– Вы слышите меня? – донесся до него голос Сталина.
– Я хочу разобраться в увиденном, – ответил Мессинг и на несколько минут 
погрузился в свои мысли, а потом медленно начал рассказ:
– Ваш сын попал в специально подготовленную ловушку.
– Кто подготовил?! – негодующе произнес Сталин.
– Не знаю. Извините, Иосиф Виссарионович. Мелькало много людей в офицерских 
погонах и с ромбами на воротниках кителей.
– Среди предателей были наши офицеры? Не может быть! – взорвался Сталин. 
Мессинг промолчал, давая возможность собеседнику овладеть собой. Сталин нервно 
сжал руки.
– Он мог сдаться сам, тем более что его батарея попала в окружение. Об этом мне 
донесли. Слабохарактерный юноша. Волочился за актрисой старше себя по возрасту, 
еврейкой и, не послушав меня, женился на ней. Говорят, что даже амурничал с 
Надей. Но в это я не верю! Грузин – это не грузин, если не уважает отца, его 
семью. Что вы еще видели?
– Допрос Якова. Его пытались завербовать, но безуспешно. Просили написать 
письма вам и жене.
– Где письма?
– Он их не написал. И больше всего боялся, что вы поверите в его предательство. 
Хотел покончить с собой, но батарею захватили слишком стремительно.
– Мой мальчик! – неожиданно вырвался стон из груди отца, на мгновение его лицо 
исказилось от боли, но он достал трубку, закурил и стал похож на сурового 
задумчивого Сталина, каким его рисуют на портретах, только без прикрас и с 
рябью на лице.
– Что они могут с ним сделать? – задал он вопрос Мессингу и самому себе и зло 
вымолвил: – Будут манипулировать его именем! Унижать меня! Всю страну.
– Кстати, ваш сын не поверил, что немцы подошли близко к Москве, – заметил 
Мессинг.
– Не защищайте его! – вдруг, как большая овчарка, ощерился Сталин. – Он виноват 
уже тем, что попал во вражеский плен! Там он представляет для страны опасность, 
большую опасность!
Мессинг удивился выводу вождя, но, прочитав мысли Сталина, вздрогнул, побледнел 
и промолчал.
– Где он находится сейчас? – выдавил из себя Сталин.
– В лагере Заксенхаузен.
– В Заксенхаузене, – медленно произнес Сталин, заставив похолодеть сердце 
Мессинга. – Спасибо за теплые слова о Якове, – неожиданно благодарно улыбнулся 
он. – Надеюсь, о нашем разговоре не узнает никто, – и грозно сузил глаза. – 
Очень надеюсь!
Мессинг с достоинством ответил:
– Я своих обещаний не нарушаю.
– Вот и хорошо, товарищ Мессинг, – обнял телепата Сталин, провожая к дверям.
Всю дорогу до Новосибирска Мессинг чувствовал себя скверно, из головы не 
выходили мысли, прочитанные в сознании Сталина. Позднее они подтвердились. В 
лагере на Якова постоянно оказывалось давление. Местное радио без конца 
передавало слова его отца: «Нет военнопленных, есть изменники родины». А 14 
апреля 1943 года – именно в этот день Мессинг предвидел гибель Якова – в 
лагерной столовой, где вместе обедали русские и английские офицеры, завязалась 
ссора, кто-то из англичан обозвал Якова «большевистской свиньей» и ударил по 
лицу.
Немцы относились к англичанам лучше, чем к русским, за что наши называли их 
подхалимами. Поводов для ссоры было немало. «Но почему оскорбили и ударили 
именно Якова?!» – потом думал Мессинг, вспоминая слова Сталина о том, что Яков, 
находясь у немцев, представляет большую опасность для страны, и прочитанные в 
сознании вождя мысли: «Лучше бы его там не было!»
Яков схватился за электрический провод ограждения и закричал дежурному 
немецкому офицеру: «Застрелите меня! Не будьте трусом!» Офицер поступил 
согласно инструкции. Тело Якова сожгли в крематории.
Сталин узнал о его смерти сразу, хотя союзники объявили об этом значительно 
позже, не желая сообщать миру, что сын Сталина погиб после ссоры с англичанами. 
Лейтенант Джугашвили был посмертно награжден орденом Отечественной войны. Через 
несколько месяцев после гибели.
Мессинг долго и мучительно думал над прочитанным в газете крошечным некрологом, 
и решил, что этим Сталин реабилитировал сына, a может быть, и себя самого…
Кроме дела ясновидящего, где находились зафиксированные свидетелями описания 
его чудес, источником сведений о телепате были слухи, нашептываемые вождю его 
придворными.
Он довольно серьезно отнесся к гипотезе, что Мессинг святой, по какой-то 
причине живущий среди простых смертных. «Может, для того, чтобы читать их мысли 
и предвидеть судьбы?» – подумал Сталин.
Еще в деле, принесенном Берией, он обратил внимание на высказывание грузина, 
одного из основателей нейропсихологии Александра Лурии: «Факт ясновидения 
бесспорный, но перед сутью мы трепещем». Прочитав эти слова, Сталин задумался: 
в Бога, как такового, он не верил, но мистические явления не отрицал. Людей, 
способных на невероятные и необъяснимые мысли и поступки, считал своего рода 
юродивыми и старался их не трогать. К ним относил поэта Бориса Пастернака и 
ясновидящего Вольфа Мессинга.
У Сталина даже мелькнула мысль испробовать его способности в воспитании сына 
Василия или предсказании даты своего ухода из жизни, но он испугался. Испугался,
 что под воздействием врагов – а Сталину они мерещились повсюду – Мессинг может