помощью которой производится расшифровывание – обратное преобразование от 
зашифрованного текста к открытому. Конечно, желающие прочесть предназначенное 
для других не могли избежать того, чтобы объединить весь свой опыт в науку, 
облегчающую взлом разнообразных шифров. Такое вскрытие шифров, когда открытый 
текст удается получить без предварительного знания ключа, называют
дешифрованием
. В последнее время взломом криптосистемы все чаще называют и процедуру 
извлечения криптоключей, хранящихся в компьютере в защищенном виде.

Довольно долгое время в криптографии было принято думать, что стойкость шифра 
можно рассчитать сугубо математическими методами. Это направление довели 
практически до совершенства, однако мне было затруднительно оценить стойкость 
шифра Нострадамуса. Поначалу возникло затруднение даже с идентифицированием 
самого шифра, поскольку сложно было понять, что в трудах Нострадамуса следовало 
относить к предполагаемому шифру, а что не следовало.
Считается, что один из самых старых в мире (и, возможно, единственный 
сохранившийся из тиража) экземпляров «Центурий» издания 1557 г. хранится в 
Москве, в Российской государственной библиотеке (прежде – библиотека имени 
Ленина). Второй известный старый экземпляр (этого или другого издания) хранился 
в Мюнхенской библиотеке и, по слухам, исчез при Гитлере. (В фашистской Германии 
за чтение в оригинале трудов предсказателя Нового времени всякого сажали в 
тюрьму, а астрологический советник фюрера за «ошибочное» истолкование 
Нострадамуса и другие «провинности» был казнен в концлагере.) По другой 
информации, самое старое сохранившееся издание строго охраняется в Парижской 
национальной библиотеке. Говорят, чтение этой книги должно проходить за особым 
столом, рядом с которым сидит на возвышении служащий библиотеки.
Сами по себе произведения Мишеля Нострадамуса и безо всякого шифра представляют 
большой интерес для многих историков, исследователей поэзии. То, как они 
написаны, привлекает внимание к рукописям и распаляет желание докопаться до их 
смысла. Примечательно такое явление: несмотря на субъективность мнения каждого 
человека, в отношении «Пророчеств» у людей часто формируется достаточно схожее 
мнение, или, если хотите, отношение к ним. С одной стороны, все на каком-то 
уровне сознания понимают, что «за всем этим что-то кроется», а с другой – раз 
все ученые мира ничего не понимают, распространено утверждение, что «это вряд 
ли когда-то будет понято». На таких умозаключениях почти все и останавливаются, 
зная, что уже многие люди прожили часть жизни в периодических попытках понять 
эти «Пророчества» во всем объеме, а в результате так и остались в сомнениях 
относительно всего нескольких «сбывшихся» предсказаний. Лишь очень немногие (я 
выражаю им свое почтение) решались «потягаться» с великой загадкой на 
протяжении всей жизни.
Почти всеми исследователями после углубленного знакомства с трудами 
Нострадамуса признается, что все это (или большая часть всего этого) – единый 
шифр, или же головоломка среди имитации шифра. Такое же впечатление создалось и 
у меня – при первом знакомстве со всем объемом наследия ученого из Салона. 
Бесспорно, только так послания со стихотворениями и могут восприниматься, и 
автор посланий Генриху и Цезарю не мог этого не знать. Нострадамус нигде не 
пытается даже намек нуть, что это впечатление обманчивое. Да и сам несколько 
раз заостряет внимание на том, что его послания, написанные «туманным языком», 
бу к ва л ьно пон и мат ь не ст ои т: ч и т а й т е, мо л, меж д у ст р ок. М н 
о – жество цифр, которым нет объяснения, упоминание некой таблицы Иоэля (к 
сведению читателя, такой таблицы не было и не существует в природе) – все это 
очень странно, и толкает только к однозначному восприятию рукописей – в 
качестве огромной шифровки.
Давайте более точно представим себе, из чего же состоит уникальный пророческий 
труд Нострадамуса. Мы помним: это 12 центурий. Каждая центурия (столетие) 
должна состоять из 100 четверостиший (= 100 лет), чтобы возникла полная 
уверенность в том, что это действительно «столетия», а каждый катрен тогда 
будет описывать один год. Но 12 центурий на самом деле неполные. В первых шести 
центуриях действительно по 100 катренов, но в седьмой – всего 42, а в восьмой – 
100 и 6 добавленных (они продолжают первые шесть куплетов, оставаясь под их же 
номерами с пометкой «bis», это своего рода «двойные» катрены). Девятая и 
десятая центурии вновь содержат по 100 стихов, а одиннадцатая и двенадцатая – 
совсем «ущербные»: в них принято зачислять «оторвавшиеся» 17 катренов с 
номерами: 4, 24, 36, 52, 55, 56, 59, 62, 65, 69, 71, 73, 80, 82, 83, 91, 97. 
Хотя часть из них, а именно катрены с номерами 73, 80, 82, 83, чаще относят к 
неполной седьмой цент у рии. До си х пор нет ед иного м нени я, к а к эти 17 
кат р е – нов верно воспринимать – то ли это катрены последних двух центурий, 
остальные из которых не сохранились, то ли их вообще надо перекинуть в седьмую 
(неполную) центурию. У Нострадамуса на этот счет никаких комментариев нет, но 
здесь я буду описывать его произведения именно в том виде, в котором они 
увидели свет в Новое время.
У 17 «оторвавшихся» катренов незавидная судьба – из-за отсутствия четкой 
привязки они печатались в разных центуриях; порой даже изменялась то одна, то 
другая цифра, их «нумерующая». В оригинале на среднефранцузском эти катрены 
вообще расположены так: 73, 80, 82 (иногда вместо последней цифры встречается 
81, но, как мне удалось выяснить, – очень редко; похоже, это перепечатываемая 
некоторыми ошибка), 83 – в седьмой центурии; 91, 97 – в одиннадцатой центурии; 
4, 24, 36, 52, 55, 56, 59, 62, 65, 69, 71 – в двенадцатой центурии.
Мы помним, что есть два послания – сыну Цезарю и королю Генриху Второму. Они 
являются неотъемлемыми спутниками центурий, что и позволило сделать вывод о том,