеона, но, хотя они и выпустили около двух десятков ракет в битве при Катр-Бра и примерно пятьдесят восемь штук при Ватерлоо, их действия не были вполне успешны. Первая ракета, выпущенная при Женапп, разогнала прислугу французской конно-артиллерийской батареи, однако все последующие оказались на своих же позициях. Ракеты, выпущенные в битве при Ватерлоо, оказались неэффективны из-за сырой травы, в которую они падали. Ракеты к этому времени привлекли всеобщее внимание, и артиллерия почти всех государств Европы воспроизвела английское изобретение: Россия, Пруссия, Швеция, Нидерланды, Саксония и Сардиния приняли на вооружение ракеты, начиненные секретными составами. Тогда же это оружие, лишь недавно привезенное из Индии и получившее распространение в Европе, вернулось на родину: в бенгальской и мадрасской конной артиллерии были созданы ракетные части. В штатах бенгальского отряда состояло шестьдесят посаженных на верблюдов европейцев, которые имели при себе по восемь ракет. Каждый из четырех конных фургонов вез еще по двадцать пять единиц этого оружия. Хотя эти воинские части и участвовали в боевых походах, но считались почти что бесполезными и были упразднены в 1821 году. Сэр Уильям Конгрив сообщает, что в 1817 году он открыл фабрику по производству ракет, которые потом отправлялись в Индию для вооружения тамошних ракетных частей. Ракета Конгрива первоначально имела длинный шест-стабилизатор, крепившийся к корпусу сбоку, из-за чего она в полете уклонялась вбок, но в 1819 году он усовершенствовал конструкцию, и шест стал ввинчиваться по центру. Основание корпуса было прикрыто перфорированным диском, через который выходила реактивная струя. Полезным следствием развития ракет стало их применение в качестве спасательного средства, причем не только для подачи сигналов бедствия, но и для заброски линя на терпящее бедствие судно. Периодически ракеты вновь применяли для военных надобностей. В Канаде во время мятежа 1837 года это оружие «начисто выбрило офицеров штаба». Некоторое количество ракет было извлечено со склада в Джелалабаде и было использовано в 1842 году [120] . Во время Крымской войны ракетные установки использовались в сражении на Альме. Ракеты Конгрива оставались на вооружении почти полстолетия, прежде чем другой изобретатель не предложил им замену. В 1844 году Уильям Хейл создал ракету, которая не имела шеста-стабилизатора. Он использовал для стабилизации полета истекающие газы, заставив их проходить через ряд расположенных у основания стального корпуса ракеты спиральных канальцев, что заставляло ее вращаться, придавая устойчивость, – наподобие винтовочной пули. Это оружие демонстрировалось на Парижской всемирной выставке 1867 года. Военно-морская бригада применяла ракеты в 1857 году против китайцев в Кантоне, а Ракетная бригада Роттона двумя годами позже участвовала в боях против Синхо, одного из фортов Таку. В абиссинской операции 1868 года Военно-морская ракетная бригада применением ракет Хейл а привела в ужас короля Теодора [121] . В других малых войнах и конфликтах, включая войну с племенами ашанти, Зулусскую войну 1879 года, бой у Лэнг-Нек [122] и Трансваальскую войну 1881 года, участвовали и применяли ракеты обе ракетные бригады, как флотская, так и принадлежащая Королевской артиллерии. Моряки использовали 24-фунтовые ракеты, запускаемые из трубных пусковых установок, а артиллеристы – 9-фунтовые, стартовавшие с желобов. Одна ракетная батарея была уничтожена в 1879 году, когда зулусские дьяволы разгромили британский отряд в окрестностях горы Исандлвана в Южной Африке. Флот использовал ракеты в 1895 году в Британской Восточной Африке во время бунта, поднятого арабами против султана Занзибара. В афганском Тире [123] ракеты, выпущенные против афридиев [124] , вызывали у них только презрение и не давали никаких результатов. В горных батареях использовали мулов. Энциклопедия 1906 года отмечает, что 9– и 12-фунтовые ракеты Хейла все еще состоят на вооружении, но практически совершенно устарели. Изобретение других, помимо черного пороха, метательных взрывчатых веществ открывало новые возможности, но пионеры ракетной техники не спешили обратить на это внимание. С началом Первой мировой войны аэропланы превратились в наступательное средство, хотя на первых порах самым страшным их оружием являлся револьвер пилота. Перспектива использовать в воздухе ракеты была замечена, и британские, французские и русские летчики использовали легкие пиротехнические средства против привязных аэростатов. Французский морской офицер Ле Прю обратил внимание на возможности боевых ракет и стал размещать по четыре единицы этого оружия на каждой стороне биплана. По внешнему виду и принципу действия эти ракеты ничем не отличались от ракет Конгрива. Запуск производился из кабины пилота с помощью электричества. Немцы применяли в позиционной траншейной войне и совершенно необычные ракеты. Они несли небольшой якорь-кошку на длинном лине и использовались для уничтожения заграждений из колючей проволоки. Принцип реактивного движения в наше время используется во множестве изобретений, имеющих самые разнообразные области применения, – в американских базуках, зенитных реактивных установках британцев, в «Nebelwerfer» [125] и «летающих бомбах» немцев, в русских «катюшах» и еще в целом ряде остающихся пока секретными системах, представляющих собой полусамолет-полуснаряд. Ничтожная, предназначенная для развлечений игрушка превратилась в средство, которое открывает путь к звездам. Глоссарий Артиллерия (в узком смысле) – совокупность огнестрельных метательных орудий, наносящих противнику поражение с больших расстояний. Болт – короткая тяжелая стрела (часто – железная, для арбалета). Бомбарда – самая первая пушка (XIV в.). Изготавливалась из железных полос и для прочности охватывалась обручами. Бомбарделла – маленькая бомбарда. Винград – выступающая часть на казне орудий, заряжавшихся с дула. Ворот – деревянная конструкция, используемая для подъема орудийного ствола. Дарт – тяжелый метательный снаряд, выполненный в форме стрелы. Применялся в арбалетах и самых ранних пушках. Дельфины – две скобы, служащие для подъема орудия, названные так потому, что выполнялись в форме дельфинов. Дульная часть – выходное отверстие канала ствола. Жерло – дульное отверстие орудийного ствола. Замок – механизм, предназначенный для воспламенения метательного заряда при выстреле. Запал – средство воспламенения пороха или иного метательного взрывчатого вещества. Запальное отверстие – отверстие в стволе орудия, ведущее в зарядную камеру. Заряд – порох или иное взрывчатое вещество, используемое для производства выстрела. Затравка – небольшое количество взрывчатой смеси, необходимое для воспламенения заряда. Калибр – диаметр канала ствола. Калильня – железная корзина с огнем для накаливания пушечных ядер. Канал ствола – внутренняя полость в стволе огнестрельного орудия, в которой движется снаряд или пуля при выстреле. Карабин – ручное огнестрельное оружие, в основном использовавшееся кавалеристами, более короткое, чем мушкет. Кваррел – короткая, толстая, часто – металлическая стрела, которой можно стрелять с помощью пороха. Клин подъемный, или угол – клин, используемый для подъема или опускания орудийного ствола. Колесцовый замок – замок, работающий посредством пружины, стального зубчатого колеса и пластины из минерала пирит. Кремневый замок – механизм, поджигающий запал с помощью кремня. Курок – часть ружейного механизма, производящая воспламенение порохового заряда при выстреле. Латон, латоне, латтен – сплав желтого цвета наподобие латуни или бронзы. Лафет – часть артиллерийского орудия, на которой закрепляется ствол; предназначен для придания стволу вертикальных и горизонтальных углов. Магазин – отделение для хранения боеприпасов. Мангонель – название некоторых типов крупных камнеметных машин. Мантелет – деревянный щит для защиты артиллеристов во время боевых действий. Метательное взрывчатое вещество – взрывчатое вещество, свойства которого позволяют использовать его в качестве заряда. Митральеза – французское название многоствольного скорострельного оружия-картечницы во 2-й половине XIX в., а позднее станкового пулемета, происходит от «mitraille» – маленький снаряд. Мортира – короткоствольное крупнокалиберное орудие, предназначавшееся главным образом для разрушения особо прочных оборонительных сооружений. Обод – деревянная часть колеса, составляющая его внешнюю окружность. Обоз артиллерийский – группа артиллерийских орудий, а также их экипажи, предназначенные для выполнения определенной задачи. Однобрусный хобот – хобот лафета, выполненный как единое целое. Передок – двухколесная тележка, предназначенная для поддержания хобота орудийного лафета при перевозке. Подъемные ручки – приспособления на металлическом стволе орудия, предназначенные для снятия орудия с лафета. Полка ( затравочная или огнивная ) – пустотелая часть замка, предназначенная для затравки. Приклад – деревянное окончание или основание ручного огнестрельного оружия. Пушка (gun) – название наиболее тяжелого оружия, выстрел из которого производится при помощи пороха. В то же время «gun» обозначает всякое огнестрельное оружие, как крупное артиллерийское, так и ручное. (Отсюда, как видно, проистекает жаргонное русское словечко «пушка». – Пер. ) Английское именование пушки происходит от древней метательной машины – баллисты, называемой по-английски «mangonel». Собачка – то же самое, что и курок. Спаннер – ключ или рукоятка, с помощью которой взводилась пружина в колесцовом замке. Станок – деревянное основание орудия, предназначено для придания стволу необходимого положения перед выстрелом (с помощью механизмов наводки). Ствол – основная часть огнестрельного оружия в виде трубы. Фитиль – шнур из хлопка или иного материала, обработанный таким образом, чтобы обеспечить стабильное горение. Фламменверфер – германский огнемет. Хобот – верхняя часть станины пушечного или пулеметного лафета. Ховицер – гаубица, короткоствольное орудие, стреляющее с возвышения. Цапфы, или вертлюги – выступы по бокам орудийного ствола, позволяющие изменять его наклон. Примечания 1 По всей видимости, с флотом города Пиза, которая была в ту эпоху морской державой, подобно Венеции или Генуе. ( Примеч. пер. ) 2 Король Ричард со своей галеры Пустил бешеный огонь в небо, А огонь греческий в море, И все вокруг охватило пламеня. ( Перевод со староанглийского. ) 3 «История короля святого Людовика» ( фр. ). ( Примеч. пер. ) 4 Французский король Людовик XI, предводитель Седьмого крестового похода. ( Примеч. пер. ) 5 «Путешествие с королем Ричардом» ( лат. ). ( Примеч. пер. ) 6 Горючее масло, которое повсюду называют «огнем греческим» ( лат. ). ( Примеч. пер. ) 7 Здесь: неотчетливый, медленный ( англ. ). ( Примеч. пер. ) 8 «Некоторые способы управления солдатами в битве» ( староангл. ). ( Примеч. пер. ) 9 Элл – старинная мера длины, в Англии равнялась 45 дюймам (114 см). ( Примеч. пер. ) 10 «О вещах, относящихся к войне» ( лат. ). Вероятное недоразумение. Трактат с таким названием приписывается итальянцу Роберто Вальтурио (1413–1483). В то же время к указанному автором периоду (IV в. ) относится манускрипт римлянина Вегеция с похожим названием: «Epitoma rei militaris». ( Примеч. пер. ) 11 Сандарак – кипарисовая смола. ( Примеч. пер. ) 12 Вертело Пьер Эжен Марселей (1827–1907) – французский химик и государственный деятель. ( Примеч. пер. ) 13 His Majesty Ship – корабль его величества ( англ. ). ( Примеч. пер. ) 14 Черный Бертольд ( лат., нем. ). ( Примеч. пер. ) 15 Железный горшок ( фр. ). ( Примеч. пер. ) 16 Два новшества увидели они в тот день, Которых прежде не было в Шотландии:  а шлемах у вождей врагов был герб, Еще громовые машины были с ними, Которых горцы раньше не видали ( староангл. ). ( Примеч. пер. ) 17 Пушка ( англ. ). Два предыдущих слова, вероятно, значат то же самое на староанглийском. ( Примеч. пер. ) 18 Ваза и пушка ( фр. ). ( Примеч. пер. ) 19 Видимо, от одного из немецких названий мортиры – Roller. ( Примеч. пер. ) 20 Букв, «огненная пасть» ( фр. ). ( Примеч. пер. ) 21 На месте ( лат. ). ( Примеч. пер. ) 22 Мастер рибодекэнов ( фр. ). ( Примеч. пер. ) 23 Бомбарделлы ( фр. ). ( Примеч. пер. ) 24 Около 550 кг (1 хандредвейт = 50,8 кг). ( Примеч. пер. ) 25 «Пятнадцать впереди», – заметил Лондон. Чей мяч пойдет туда, куда нацелен. И колокольню Гарфет, и колокола Своим дыханьем он низринул. «За мною тридцать», – выкрикнул Гонец, Он ловко подал мяч, И стены – в них безумна была вера — Он смёл, по правде говоря, Дщерь королевская свою игру сказала. «Послушайте меня в момент удобный, Ведь сорок пять моих никто не опровергнет». И стены рухнули со всех сторон ( староангл. ). ( Примеч. пер. ) 26 Ротонда – хранилище образцов исторической военной и военно-морской техники. ( Примеч. пер. ) 27 Жабы ( фр. ). ( Примеч. пер. ) 28 Имеется в виду Максимилиан I Габсбург (1459–1519) – австрийский эрцгерцог, а с 1493 г. император Священной Римской империи. ( Примеч. пер. ) 29 Арсенальные, или цейхгаузные, книги ( нем. ). ( Примеч. пер. ) 30 Имеется в виду Карл V (1500–1558) – император Священной Римской империи в 1519–1556 гг. ( Примеч. пер. ) 31 Француз Пьер Боде ( лат. ). ( Примеч. пер. ) 32 Кохинхин – французское название Южного Вьетнама. ( Примеч. пер. ) 33 Палатинат – историческая провинция, расположенная по обоим берегам верхнего Рейна (Пфальц). ( Примеч. пер. ) 34 Карл Эдгар жезлом (властью) море успокоил ( лат. ). ( Примеч. пер. ) 35 Презрительная кличка сторонников парламента, распространенная среди роялистов (произошла от короткой стрижки, излюбленной пуританами). ( Примеч. пер. ) 36 Огненный горшок ( фр. ). ( Примеч. пер. ) 37 Старшие мортиры ( нем. ). ( Примеч. пер. ) 38 В России так называли обыкновенную бронзу, из которой лились пушки. Видимо, имеется в виду какая-то ее разновидность. ( Примеч. пер. ) 39 Орудие смерти ( нем. ). ( Примеч. пер. ) 40 Аурангзеб (1618–1707) – правитель Могольской империи в Индии с 1658 г. ( Примеч. пер. ) 41 На юге Индии. ( Примеч. пер. ) 42 На острове Крит. ( Примеч. пер. ) 43 Титул правителя. 44 Змея ( нем. ). ( Примеч. пер. ) 45 Как видно, имеются в виду т. н. «секретные» гаубицы графа Петра Ивановича Шувалова, тогдашнего генерал-фельдцейхмейстера русской армии. ( Примеч. пер. ) 46 Утес, на котором находится крепость Гибралтар. ( Примеч. пер. ) 47 Из города Биканер в Раджастане (Индия). ( Примеч. пер. ) 48 Органное орудие ( нем. ). ( Примеч. пер. ) 49 1 фарлонг равен 201,17 метра. ( Примеч. пер. ) 50 Полибол – древнегреческий станковый арбалет с магазином для стрел револьверного типа. Тетива в нем натягивалась воротом, который одновременно поворачивал магазин, подавал на лоток стрелу и осуществлял нажатие на спуск. Этот курьез был по древним описаниям воспроизведен в начале XX века в Германии и, что удивительно, успешно работал. ( Примеч. пер. ) 51 Для похода короля против Нормандии ( средн. лат. ). ( Примеч. пер. ) 52 «Трактат Паоло Савентини о делах военных и о боевых машинах» ( лат. ). ( Примеч. пер. ) 53 Аркебуз с крюком ( фр. ). 54 Первое значение английского слова «tank» – цистерна, бак. ( Примеч. пер. ) 55 Сторонники короны. ( Примеч. пер. ) 56 Монтекукколи Раймунд (1609–1680) – граф, имперский князь и герцог, австрийский фельдмаршал и военный теоретик. ( Примеч. пер. ) 57 См. главу VIII–1 и рис. 26. ( Примеч. авт. ) 58 Они применялись даже во время Второй мировой войны в качестве корабельных зенитных установок. ( Примеч. пер. ) 59 Ручная пушка ( фр. ). ( Примеч. пер. ) 60 Одно из английских названий аркебуза или иного раннего ручного огнестрельного оружия. ( Примеч. пер. ) 61 Около, в окрестности ( лат. ). ( Примеч. пер. ) 62 Соответственно на английском, немецком, французском, итальянском и испанском языках. 63 Который, однако, можно было хранить от непогоды в особом футляре – фитильном ночнике. ( Примеч. пер. ) 64 Мушкеты, полумушкеты и двойные мушкеты. ( Примеч. пер. ) 65 Т. е. то, что сейчас называется у охотничьего оружия 12-м калибром. ( Примеч. пер. ) 66 По-английски существительное «rifle» означает винтовку, а прилагательное «rifled» относится к нарезному оружию или нарезному стволу. ( Примеч. пер. ) 67 Аркебуз калибра монсеньора принца ( фр. ). ( Примеч. пер. ) 68 По-русски – просто кремневый или ударный замок. ( Примеч. пер. ) 69 Bess – уменьшительное от Elisabeth. ( Примеч. пер. ) 70 Орлеанские стрелки ( фр. ). ( Примеч. пер. ) 71 Представителям некоторых индуистских каст строжайше запрещается прикасаться губами к веществу, взятому от животного, тем более – от коровы. Англичане не захотели пожертвовать имевшимися запасами подобных патронов, тем самым оскорбив религиозные чувства туземных солдат. ( Примеч. пер. ) 72 Т. е. он не был еще возведен тогда в рыцарское достоинство. ( Примеч. пер. ) 73 Видимо, имеется в виду маршал Франции граф Мориц Саксонский (1696–1750). ( Примеч. пер. ) 74 Маленькая забава ( фр. ). ( Примеч. пер. ) 75 Т. е. будущий британский король Георг IV, принц-регент королевства в 1811–1820 гг. ( Примеч. пер. ) 76 «Портативное огнестрельное оружие» ( фр. ). ( Примеч. пер. ) 77 Пипс Сэмюэл (1633–1703) – морской офицер, автор примечательных «Дневников». ( Примеч. пер. ) 78 Винтовка системы Шасспо. ( Примеч. пер. ) 79 Грудь. ( Примеч. пер. ) 80 «Оружейная мудрость» ( лат. ). ( Примеч. пер. ) 81 Цуккаро – два итальянских живописца XVI века, братья. Вероятно, имеется в виду старший из них (Таддео), представитель позднего маньеризма, работавший, среди прочего, и в Англии. ( Примеч. пер. ) 82 Сын ( исп. ). ( Примеч. пер. ) 83 Произошло 14 июня 1645 г. в графстве Нортгемптоншир и закончилось тяжелым поражением роялистов. Сам король едва спасся бегством. ( Примеч. пер. ) 84 Шотландский ( фр. ). ( Примеч. пер. ) 85 Черная стража – первоначально – ополчение из членов шотландских кланов, сохранивших верность королю Георгу I во время якобитского мятежа 1715 г. Название – по темному цвету их тартанов, однопалубных судов, оснащенных тремя небольшими мачтами. ( Примеч. пер. ) 86 Разрядка, здесь – выстрел ( фр. ). ( Примеч. пер. ) 87 Имеется в виду Лондонская всемирная промышленная выставка 1851 г. ( Примеч. пер. ) 88 Пушки с крюком ( нем. ). ( Примеч. пер. ) 89 По-английски это оружие называется «pole-ах» – нечто вроде колуна, отсюда и авторский каламбур. ( Примеч. пер. ) 90 Орган дьявола ( um. ). ( Примеч. пер. ) 91 «Ветряная пушка» ( нем. ). ( Примеч. пер. ) 92 Полное название: «Письмо о тайнах искусства и природы и о ничтожности магии», 1267 г. ( лат. ). ( Примеч. пер. ) 93 Полное название: «Книга об огнях, которыми можно сжечь неприятеля» ( лат. ). ( Примеч. пер. ) 94 «О чудесах мира» ( лат. ). ( Примеч. пер. ) 95 Смесь измельченная для удобного применения в хлопушках ( варварская латынь ). ( Примеч. пер. ) 96 «Сущность войны» ( нем. ). ( Примеч. пер. ) 97 В смеси с селитрой. ( Примеч. пер. ) 98 Кизельгур ( нем. ) – осадочная горная порода, состоящая преимущественно из панцирей диатомовых водорослей. ( Примеч. пер. ) 99 По-английски – «cord». ( Примеч. пер. ) 100 От английского «discord» – разлад, раздоры. ( Примеч. пер. ) 101 Возможно, от Nitrocellulose – нитроклетчатка. ( Примеч. пер. ) 102 Эдуард, принц Уэльский (1330–1376), старший сын короля Эдуарда III (получил прозвище по цвету доспехов). ( Примеч. пер. ) 103 Скорлупа, оболочка ( нем. ). ( Примеч. пер. ) 104 Лиддит – бризантное (детонирующее) взрывчатое вещество на основе тринитрофенола (пикриновой кислоты), называвшееся в России и Франции мелинитом, а в Японии шимозой. ( Примеч. пер. ) 105 Аматол – взрывчатое вещество из смеси нитрата аммония и тринитротолуола. ( Примеч. пер. ) 106 Замок с колесом ( нем. ). ( Примеч. пер. ) 107 С клювом ( нем. ). ( Примеч. пер. ) 108 Фульминат золота, гремучее золото. ( Примеч. пер. ) 109 «Рассуждения о войне» ( лат. ). ( Примеч. пер. ) 110 Тысяча зерен ( фр. ). ( Примеч. пер. ) 111 Ивлин Джон – автор интересных дневников, опубликованных в 1818 г. ( Примеч. пер. ) 112 Т. е. более 14 км (сухопутная лига равнялась 4,83 км). ( Примеч. пер. ) 113 Так называли в Англии германские ракеты Фау-1 и Фау-2. ( Примеч. пер. ) 114 Летающий огонь ( лат. ). ( Примеч. пер. ) 115 Полковник Нилус, русский автор исследования по истории артиллерии, называет этот трактат «Пиротехника». ( Примеч. пер. ) 116 «Music for the Royal Fireworks» – «Музыка для королевских фейерверков», 1749 г. ( Примеч. пер. ) 117 Серингапатам – столица княжества Майсор. Взята британцами в 1799 г. ( Примеч. пер. ) 118 Имеется в виду Питт Уильям Младший, бывший в 1783–1801 и 1804–1806 гг. премьер-министром Великобритании. ( Примеч. пер. ) 119 Во время второй англо-американской Войны за независимость Соединенных Штатов. ( Примеч. пер. ) 120 Имеется в виду оборона Джелалабада во время 1-й англо-афганской войны 1838–1842 гг., закончившейся поражением Великобритании. ( Примеч. пер. ) 121 Имеется в виду Теодрос II – император Эфиопии в 1855–1868 гг. ( Примеч. пер. ) 122 Бой у Лэнг-Нек в Северном Натале 28 января 1881 г. во время 1-й Англо-бурской войны, закончившийся победой буров. ( Примеч. пер. ) 123 Имеется в виду восстание пуштунских племен 1897 г. ( Примеч. пер. ) 124 Афридии – племенное объединение пуштунов. ( Примеч. пер. ) 125 Немецкий шестиствольный реактивный миномет на несамоходном артиллерийском лафете, разработанный в 30-х гг. XX в. для постановки дымовых завес. Модель 1941 г. (калибр 150 мм) могла стрелять ракетами с разрывными, зажигательными и дымовыми (а также газовыми, что по понятным причинам не заявлялось) зарядами. ( Примеч. пер. )