длительной серии внушений во время процесса индукции.
В терапии применение спонтанного постгипнотического транса имеет особое 
значение, так как исключает появление и развитие сопротивления и делает 
пациента особенно восприимчивым к терапевтическим внушениям. Кроме того, 
амнезия после этого спонтанного транса труднее прерывается желанием пациента 
вспомнить сделанные внушения, как это часто бывает в случаях с индуцированным 
трансом. Следовательно, уменьшается возможность пациента противостоять 
психотерапии. Спонтанный постгипнотический транс позволяет легко комбинировать 
в ходе терапии периоды пробуждения и гипноза, что бывает достаточно для 
успешных результатов.
Спонтанный постгипнотический транс и явления диссоциации
Тщательные наблюдения показывают, что постгипнотическое поведение просто 
врывается в поток сознания испытуемого.
Приведем следующие примеры. В то время когда субъект беседовал о чем-то с 
другими лицами в комнате, его на середине предложения прервали определенным 
"ключом", запускающим постгипнотический акт. Получив "ключ", субъект сразу же 
замолчал, у него проявилось поведение, типичное для постгипнотического транса, 
он выполнил необходимое действие, вернулся в кресло, вновь перестроился на свое 
первоначальное положение, прошел через процесс пробуждения и вернулся к 
разговору, продолжив его точно с того момента, где он прервался. Другой субъект,
 которому была дана команда мгновенно реагировать на резкие звуковые стимулы, 
служащие "ключом" для постгипнотического действия, был прерван, когда 
произносил длинное слово, беседуя с присутствующими. Выполнение им 
постгипнотического действия тоже было прервано, и в течение десяти минут его 
использовали, чтобы продемонстрировать разнообразные гипнотические явления. 
Потом ему сказали: "Продолжайте!". Подчиняясь этому смутному внушению, субъект 
сначала выполнил постгипнотическое действие, потом вернулся к первоначальной 
позиции, перестроился, проснулся, закончил произнесение прерванного слова и 
продолжил разговор, полностью не сознавая того, что здесь была длительная пауза.

Субъект, которого прервали во время скоростного печатания на машинке и 
использовали для демонстрации различных явлений, при возвращении к 
первоначальной позиции у печатной машинки был разбужен и, не колеблясь, 
возобновил печатание, не прибегая к переориентировке. Очевидно, что у него 
развилась полная амнезия всех событий транса. Субъекты не всегда с такой 
точностью восстанавливают первоначальную цепочку мышления при пробуждении и 
после постгипнотических действий. Иногда это занимает гораздо больше времени: 
например, субъект, прерванный постгипнотическим действием в то время, когда он 
читал вслух первую часть стихотворения, при пробуждении продолжил декламацию 
последней части, совершенно уверенный в том, что пропущенные строфы 
стихотворения были прочитаны. Некоторые субъекты смущались, подобно человеку, 
который заявил: "Я забыл, о чем я только что говорил", и попросил помочь ему и 
напомнить его слова. Оказалось, однако, что он считает, будто сказал больше, 
чем это было на самом деле. В других случаях субъекты проявляли смутное 
осознание постгипнотического действия и быстро отвлекались на то, чтобы сделать 
замечание о каком-то необычном только что обнаруженном обстоятельстве (как бы в 
поиске объяснения особого изменения в ситуации, которую они только что стали 
сознавать). Но в целом, когда субъекту остается только перестроить свое 
поведение после прерванного постгипнотического действия, возникает тенденция к 
полной амнезии всех событий транса и к возврату к общей ситуации.
Постгипнотический акт и спонтанно развившийся при его выполнении 
постгипнотический транс дают возможность экспериментально изучить проблему 
диссоциации и очевидное продолжение и независимость цепочек мысли во время 
состояния транса и при пробуждении.
Применение спонтанного постгипнотического транса в экспериментальной работе по 
исследованию диссоциации
Эти наблюдения проводились в условиях специально подобранной группы, в которой 
тема гипноза обсуждалась таким образом, что субъекты не догадывались о 
проводимом эксперименте. Маневрирование разговором приводит к декламации 
стихотворения, цитированию субъектом известных изречений или к разгадыванию 
различных загадок, что позволяет демонстрировать продолжение первоначальных 
цепочек мышления при пробуждении, несмотря на прерывание этих действий при 
выполнении постгипнотических актов. Наша общая цель в этих неформальных 
установках состоит в том, чтобы избежать ограничений для моделей реакции, 
которые возникают, когда субъект сознает, что его поведение находится под 
строгим наблюдением. Очевидно, что здесь необходимо избежать открытого 
использования гипноза. Естественный ход поведения оказывается более 
информативным, чем ограниченная формальная модель, которую следовало бы 
использовать только в чисто лабораторной обстановке. Неудача с интеграцией 
гипнотически мотивированного поведения в обычное должна обязательно учитываться 
в экспериментальной работе, где следует использовать как поведение после 
пробуждения, так и постгипнотическое поведение. В исследованиях, изучающих 
способность одновременно выполнять несколько различных задач (таких, например, 
как декламация в состоянии пробуждения и арифметическое сложение в уме в 
качестве постгипнотической задачи), очень важно, чтобы эти задачи не зависели 
друг от друга и не совпадали. Это достаточно легко сделать, но сложно 
гарантировать, что поведение после пробуждения определяется постгипнотическим 
состоянием, и что развивающийся при этом спонтанный транс не оказывает 
серьезного влияния на постгипнотическое поведение.
В опыте Мессершмидт, упомянутом выше, ни одно из этих условий не было выполнено,