Лед взаимного непонимания и враждебности был довольно быстро растоплен, а этот 
визит вызвал последовавшую вскоре ответную поездку Лубе в Англию. Так усилия 
Эдуарда сыграли важную роль в формировании Антанты.
Посвященным в самые секретные дела Эдуарда Седьмого был работавший в ту пору в 
Лондоне португальский дипломат маркиз Луи де Соверал. Через Соверала, 
занимавшего пост главы МИДа Португалии, Эдуард предотвратил угрозу 
англо-германского конфликта, когда Берлин выступил в поддержку буров в Южной 
Африке. Соверал сделал предостережение Германии, что ни одному немецкому 
солдату не будет позволено высадиться в Португалии, если в Берлине решатся 
пойти на интервенцию на юге Африки, и это заявление подействовало. Только с 
Совералом советовался Эдуард Седьмой, планируя свои ходы в формировании 
англофранцузского союза.
В 1908 г. своим визитом в Россию Эдуард помог сгладить многие острые углы во 
взаимоотношениях двух стран. 9-10 июня в порту Ревеля состоялась его встреча с 
Николаем Вторы м – первый государст вен ный визит бри танского монарха в Россию,
 призванный нейтрализовать то, что в Лондоне расценили как нежелательный для 
Англии сдвиг России в сторону Германии (после переговоров Вильгельма Второго с 
царем в июле 1905 г.). Николай Второй, о котором Эдуард отзывался как о «весьма 
слабом монархе», маневрировал между Лондоном, Парижем и Берлином. В 1906 г. он 
именно по рекомендации Эдуарда назначил главой российского МИДа Извольского, 
такого же сторонника англо-русского сближения, как и сам Эдуард. Вильгельм 
Второй приходился племянником Эдуарду, но в кругу приближенных английский 
король и о кайзере отзывался нелестно: «Он более труслив, нежели честолюбив, 
поэтому не из-за своей решительности, а из-за своей слабости развяжет войну». 
Кайзер несколько раз давал знать о желании видеть дядю-короля в Берлине, и 
после ряда отсрочек визит был-таки намечен на начало 1909 г., при этом у 
Эдуарда не было иллюзий относительно складывавшейся обстановки. Он знал о 
происходивших в тиши кабинетов Уайтхолла дебатах насчет темпов военных 
приготовлений и выступал в пользу их форсирования. При прощании с кайзером он 
затронул больной вопрос – военно-морскую программу Германии и, не получив 
ободряющего ответа, выразил надежду на торжество разума. Когда в 1910 г. Эдуард 
умер, девять иностранных монархов возглавляли траурный кортеж. Сразу за гробом 
шествовали новый король Англии Георг Пятый и кайзер Вильгельм. А до 1МВ 
оставалось 4 года и 3 месяца.
Конечно, данный катрен почти прямо указывает на Эдуарда Седьмого. О его 
краткосрочных визитах в Италию и Ватикан напоминает третья строка: «Пронзит 
(пробьет) Алану и Армению», – не правда ли? А четвертая строка, не говорит ли 
она о визите во Францию: «И внутри Византии опустит кровавый шест (удилище)»? 
Впрочем, с четвертой строкой торопиться не стоит – ее толкование более чем 
занимательно.
Проверим катрен построчно.
1. «С моста (палубы) Эксин и великой Тартарии». Есть предположение, что Эксин – 
это небольшой город в Центральной Европе. Тартария напоминает Тартар из 
греческой мифологии, в котором томились Кронос и другие титаны, но на самом 
деле «великая Тартария» – это средневековое европейское название России, или 
Московии. Альберт Эдуард Седьмой Саксен-Кобург-Готский получал большое 
удовольствие от зарубежных путешествий, в числе которых были поездки в Египет в 
1869 г. и в Индию в 1875–1876 гг. Он наносил многочисленные визиты в различные 
европейские страны, но особенно часто посещал Францию. При этом не все помнят, 
что Эдуард Седьмой – с 1901 по 1910 г. не только король Британии и Ирландии, но 
и император Индии. Возможно, Нострадамус имел в виду следующее: «с моста», или 
возвышения, внешней политики Англии («Эксин») и Индии («великой Тартарии» – 
английской колонии) смотрел тот, о ком пойдет речь во второй строке.
2. «Король будет, который придет (приедет) смотреть Галлию». В 1907 г. «Король» 
Эдуард уже был на вершине внешнеполитической активности и умело использовал 
разногласия стран для сдерживания амбиций Берлина. Россия переживала не самые 
лучшие времена, и после поражения в войне с Японией характер франко-русского 
союза изменился. До войны с Японией это был сговор равных (более того, Россия 
оказывала влияние на Францию, толкая ее на сближение с Германией). Теперь же 
положение изменилось – Франция энергично «прибрала к рукам» свою ослабевшую 
союзницу, скованную золотыми цепями парижских займов. Начальники французского 
Генштаба стали отдавать своим русским коллегам приказания, лишь из вежливости 
называя их «пожеланиями». Коренным образом изменились и отношения с Англией. В 
1904 г. дело едва не дошло до войны (гулльский инцидент), и русофобство 
английского общества превзошло это явление в Японии. Но в 1907 г. по мановению 
дирижерской палочки Эдуарда Седьмого обстановка кардинально изменилась, и если 
говорить об англо-русском союзе было еще преждевременно, то англо-русское 
соглашение было уже налицо. О причинах внезапного русофильства нетрудно 
догадаться: судостроительные верфи Бремена и Киля работали полным ходом, и было 
уже очевидно, что там серьезно решили вырвать из рук Британии «скипетр 
Вселенной», этот трезубец Нептуна. Заручиться на всякий случай русским 
«пушечным мясом» было для Англии неплохо, а в России как раз не было 
дальновидного политика, который мог бы в этом отказать. Поэтому в 1907 г. 
усилиями искуснейшего из венценосных дипломатов происходило дальнейшее 
сближение позиций с Англией. В 1907 г. в Германии, в Мариенбаде, английский 
король Эдуард Седьмой встречался с главой российского МИДа Извольским – 
нетрудно представить, о чем там шла речь. Извольский полностью находился под 
влиянием Эдуарда.
Несчастьем для Европы было то, что тогда почти все гласные и негласные 
соглашения строились главным образом на взаимном обмане, причем каждое