коем случае не разделяет взгляды своего покровителя на обращение с калеками и 
тяжелобольными людьми. Разумеется, открыто он об этом не пишет, но по небольшим 
ремаркам и легким намекам то там, то здесь вполне можно восстановить образ его 
мыслей. Однако эти разногласия, по-видимому, совершенно не мешали ученым 
работать вместе.
Постепенно Хайдер становится правой рукой фон Беманна. Вместе они сколачивают 
небольшой, но дружный и работоспособный коллектив. Мне в руки попало несколько 
писем Хайдера матери, которые проливают немного света на то, как думал и что 
делал молодой ученый.

Декабрь 1929 года:
Вокруг бушует кризис, но нам все равно. Мы работаем сутки напролет и не 
показываемся на улицу.
За последние три дня я спал часов пять в общей сложности. Но не беспокойся за 
меня — я чувствую себя превосходно. Мы стоим на пороге великого открытия, 
которое способно перевернуть наши представления о мире и человеке и 
осчастливить весь человеческий род. Каждый хочет приблизить этот момент, мы 
засыпаем прямо на рабочих местах и просыпаемся через час, чтобы продолжить нашу 
работу.
Январь 1931 года:
Я стал главой нашей лаборатории. Не скажу, что очень рад этому, поскольку 
связано мое повышение с весьма неприятными обстоятельствами — мой покровитель 
попал в психиатрическую клинику. Это из-за невероятного напряжения, в котором 
мы находимся последние два года. Мы не можем найти себе места — ведь знали, что 
его здоровье уже подорвано, и все же не сумели заставить его беречь себя. 
Впрочем, какая жуткая насмешка судьбы — человек, столько лет выступавший за 
убийство душевнобольных, сам оказался среди тех, кого так яростно преследовал. 
Надеюсь, что он поправится и этот опыт заставит его пересмотреть свои взгляды. 
Ведь наша наука должна заниматься не убийствами, а исцелением людей. Исцелением 
их тел и душ. А если исцеление тела невозможно — она должна взять на себя 
смелость изготовить новое тело. Я знаю, тебе не нравится эта идея, поскольку мы 
дерзко берем на себя роль Творца. Но если наши замыслы противны Всевышнему, он 
найдет способ им помешать.
Июнь 1931 года:
Хороших новостей у меня, искренне говоря, немного. Кризис бушует вовсю, нам 
резко сократили финансирование, из-за этого мы не можем завершить свою работу. 
Кроме того, как ты знаешь, я вступил в НСДАП, и теперь руководство университета 
смотрит на меня весьма косо. Они не понимают и не желают видеть, что их 
разлюбезные либералы загнали страну в такой кризис, из которого неизвестно как 
выбираться.

В конце 1931 года Хайдер и несколько его подчиненных увольняются из 
университета. Недостаток финансирования, конфликт с начальством, интриги… Что 
именно стало последней каплей, неизвестно. Но, судя по всему, уход молодого 
профессора был тщательно просчитанным шагом. Потому что уже в январе 1932 года 
мы обнаруживаем все ту же команду под руководством Хайдера на новом месте. На 
выцветшей фотографии, которую я держу в руках, изображено полтора десятка людей 
в белых халатах. В центре снимка — Хайдер, с глубокими залысинами, но все с тем 
же пронзительным взглядом. Подпись под фотографией: «Медицинский 
исследовательский центр Тиссена. 1932».
Здесь нужно сделать небольшое пояснение. Фриц Тиссен — один из крупнейших 
магнатов тогдашней Германии, владелец мощного концерна «Объединенные 
сталелитейные заводы». Он был ярым сторонником Гитлера, активно субсидировал 
нацистскую партию и помогал фюреру обзавестись важными, знакомствами среди 
капитанов германской экономики. Впоследствии он напишет книгу «Я финансировал 
Гитлера». К медицине и биологии Тиссен был совершенно равнодушен — не его 
профиль — и никакого покровительства ученым, работавшим в этой области, не 
оказывал. Отсюда можно было сделать вполне обоснованный вывод, что промышленник 
финансировал Хайдера по просьбе нацистов. Видимо, кто-то — возможно, что и сам 
Гитлер — понял потенциал исследований в области генетики. Впрочем, вполне 
возможно, что это был и не сам фюрер.
В любом случае с 1932 года ручеек информации о деятельности Хайдера, и без того 
весьма тонкий, пересыхает совсем. Он не пишет статей, не публикует книг. В 
следующие тринадцать лет о нем известны только два факта. Первый: он работал в 
Третьем управлении Института расовых исследований «Аненэрбе» и был теснейшим 
образом связан с программой «Лебенсборн», причем с секретной ее частью. Второй: 
весной 1941 года он был награжден Германским крестом в золоте, получил золотой 
партийный значок, повышение в звании (через две ступени) и большую денежную 
субсидию.
Весна 1941 года. Время, когда стартовал сверхсекретный проект «W». Это не могло 
быть простым совпадением. Судя по всему, Хайдеру все-таки удалось совершить 
великое открытие. А именно: раскрыть тайну клонирования.



Монастырь Бернуццо

Каждый раз, когда я смотрел на фотографии Нильса Хайдера, меня не оставляла 
мысль о том, что я уже где-то видел этот пронзительный взгляд. Но сколько ни 
пытался, вспомнить ничего не мог. И лишь пару месяцев спустя, совершенно