сентября", чтобы они наконец стали реальным временем. Это размышление было 
тяжелой работой, но мне удалось все это „выпрямить". Вам нужно продумать все 
это. Сначала вторая половина июня и сентябрь были такими же реальными, и это 
была ужасная работа, но удивительно интересная.
Но когда я их расставила по местам, я могла понять их как идеи, которые у меня 
были на будущее, и тогда смогла привести в порядок свои мысли.
Вот когда началась настоящая карусель. Вот когда я начала вспоминать все, что 
случилось с тех пор, как вы начали работать со мной, все, что вы раскопали во 
мне. Если вы так умеете доискиваться до всего, так что человек вспоминает все и 
объединяет, чтобы понять, что с ним происходит, то я не буду извиняться за то, 
что была такой упрямой.
Все произошло слишком быстро. Я однажды все утро размышляла над этим и потом 
после ленча села и снова начала Думать, и к обеду я все прояснила для себя.
Тот рассказ в начале сентября был неверен в некотором отношении
То, что действительно произошло после того транса, началось в июне. Я 
собиралась на каникулы. Первое, что я должна была сделать, это достать себе 
купальный костюм, но не понимала этого тогда. Я не знала, что он будет голубым.
Потом я вдруг решила найти водонепроницаемый шелковый мешок, чтобы послать его 
морем кому-то, кому, я так и не решила. Поэтому он у меня так и остался.
Затем я положила свою сумочку на место, каждый раз я находила ее вновь на месте.
 В последний раз я нашла ее в чемодане, с которым потом поехала на озеро, я 
теперь вспоминаю все те трюки, которые проделывало со мной мое подсознательное 
только для того, чтобы эти сигареты были упрятаны подальше от моего 
сознательного мышления.
Ну, а все остальное на озере произошло так, как вы говорили, за исключением 
того, что, когда я опустила ноги в воду, сидя на плоту, я беспокоилась о том, 
что у меня с ногтей сойдет лак. Я продолжала удивляться, что же произошло со 
мной, потому что я плавала с огромным удовольствием.
Но это не все. После того, как я вспомнила все то, что вы у меня вызнали, я 
знала, что могу теперь все уладить, но не знала, что я должна делать. Я решила 
подождать, пока вернусь домой.
Я расскажу вам сейчас все, за исключением одного факта. О нем я расскажу вам в 
следующий раз.
В течение многих лет мне хотелось принять горячую ванну. Я всегда наполняла 
ванну до краев, входила в воду, вынимала пробку и принимала душ. Это всегда 
меня приводило в бешенство. Но каждый раз происходило одно и то же. И, если бы 
не было душа, я бы просто стояла в ванне и мылась губкой. Теперь я могу 
принимать ванну.
И еще одно! Я теперь вожу машину. В свое время мне пришлось бросить это занятие,
 потому что у меня появилась привычка закрывать глаза и нестись на полной 
скорости, иногда в городе, иногда за городом. Помните тот мостик, то бревно, 
так вот -- я всегда и ехала по мостам, но только на озере поняла это. Теперь я 
не закрываю глаз, когда переезжаю через мост.
Те бедные парни, что назначали мне свидание и водили меня куда-нибудь! Они -- 
это мой сосед, который затащил меня в воду, не позволял мне выйти из воды и 
окунал меня, как утку. Ну а теперь я позволяю своим приятелям вести меня куда 
угодно, но я должна была быть уверена, что вернусь.
А сестра и тот высокий стул! Вы не смогли бы заставить меня остаться там, где 
ребенок сидит на таком стуле. Некоторые медсестры приглашали меня к себе на 
обед, и я входила в дом и почти туг же убегала. Я не знала тогда, почему. 
Теперь я могу ходить в дома, где малыши сидят на этих высоких стульях.
А сестра, посиневшая, когда она была еще малышкой и потом, тогда, когда мы 
купались в холодной воде. Я никогда не носила ничего голубого из-за этого, а 
этот цвет мне так идет. Сначала голубой купальный костюм, а потом я купила себе 
этот новый костюмчик.
Я стала ходить в церковь. Мне всегда хотелось пойти туда, но я не могла вынести 
пребывания там. Я даже практику проходила в католической больнице, потому что я 
-- протестантка, а мне хотелось держаться подальше от церкви. А теперь даже то, 
что у них происходят похороны в церкви, не останавливает меня. Есть много еще 
других фактов, но я вам даю только общее представление. Чего я не понимаю, так 
это то, как я все это хранила в своем подсознательном и создала себе столько 
трудностей. Как можно быть такой глупой и упрямой! Я полагаю, что вы хотите 
назвать меня упрямой и теперь, потому что я не хочу рассказать вам самое 
главное, что со мной произошло. Но я на самом деле не упряма, у меня есть 
особая причина на этот раз, и я расскажу вам ее в следующий раз".
Она пришла снова в середине октября. Когда она вошла в кабинет, она сказала:
"Я готова все рассказать вам, но сначала я кое-что объясню. Матери было ужасно 
тяжело в то время, когда мы были детьми: она смотрела за нами, ухаживала за 
отцом, зарабатывала на жизнь для нас. Я всегда считала, что замужество -- 
ужасная вещь: одни заботы, работа, сердечная боль да мужья, которые всегда 
болеют. Я никогда не старалась исправить это свое представление. Но в прошлом 
месяце я поехала к своей матери и долго беседовала с ней. Я не рассказала ей 
всего того, что вы во мне раскопали из моего подсознательного. Мы просто 
говорили о том времени, когда были детьми, а отец был тяжело болен. Она 
действительно любила отца, и сейчас она не считает, что ей было слишком тяжело. 
Мне бы хотелось, чтобы у меня было побольше ума, чтобы понять ее раньше, а не 
закладывать мои детские идеи в подсознательные. Так я ей рассказала о Джо, 
какие у нас твердые отношения с тех пор, как я вернулась с каникул. Она была 
очень довольна, когда я сказала ей, что собираюсь выйти замуж на будущий год. 
Ей никогда не нравилась моя работа медсестры, и теперь я просто удивляюсь тому,