наступает самое трудное - научиться, отпустив обе руки и двигая ими в разных 
направлениях, стоять только на ногах, широко расставив их в стороны. И 
продолжать удерживать в прямом положении бедра, колени, распределив внимание 
своего ума так, чтобы удерживать в его поле колени, бедра, левую руку, правую 
руку, вашу голову, ваше тело. И наконец, выработав достаточный навык, вы 
попытались сохранить равновесие, стоя на одной ноге. Это была адская работа!
Как вам удается сохранить свое тело в таком положении, что ваши бедра прямые, 
ваши колени прямые, и вы чувствуете движение рук, головы, корпуса? А затем вы 
ставите одну ногу вперед и переносите Центр тяжести тела! Ваши колени согнулись,
 и вы сели. Вы снова встали и сели еще раз. Наконец вы научились выставлять 
вперед одну ногу, сделали шаг, и он, похоже, получился. Вы повторили его - и 
снова получилось. Затем третий шаг - той же ногой - и вы упали! Потребовалось 
много времени, чтобы научиться чередовать ноги: правой - левой, правой - левой, 
правой - левой. Теперь вы получили возможность размахивать руками, поворачивать 
голову, смотреть направо и налево идти, не обращая ни малейшего внимания на то, 
как вы держите колени и бедра прямыми.
Мысль Эриксона состоит в том, что увечье может дать человеку преимущество, 
"страшное преимущество перед другими". Он полагает, что научение является одним 
из лучших видов развлечения. Когда герой рассказа оказался полностью 
парализованным, он спросил: "Как я могу развлечь себя?" И он объясняет, как, 
показывая развитие своего умения наблюдать. Затем он рассказывает об 
удовольствии от дальнейшего научения - научения тому, что обычно остается за 
пределами сознания - и дает пример наших бессознательных действий и движений 
при ходьбе по улице.
Когда он рассказывает о том, как человек на самом деле учится стоять, то 
значительный акцент делается на осознании кинестетических ощущений, и слушающий 
невольно сосредотачивается на своих внутренних мышечных ощущениях. Неуклюжесть 
попыток встать, сопровождающаяся сидением со скрещенными ногами и тому подобным,
 сродни той неловкости, которую мы все испытываем, обучаясь чему-то новому.
Описывая то, что ребенок испытывает, когда учится вставать и ходить, он 
стимулирует регрессию слушающего к младенческому возрасту. На самом деле, почти 
каждый, слушая эту историю, войдет в гипнотический транс, сопровождающийся 
регрессией. Смысловой акцент рассказа делается на том, что обучение базовым 
навыкам сперва происходит сознательно, а затем становится бессознательным. 
Когда этот рассказ используется в качестве инструмента гипнотической индукции, 
он провоцирует регрессию и проявление автоматизмов. Интересно заметить, что 
негативные утверждения (напр. "вы упали") Эриксон употребляет в прошедшем 
времени. Он переходит на настоящее время, чтобы дать позитивные внушения ("вы 
меняете равновесие вашего тела").
Этот "рассказ-установка первичного научения" полезен в начале любого 
терапевтического курса, поскольку возвращает человека к периоду, когда его 
невротических проблем еще не было, разрушая тем самым хотя бы на время его 
фиксированные психические установки. Он также напоминает пациенту, что хотя 
научение трудно или было трудным, но он может научиться, если будет настойчив. 
По крайней мере он знает, что теперь он может ходить без усилий.
Эриксон также указывает, что мы заложили основы и что эти основы мы возьмем с 
собой в будущее. Будучи еще мальчиком и живя на ферме, Эриксон всегда был 
озабочен посадкой урожая, который можно будет собрать в будущем. В этой истории 
Эриксон закладывает основы для терапии, рассказывала как люди учатся. Он лишает 
процесс научения угрозы и делает его интересным. Он также начинает 
иллюстрировать некоторые положения, к которым будет возвращаться в других 
рассказах, - это значит, что наблюдать он умел очень тонко. Он учился, наблюдая 
других. "Ты здесь для того, чтобы учиться", - подсказывает он всем смыслом 
своего рассказа и стимулирует "установку на обучение" - готовность учиться. 
Паралич лишает возможностей, и пациент имеет дело с вещами, которые парализуют. 
Эриксон превращает паралич в нечто полезное. Он был один, и ему не на кого было 
положиться, кроме самого себя, и он начал наблюдать.
Когда он говорит, что одна из его сестер могла предложить другой яблоко и 
забрать его обратно, имеет ли он в виду, что он сам может предложить яблоко - 
научение - и не дать его? Или что вы сами можете предложить нечто от себя и не 
давать этого? Он не предлагает той или иной конкретной идеи; то, что он хочет 
донести до нас) имеет много уровней смысла. И яблоко мысленно возвращает нас к 
Эдему - к началу, к развитию.
"И вы можете представить себе, как жадно я наблюдал.’" Здесь он подчеркивает 
слово "представить", "вообразить". Конечно, это показывает путь, по которому 
пойдет его работа с гипнозом, - это работа с образами, с воображением. 
Одновременно он начинает будить и концентрировать внимание слушателя.
Джефф Зиг так прокомментировал этот рассказа "Эриксон имел способность играть с 
вашим вниманием и со своим собственным. Он всю дорогу шутил, рассказывая свои 
истории. Он собирался посмеяться и вызывал вас на игру. Если вы не хотели 
играть, то это была ваша проблема. Он бы продолжал делать свои попытки, но он 
не собирался становиться объектом агрессии, если вы их отвергали. Мы пока еще 
коснулись только того, что лежит на поверхности. Я чувствую, что достаточно 
хорошо понимаю процесс работы Эриксона, и все же, начни мы с ним обсуждать, что 
он делал, мы бы обнаружили, что затронули только поверхностный уровень, или, 
может быть, чуть глубже. А он бы держал в голове два еще более глубоких уровня. 
Он видел эти два или три уровня, когда давал символ яблока. Это было бы так: 
"Что думает о яблоке маленький ребенок?" или: "Что вы станете делать с яблоком, 
будь вы маленьким ребенком?" Вы приносите яблоко учителю. И это символ 
благосклонности. Эриксон хорошо понимал человеческое бессознательное и знал,