произведением Кранца, которое, без сомнения, заставит по-новому взглянуть на 
многие, казалось бы, давно известные факты.



Слово к читателю

«Сын эсэсовца» — такое прозвище прилепилось ко мне в самом раннем детстве. 
Тогда я не понимал, что это значит, но не чувствовал никакой обиды — говорилось 
это, как правило, без всякой ненависти или презрения. В тихой, безмятежной 
Патагонии мировая война, как и все происходившее в Европе, представлялось 
чем-то далеким, почти нереальным. К тому же большинство из тех, с кем я общался 
в свои детские годы, были жителями поселения немецких колонистов, из которого 
была родом моя мать и куда в далеком теперь сорок пятом году прибыл мой отец.
Да, он действительно был эсэсовцем. Но не тем, которые стояли на сторожевых 
вышках многочисленных концлагерей. И не тем, которые сражались на фронте в 
составе элитных частей. Когда нацисты пришли к власти, мой отец был молодым, но 
подававшим большие надежды ученым, занимавшимся историей и традициями древних 
германцев. Достаточно быстро все эти исследования взяло под свое 
покровительство всемогущее СС Генриха Гиммлера. Перед моим отцом встал очень 
простой выбор: либо стать эсэсовцем, либо отказаться от изучения любимой темы. 
Он выбрал первое. История показала, что это был неверный выбор, но можем ли мы 
сегодня обвинять его в этом?
Отец почти не рассказывал о своей научной работе. Он дослужился до достаточно 
высокого звания — оберштурмбаннфюрера СС, что, по российской табели о рангах, 
примерно соответствует армейскому званию майора. Когда Германия потерпела 
поражение, Генрих фон Кранц бежал в Аргентину, где встретил мою мать и где в 
1950 году появился на свет автор этих строк. Отец не любил рассказывать о 
подробностях своего бегства: говорил только, что спасался от возможной расправы,
 которая грозила всем эсэсовцам — вне зависимости от того, замешаны они в 
военных преступлениях или нет.
До какого-то момента я верил этому. Лишь много позже, в студенческие годы, 
когда я начал всерьез интересоваться историей Третьего рейха, поневоле 
задумался над правдивостью слов отца. В СС служили сотни тысяч людей, из них 
десятки тысяч были офицерами. Смертная казнь и тюремное заключение оказались 
участью немногих: в основном тех, чьи руки были по локоть в крови. Именно эти 
люди старались скрыться в Латинской Америке. Такие исследователи, как мой отец, 
сравнительно спокойно пережили первые годы после поражения и даже смогли 
вернуться к своим ученым изысканиям. От чего он все-таки бежал? И вторая 
загадка: после приезда в Аргентину отец полностью забросил науку и стал 
заниматься банальной коммерцией. Почему?
При жизни отца я не смог найти ответы на эти вопросы. Более того, я старался не 
задавать их ни ему, ни себе, боясь, что ответ окажется слишком страшным. Лишь 
после смерти отца в 1990 году, разбирая его бумаги, я нашел разгадку. Скажу 
честно: она оказалась совершенно не той, какую я ожидал и боялся узнать. И от 
этого еще более шокировала.
В старом сейфе, стоявшем на чердаке нашего дома, оказались документы, 
касавшиеся таких сторон истории Третьего рейха, о которых я ранее и не 
подозревал. О таинственном проекте «Аненэрбе» («Наследие предков»), о связях 
нацистского руководства с оккультными силами, о секретной антарктической базе, 
о прорывных научных исследованиях, результаты которых не были превзойдены даже 
двадцать лет спустя после окончания войны. Их держали в секрете и побежденные, 
и победители. Потому что эти тайны были способны полностью взорвать наши 
представления о нацистской империи. Ведь долгое время историки внушали нам 
образ нацистского режима как полного банкрота, терпевшего крах во всех своих 
начинаниях. Может быть, на каком-то этапе это утверждение соответствовало 
истине, но нельзя же десятилетия подряд кормить людей одной и той же сказкой! 
Потому что в действительности этот чудовищный, демонический, преступный режим 
достиг в некоторых областях таких успехов, которые и не снились остальному 
человечеству. Об этом ясно говорили, буквально кричали документы, доставшиеся 
мне в наследство.
Первой моей реакцией было опубликовать свои находки. Однако издатели, к которым 
я обращался, не выказали к ним никакого интереса. «Я могу состряпать 
интереснее», — сказал один из редакторов во время беседы со мной. Я понял, что 
меня не принимают всерьез, и это злило и удивляло в равной степени.
Потерпев неудачу, я понял, что делаю что-то не так. А вскоре осознал, что 
именно. Документы, которыми я обладал, были отдельными кусками большой мозаики, 
многие фрагменты которой отсутствовали. Они не создавали единой, целостной, 
убедительной картины, поэтому им и не верили. И я понял, что моя задача — 
воссоздать картину во всей ее полноте. Этого требовал долг перед отцом; кроме 
того, тогда я впервые понял, что такое настоящий азарт исследователя!
На поиски различных фрагментов мозаики у меня ушло ни много ни мало двенадцать 
лет. И только сейчас я готов опубликовать свою первую книгу, за которой, 
надеюсь, последуют и другие. За эти годы я многократно рисковал своим добрым 
именем и даже жизнью, попадал в различные истории, терял и снова находил концы 
тоненьких нитей, ведущих к скрытой во мраке истине. Но, оглядываясь назад, я не 
жалею о том, что избрал этот путь.
Свой выбор я сделал. Теперь выбор за вами, дорогой мой читатель. Что сделаете 
вы: отложите эту книгу в сторону, даже не читая? Прочтете и тут же постараетесь 
навсегда выбросить из головы, чтобы не нарушать устоявшиеся стереотипы? Или