плохо развита эта способность. 
"Помнишь Вуки? Как он открывал рот и показывал зубы - вот так?" "Ну, это 
конечно, помню" и тут же визуализировал это. Тогда я попросил его впечатать эти 
десять слов в рот Вуки. В личностной истории человека всегда нет какое-то 
переживание, обладающее необходимыми для вас признаками. Если вы скомбинируете 
этот опыт с задачей, которую вам надо решить, (особенно с детьми, делая из 
этого игру), то у вас не будет никаких проблем. "Как ты думаешь, что увидел бы 
Вуки, если бы посмотрел, как ты ссоришься с папой?" Это еще один способ 
получения диссоциации.
Дети действительно, делают все очень быстро. Вы, взрослые просто не успеваете 
за ними. Ваши состояния в значительной степени менее текучи. Первое, что мы 
предлагаем людям, работающими с детьми - это закрепление того, над чем вы 
работаете с помощью якоря, чтобы настолько замедлить течение их сознания, чтобы 
вы за ними успевали. Поскольку у детей все происходит действительно очень 
быстро.
Женщина: Зачем нужна двойная диссоциация?
В ней нет жесткой необходимости. Это просто гарантия того, что она не впадет в 
старое состояние, а то было бы очень трудно вытащить ее оттуда. Диссоциируя ее 
двухступенчато, мы рискуем только одной ступенью из двух, что делает попадание 
в старое состояние менее болезненным и легче устранимым. Впадет она в старое 
состояние или нет, вы можете сказать по ее позе, цвету кожи, дыханию и так 
далее. Видя, что она с первой ступени спускается на вторую, я могу пожать ей 
руку и сказать: "Разрешите ей переживать старые, старые чувства, разрешите ей 
отсюда... Вы наблюдаете за ней отсюда. "Таким образом вы обеспечите то, что она 
больше не будет заново переживать неприятные чувства.
Женщина: Вы попросили Тамми взять чувства и найти соответствующую картину в ее 
детстве. А если бы она не смогла найти такую картину?
Это утверждение о терапевте, а не о клиенте. Это должно быть воспринято как 
комментарий по поводу работы терапевта и указание на то, что он должен изменить 
свое поведение и сделать что-то по другому.
Разрешите мне ответить на ваш вопрос иначе. Я не убежден в том, что Тамми 
действительно испытала переживание, через которое, как она считает, сегодня 
прошла. Это переживание могло быть, а могло и не быть, как это было на самом 
деле, я не знаю. Но это не важно. Однажды с нами на приеме сидел очень 
известный психотерапевт. Пришла женщина в остром состоянии, с суицидными 
намерениями. Он попросил нас взять ее на прием.
Мы подумали, что это будет прекрасный случай продемонстрировать приемы гипноза, 
которым научил нас Эриксон, так как этот психотерапевт в тот период своего 
развития считал, что "гипноз" - бранное слово. Мы сказали ему: "С некоторых 
точек зрения эриксоновский гипноз гораздо менее манипулятивен, чем какая-то 
инсайт-терапия, ориентированная на осознание. Давайте же продемонстрируем вам 
это на той женщине.
Потом мы начали работать с этой пациенткой. Психотерапевт сидел и наблюдал за 
нами. Минут через десять он сделал для себя какое-то открытие. Это было 
очевидно. Я спросил его: "Вы хотите нам что-то посоветовать?" Раньше я никогда 
не видел этого психотерапевта за работой. Он принял инициативу на себя и начал 
говорить: "Кровь... лестница... детство... младший брат... крик матери... 
вопли". Он развивал эту ужасную фантазию, в сущности, навязывая ее этой женщине.
 Сначала она отвечала: "Нет... не припоминаю ничего подобного..." Наконец она 
почти закричала: "О-о-о! Вот оно! Я должна это сделать!" Это было очень похоже 
на семейную реконструкцию, если вы когда-нибудь видели, как это делает 
Вирджиния Сатир. Эта женщина установила вдруг все внутренние связи, и женщина 
драматически изменилась. Она была нашей постоянной клиенткой, и мы знаем, что 
изменение оказалось стойким.
Когда она к нам пришла через две недели, мы не могли удержаться от соблазна. Мы 
ввели ее в сомнамбулический транс и обеспечили с помощью якоря анестезию, чтобы 
можно было посмотреть все, что мы сделаем во время сеанса, как тогда пациентка 
чувствовала себя хорошо и в ее состояние мы вмешиваться не хотели. Мы хотели 
только проверить, что же произошло. Мы обратились к ее подсознанию, и спросили, 
действительно ли когда-то в ее жизни было переживание, о котором говорил тот 
психотерапевт или что-нибудь подобное. Ответ был однозначным: "Нет", то же 
самое произошло, и здесь у нас. Если переживание, которое Тамми создавала 
сегодня, содержит все те же элементы, что и оригинальное переживание, оно будет 
служить метафорой, которая будет работать так же эффективно, как и 
действительная, фактическая, историческая репрезентация. Опираясь на свой 
сенсорный опыт, я могу гарантировать, что эта метафора была эффективной.
Женщина: Чего-то я все-таки не понимаю, так это что вы все-таки делаете, если 
клиент попадает в тупик, ожидая, что появится картина из детства, а она 
все-таки не появляется.
ОК. Здесь такая же точка выбора вашего действия, как и тогда, когда клиент 
говорит: "Я не знаю". Попросите его угадать, солгать, сфантазировать - неважно, 
что сделать.
В действительности возрастная регрессия производится очень легко. Мы говорим: 
"Идите назад во времени". Вряд ли Тамми сознательно понимала, как это надо 
сделать, но отреагировала на это очень легко.
Мужчина: Что такое конкретное вы заметили на ее лице?
Тот же самый ответ, что и на вопрос о фобии. Я наблюдал за возрастной 
регрессией до тех пор, пока не увидел очень интенсивный вариант этого ответа. 
На щеке Тамми появилась желтая полоска. Вокруг глаз и по краям лица появилась 
белизна. Челюсть как-то захрустела. Увеличилась влажность кожи, особенно на