этой церемонии оставались пять дней и ночей, не возвращаясь домой, а продолжая 
молиться, приносить дары и исполнять ритуальные танцы. Вплоть до первого дня 
месяца Яхкинп комедианты приходили в дом вождя, устраивали свои представления, 
получали подарки и приносили все в храм. По прошествии пяти дней подарки делили 
между вождями, жрецами и танцорами, забирали знамена и идолов в дом правителя, 
после чего расходились по домам. Индейцы верили, что в последний из этих дней 
Кукулкан спустится с небес на землю и примет их дары и жертвы. Этот праздник 
они назвали «Чик-кабан»».



Священная сила жертвенной крови

Жрецы майя не имели обета безбрачия, и их сыновья, повзрослев, занимали 
должности отцов. Некоторые из жрецов были вторыми сыновьями правителей, которым 
не достался трон или руководящая должность. Жрецы носили титул Ах Кин, что 
означает в переводе «Тот, Что Принадлежит Солнцу».
В ведении жрецов находились, по утверждению хрониста, «исчисление лет, месяцев 
и дней, праздники и церемонии, проведение святых таинств, определение роковых 
дней и сезонов, гадания и прорицания, различные события и лечение болезней, 
различные древности и то, как читать и писать, используя буквы и иероглифы…». 
Именно жрецы занимались составлением и хранением генеалогических росписей.
Ни в одном из документов не удалось найти сведений о вмешательстве жрецов в 
мирскую жизнь или что те каким-либо образом подменяли собой гражданские власти. 
Хотя, возможно, это было бы излишним: вся жизнь майя, весь ее годовой цикл, был 
построен на религиозных обрядах и религиозных праздниках. Даже пиры, 
заканчивающиеся оргиями, и игры с мячом были всего лишь религиозными обрядами.
Весьма плавно в эту картину вписывались и жертвоприношения. Вот что писал об 
этом обычае индейцев майя де Ланда: «В одних случаях они приносили в жертву 
собственную кровь, разрезывая уши кругом лоскутками и так их оставляли в знак 
(жертвы). В других случаях они протыкали щеки или нижнюю губу, или надрезали 
части своего тела, или протыкали язык поперек с боков и продевали через 
отверстие соломинку с величайшей болью. Или же надрезывали себе крайнюю плоть, 
оставляя ее, как и уши. В этом ошибся историк Индий, сказавший, что у них есть 
обрезание.
В других случаях они делали бесчестное и печальное жертвоприношение. Те, кто 
его совершали, собирались в храме, где, став в ряд, делали себе несколько 
отверстий в мужских членах, поперек сбоку, и, сделав (это), они продевали 
(через них) возможно большее количество шнурка, сколько могли, что делало их 
всех связанными и нанизанными; также они смазывали кровью всех этих членов 
(статую) демона. Тот, кто больше сделал, считался наиболее мужественным. Их 
сыновья с детства начинали заниматься этим, и ужасная вещь, как склонны они 
были к этому. (…) Кроме того, кровью всех животных, которых они могли добыть, 
как птицы небесные, земные звери и водяные рыбы, они всегда намазывали лицо 
идолов. И они приносили в жертву другие вещи, которые имели. У некоторых 
животных вырывали сердце и его приносили в жертву, других целыми, одних живыми, 
других мертвыми, одних сырыми, других вареными. Они делали также большие 
приношения хлебом и вином и всеми видами кушаний и напитков, которые они 
употребляли.
Чтобы делать эти жертвоприношения, во дворах храмов были воздвигнуты узорные 
деревянные возвышения, и около ступенек храма у них был круглый широкий 
пьедестал и посредине камень в четыре или пять пядей высотой, немного 
обтесанный. Наверху лестниц храма был другой такой же пьедестал.
Кроме праздников, на которых, чтобы их отпраздновать, приносили в жертву 
животных, также из-за какого-либо несчастья или опасности жрец или чиланы 
приказывали им принести в жертву людей. В этом участвовали все, чтобы купить 
рабов; или же некоторые по набожности отдавали своих детей, которых очень 
услаждали до дня и праздника их (жертвоприношения) и очень оберегали, чтобы они 
не убежали или не осквернились каким-либо плотским грехом. Между тем их водили 
из селения в селение с танцами, они помогали жрецам, чиланам и другим 
должностным лицам.
Когда наступал день, они собирались во дворе храма, и, если его надлежало 
принести в жертву стрельбой из лука, его раздевали догола, мазали тело лазурью 
и надевали ему убор на голову. Приблизившись к демону, народ исполнял 
торжественный танец с ним, все с луками и стрелами, вокруг столба, и, танцуя, 
поднимали его на нем и привязывали, все время танцуя и все смотря на него. 
Поднимался нечистый жрец, одетый и со стрелой; была ли это женщина или мужчина, 
ранил его скромную часть, извлекал кровь, спускался и смазывал ею лицо демона, 
сделав определенный сигнал танцующим. Они начинали пускать в него стрелы по 
очереди, когда танцуя проходили с быстротой; сердце же его было отмечено белым 
знаком, и таким образом они превращали всю его грудь в мишень, выглядевшую как 
щетина из стрел.
Если должны были ему вырвать сердце, его приводили во двор с большой пышностью, 
в сопровождении народа, вымазанного лазурью и в его головном уборе. Затем его 
приводили к круглому возвышению, которое было местом принесения жертв. Жрец и 
его служители мазали этот камень в голубой цвет и изгоняли демона, очищая храм. 
Чаки брали несчастного, которого приносили в жертву, с большой поспешностью 
клали его спиной на этот камень и хватали его за руки и за ноги все четыре, так 
что его перегибали пополам. Тогда након-палач подходил с каменным ножом, 
наносил ему с большим искусством и жестокостью рану между ребрами левого бока,