исходило недовольство, тоже было ясно – из канцелярии начальника штаба ВВС. В 
кодовом названии проекта выплеснулось раздражение генерала Ванденберга на 
завиральный доклад «Оценка ситуации», и раздражение передавалось по инстанциям.
«Градж» приступил к работе 11 февраля 1949 года. Задача и статус нового проекта 
оставались прежними: детальное изучение летающих дисков со степенью секретности 
2А. И хотя нам мало что известно о его повседневной работе, одно очевидно: 
среди сотрудников уже не было тех, кто поддерживал гипотезу о летающих дисках 
как инопланетных кораблях. Эти люди постарались уйти, или их перевели в другие 
отделы АТИСа.
Методика была проста: отрицать существование летающих тарелок исходя из 
печально известного принципа «Этого быть не может, следовательно, этого не 
было». Для объяснения наблюдений имелась отработанная схема. Первое место в ней 
занимали космические и атмосферные явления: метеоры, болиды, кометы, планеты, 
яркие звезды, миражи, «ложные солнца» (паргелий), шаровые молнии, северное 
сияние, компактные облака. Затем шел набор объектов и обстоятельств, ошибочно 
отождествляемых с НЛО: самолеты и вертолеты, зонды и шары, птичьи стаи, рои 
насекомых и мошек, «пылевые мешки», носимые ветром клочья бумаги, 
полиэтиленовые пленки, отсветы фар на низких облаках. И третий по счету, если 
не по важности, комплект включал такие расхожие объяснения, как массовый психоз,
 галлюцинации, оптический обман, просто обман и розыгрыш.
Вместо того чтобы посылать дознавателей на место происшествия, как это делалось 
раньше, «Градж» полагался на офицеров разведки авиабаз, в районе которых 
произошло очередное ЧП. Когда донесение поступало в АТИС, оставалось подыскать 
одно из вышеназванных объяснений. Это было не так трудно, стоило пренебречь 
одними деталями, преувеличить роль других. Два примера, как работал «Градж».
Восемнадцатого ноября 1948 года, 21.45. Самолет Т-6 заходил на посадку, когда 
пилот Комбс и бортинженер Джексон заметили вблизи аэродрома светящийся объект. 
Попытались сблизиться, объект стал уходить. Т-6 помигал огнями, ответа не 
получил. Дальнейшее напоминает историю лейтенанта Гормана в небе над Фарго. В 
продолжение десяти минут Т-6 преследовал объект, а тот искусно маневрировал, 
уходил от сближения. Временами развивал скорость до шестисот миль в час. После 
очередного захода самолет оказался над объектом. Пилот включил посадочные огни 
и увидел под собой темно-серое тело свальной формы. И тотчас, совершив крутой 
разворот, объект устремился к востоку и скрылся в ночи.
Объяснить происшествие галлюцинацией было невозможно: четыре офицера авиабазы, 
над которой происходил воздушный поединок, подтвердили сообщение. Метеослужба 
однозначно высказалась против версии «метеозонд». Доктор Хайнек исключил любое 
астрономическое объяснение. И все же сотрудники проекта, не приводя никаких 
доводов, закрыли дело с заключением: метеозонд.
Пополудни 21 мая 1949 года операторы радарной станции в штате Вашингтон 
обратили внимание на серебристый диск. Он висел неподвижно на высоте 17—20 
тысяч футов, виден был невооруженным глазом и совсем хорошо в бинокль. 
Визуальное наблюдение дополнялось радарным. Экран показывал, что НЛО находится 
в той части неба, где его видели выбегавшие на улицу операторы. Дело 
происходило в запретной зоне (рядом Ханфордский атомный завод), и по звонку с 
ближайшей базы Мозес-Лейк в воздух подняли F-82. Не успел истребитель 
оторваться от взлетной полосы, как неподвижный диск, сорвавшись с места, исчез 
с глаз, а затем и с экранов радара.
Вскоре в запретной зоне появился другой объект и тотчас был опознан. Это был 
самолет рекламной компании, он разбрасывал листовки с приглашением посетить 
праздник-родео. И хотя в донесении подчеркивалось, что первое наблюдение со 
вторым не связано – да и мог ли самолет висеть в воздухе? – сотрудники проекта 
списали это наблюдение за счет рекламного самолета.
Иначе как грубой работой это не назовешь, но были у сотрудников проекта и более 
тонкие приемы, облегчавшие поставленную цель. В центре их внимания оказывалось 
не столько само наблюдение, сколько очевидец, о нем сообщивший. Его показания, 
если не имелось независимых свидетелей, всегда можно было поставить под 
сомнение. Упрощало расследование и то, что каждый случай наблюдения 
рассматривался обособленно, как единственный в своем роде, вне связи с похожими 
или подобными. Отыскать объяснение с точки зрения здравого смысла ничего не 
стоило. Ну а то, что такой подход с заранее предрешенным ответом был нарушением 
основной заповеди разведработы – беспристрастно, непредвзято оценивать 
поступающую информацию, – это не волновало сотрудников проекта.
Год назад ВВС были всерьез обеспокоены – не таят ли НЛО угрозу для страны? 
Страхи понемногу улеглись. В то же время стало ясно, что никакими 
технологическими новшествами за счет тарелок и дисков поживиться не удастся. И 
они для ВВС превратились в обузу, от которой следовало поскорей избавиться.
Нерадивое отношение сотрудников проекта к порученному делу («Детальное изучение 
летающих дисков») невозможно было объяснить лишь желанием угодить высокому 
начальству. Не в пример персоналу «Сайн», были они единодушны во мнении, что 
летающие тарелки – бред и наваждение, следствие нервозности людей, утомленных 
отшумевшей горячей войной и начавшейся холодной. Многие искренне верили, что, 
стоит изгнать тарелки с печатных страниц, как они сами исчезнут. И так считали 
не только офицеры ВВС, но и многие ученые. Нобелевский лауреат, доктор-химик 
Ирвинг Лангмьюир свое отношение к летающим тарелкам выразил крылатой фразой: 
«Забудьте о них!»
Поначалу казалось, мудрый совет приносит плоды. Летающие диски совсем не ушли, 
но 1949 год выдался спокойным, если не числом наблюдений, то отсутствием шумных 
сенсаций. К концу года набралось 186 донесений. Закрывались они под любым 
удобным предлогом, а потому в графе «неизвестных» осталось только 22. После еще