Любовь и доверие

Процесс обучения чаще всего протекает бессознательно и продолжается в течение 
всей нашей жизни. Если этого не происходит, то человек становится ригидным и 
малоэффективным во всем. Пациент — это человек, который боится говорить прямо, 
и у него достаточно причин для этого. Людям свойственно желание избегать неудач 
или боли. Наше бессознательное старается помочь нам в этом. В какой-то момент 
мы усваиваем, что если будем открыто выражать свои эмоции, то нам причинят боль.
 Наше бессознательное чаще всего против того, чтобы мы излишне открывались, оно,
 как правило, оперирует «детскими» понятиями.
Проблема состоит в том, что иногда мы не силах различить, перед кем можно 
открываться, а перед кем нельзя. Бессознательное настойчиво советует вообще 
никогда этого не делать, например, никогда не влюбляться, потому что опять 
будет больно. К сожалению, бессознательное различает только черное или белое и 
не владеет более тонкими нюансами.
Задача терапевта — передать пациенту знание о том, что любовь — это не больно, 
а очень хорошо. Что понимать людей просто, нужно только научиться различать, 
кому можно доверять, а кому нельзя. Это простой навык, и его можно освоить. В 
трансе пациенты вспомнят, как много существует вещей, которым они уже научились,
 а значит, смогут и этому. Работа терапевта часто напоминает детективный роман: 
бессознательное не дремлет, оно не хочет, чтобы вы открывались, и 
сопротивляется, а потому терапевту нельзя идти прямолинейным путем: во-первых… 
во-вторых… в-третьих… Дальше «во-первых» бессознательное пациента его не пустит,
 поэтому приходится путать следы.
И вы подходите с другой стороны: в сущности, никто не хочет, чтобы было больно, 
и поэтому не хочет влюбляться. Но иногда мы это выбираем по собственному 
желанию. Мы знаем, что в какой-то ситуации нам причинят боль, однако говорим: 
«Да, сделай мне больно!» Вы сейчас, наверное, думаете: «О чем это она, о 
желании причинить себе вред? Непонятно!» А я просто сфокусировала ваше внимание.
 Если у моего пациента есть домашнее животное, я говорю: «Когда у вас появилась 
собака, которую вы любите, вы же знали, что в какой-то момент вам будет больно, 
потому что она умрет раньше вас. В каком-то смысле вы даже надеетесь, что все 
будет именно так, а не наоборот: ведь мы все хотим прожить немного больше 
пятнадцати лет! Какой-то частью нашего разума вы это понимаете, но все равно 
любите своего замечательного пса, получаете удовольствие от общения с ним. На 
него можно положиться». Для пациента круг замкнулся: он понимает, что от любви 
всегда бывает немного больно, всегда кто-то умирает раньше другого, если только 
вы оба не погибнете в катастрофе одновременно. Это часть жизни, и это нормально.
 Если мы не поймем и не будем принимать в этом участия, то заплатим дважды, 
трижды, а то и больше.
Мы учимся на опыте, а если нет, то появляется тенденция повторения одних и тех 
же ошибок. Если вам повезло и вы выросли в семье, где вас любили и вы 
чувствовали собственную ценность, то у вас образовался замечательный стереотип 
и вы будете повторять его в течение жизни. Большинство пациентов выросли не в 
самых лучших семьях, и это тоже в известном смысле везение. Однажды у моей 
приемной дочери брали интервью. Журналист спросил ее: «Какие у вас чувства по 
отношению к вашей биологической матери, которая вас родила и бросила?» На этот 
провокационный вопрос дочка ответила: «Я рада, рада, рада! Какая удача, что 
мама меня оставила там, где я смогла начать жить так хорошо».
Я не хочу, чтобы мои пациенты начинали обвинять своих родителей, потому что при 
этом они попадают в такую ловушку: «Мама меня не любила, папа мной не занимался,
 если бы это было не так, я бы вырос другим человеком!» Да, вам не повезло. Я 
не хочу отметать ваши проблемы. Можно сказать, что у всех нас есть задний двор, 
на котором чертополох и лебеда переплетаются с фиалками, незабудками и, может 
быть, розами. Ни у кого не было совершенного детства. У кого-то оно было лучше, 
у кого-то хуже. Дело в выборе: что вы хотите видеть сейчас — только сорняки или 
розы тоже. В подобной ситуации лучше всего на передний план выводить приятное, 
а на дурном — учиться.
Возвращаясь к опыту, который является нашим первым учителем, нужно отметить его 
действенность: больше одного раза мало кто захочет касаться раскаленной печки. 
Однако обычно мы все равно сопротивляемся этому обучению, пытаясь изменить 
реальность, которая нам не нравится. В состоянии транса гораздо легче учиться 
на собственном опыте. В это время вы не перегружены фантазиями и той другой 
реальностью, которую вы бы предпочли. Трансовое состояние позволяет 
интегрировать опыт, реальность и поведенческие стереотипы.
Мой опыт свидетельствует, что если вы навели транс и говорили с пациентом о 
чем-то важном, то потом, когда он вышел из него и заговорил о другом, нет 
смысла возвращаться к прежней теме. Иначе вы выведете решаемую проблему, 
погруженную трансом в бессознательное, на сознательный уровень, где она уже 
давно не решается. Вся сила транса будет потеряна.



Осознаваемые и неосознаваемые стереотипы

Существуют известные стереотипы и те, о которых мы даже не догадываемся. От 
одних мы избавляемся спокойно, разрушение других доставляет дискомфорт. Не 
важно, на какую ногу сначала будет одет ботинок или чем вы размешаете сахар в 
чашке — ложкой или перевернутой вилкой. А вот пример неосознанных стереотипов: