Когда субъекту давали неприятное постгипнотическое задание или внушали амнезию 
после окончания гипнотического сеанса, у него обычно появлялась головная боль. 
Примером может служить случай со студентом медицинского колледжа, который, имея 
в прошлом опыт в качестве испытуемого, добровольно вызвался помочь 
экспериментатору на учебном сеансе. Никаких неожиданных проявлений не было до 
тех пор, пока он не получил внушение забыть все гипнотические сеансы, включая и 
последний, и проснуться с твердым убеждением, что его никогда не 
гипнотизировали и что, по всей вероятности, его нельзя загипнотизировать. 
Субъект правильно выполнил свою задачу, но вскоре у него возникла сильнейшая 
головная боль, которая прошла, когда ему разрешили восстановить память. Позже 
он объяснил, что ему очень не нравится, когда ему внушают амнезию относительно 
его гипнотического поведения в прошлом, и он чувствует, что именно это вызывает 
у него головную боль.
Как показал опыт, в тех случаях, когда нельзя легко вызвать гипнотическую 
амнезию, внушение -- забыть какое-то неприятное событие или действие с 
добавлением слов: "хотя это и вызовет у вас головную боль", -- часто позволяет 
вызвать у субъекта амнезию, которая ранее была невозможна, без возникновения 
сопутствующей головной боли. Некоторые субъекты реагируют на амнезию спонтанным 
возникновением головной боли; у других проявляется локальная анестезия. У 
одного субъекта, которому дали команду забыть определенный опыт транса, 
возникла анестезия рук. Это обнаружилось, когда женщина попыталась что-то 
написать. Коррекция амнезии привела к исчезновению анестезии. Следует заметить, 
что анестезия руки возникла только тогда, когда субъекту дали команду забыть 
отдельные события, и не сопровождалась спонтанной общей амнезией.
У двух женщин в ходе эксперимента после внушения фобии к кошкам возникли 
изменения в обонянии. Одна стала сверхчувствительной к неприятным запахам, а 
другая чрезмерно интересовалась приятными запахами. И эти изменения обоняния 
продолжались до тех пор, пока уровень внушенной фобии не снизился. Однако 
внушенная чувствительность обоняния не приводила к фобическим реакциям.
У другого субъекта, которому внушили общую дезориентацию места и времени, 
развился выраженный дефект речи, хотя в прошлом он никогда не страдал от 
заикания. Несколько месяцев спустя, в другой обстановке он получил 
гипнотическое внушение о том, что определенное событие, произошедшее только 
один раз, произошло в два различных дня, и он должен был защищать это положение.
 У испытуемого снова появилось сильное заикание, и, кроме того, он полностью 
дезориентировался относительно времени, места и не воспринимал никого из 
присутствующих, кроме экспериментатора. В другом случае этого же субъекта 
попросили забыть, что один из его друзей сидел на каком-то определенном стуле, 
и быть уверенным в том, что тот занимал совершенно другое место. Сначала 
субъект ответил на это внушение сильным заиканием, но вскоре оно исчезло, и 
вместо него появилась полная амнезия и он не узнавал своего приятеля. Потом 
субъекту дали книгу и попросили читать вслух, а когда он прочел отрывок, 
сказали, что он будет заикаться на следующих параграфах. Появление заикания 
привело к восстановлению идентичности друга.
У нескольких взрослых субъектов, которым была внушена возрастная регрессия до 
уровня раннего детского возраста, заметно изменилось двигательное поведение. 
Два таких испытуемых в этом состоянии свободно и легко, без ошибок, писали с 
наклоном влево, хотя изменили почерк уже пятнадцать и восемнадцать лет назад и 
давно писали с наклоном вправо. Другой субъект, который обычно писал с наклоном 
влево, в состоянии возрастной регрессии писал с правильным наклоном. Опрос 
показал, что изменение почерка у него произошло в период полового созревания. 
Попытки в состоянии обычного транса и пробуждения закрепить дублирование 
моделей письма раннего возраста привело только к их аппроксимации.
Вышеприведенные примеры показывают, что гипнотическая индукция нарушений в 
любой выбранной модальности поведения вероятнее всего должна сопровождаться 
нарушениями в других модальностях. Они во многом различны по своему характеру и 
их связи с первичными индуцированными нарушениями в поведении.
Описание одного из сеансов
Субъект, интерн медицинского колледжа, страдал сильной близорукостью. Когда он 
был вынужден делать что-то без очков, у него возникали сильные головные боли. 
На первом гипнотическом сеансе выяснилось, что впервые он надел очки в десять 
лет по рекомендации школьного врача, так как у него были сильные головные боли 
из-за того, что ему приходилось напрягать зрение. Когда ему было четырнадцать 
лет, он заменил эти очки другими, более сильными, и носил их до сих пор. К 
счастью, мать сохранила его первые очки.
В целях демонстрации перед группой этого субъекта загипнотизировали, а потом 
переориентировали на возраст восьми лет и разбудили в этом состоянии регрессии.
Сразу же при пробуждении субъект снял очки, наотрез отказываясь надеть их снова.
 Когда его начали уговаривать надеть очки, он стал жаловаться, что они портят 
ему глаза. Вскоре он стал возмущаться, объясняя, что из-за них у него болит 
голова и он плохо видит. Ему разрешили снять очки. Затем он заинтересовался 
целым рядом заданий, выполнение которых требовало напряжения зрения; такими 
заданиями были чтение книги, которую держали на довольно большом расстоянии, 
продевание нитки в иголку и т. п. Он легко выполнял это в течение целого часа 
без субъективных жалоб. Потом его немедленно переориентировали на настоящий 
возраст и разбудили. Оказалось, что у него нет никакого чувства дискомфорта. В 
качестве контрольной меры ему предложили без очков выполнить такие же задания в 
обычном состоянии после пробуждения, и каждый раз у него возникала сильная 
головная боль, которая длилась почти полчаса.
Дальнейшие опыты, проводившиеся в течение нескольких недель, показали, что