Беспокойство их росло с каждой минутой, поскольку никто не знал, что последует 
за этим. Внезапно в подвал ворвалась дюжина палачей с пистолетами. Царь 
поднялся, дети прижались друг к другу.
Двадцать минут воздух дрожал от выстрелов. Алексей и три его сестры были все 
еще живы, они стонали и корчились на полу. Палачи добили их штыками. Затем, 
раздев трупы, они обнаружили, что женщины зашили в свое нижнее белье жемчужные 
ожерелья, бриллианты и золотые монеты. Корсеты их оказались своего рода 
«бронежилетами», продлившими предсмертную агонию и, возможно, уберегшими 
Анастасию. Убийцы забрали драгоценности и деньги, расчленили трупы, сожгли их, 
а то, что осталось, сбросили в яму с кислотой. Засыпав яму, они взорвали над 
ней ручную гранату. Похоже, что Анастасии и Алексея в этой яме не было.
Что же дальше произошло с царевной Анастасией, а вернее, с той, которая 
выдавала себя за нее?
В том же 1920 году в берлинской богадельне она была зарегистрирована как 
фрейлейн Унбе-каннт — госпожа Неизвестная. А вскоре стала называть себя Анной 
Андерсон. Позже, в 1966 году, вышла замуж за профессора истории Джона Мэ-нахэна.

Все эти годы женщина упорно стояла на своем. Ей пришлось пройти через 
унизительные тесты, много раз ее кровь брали на анализ, подвергали другим 
исследованиям. Последнее исследование провели уже после смерти: сделали анализ 
фрагментов кишечника.
Дело в том, что за пять лет до смерти Андерсон пережила срочную операцию в 
связи с непроходимостью кишечника. Хирург Ричард Шрум удалил ей небольшую часть 
нижней доли кишечника, пораженного гангреной. Были сделаны срезы пораженной 
ткани для микроскопического исследования. С тех пор кусочки этой ткани в 
парафиновых блоках хранились в лаборатории американского госпиталя в 
Шарлотсвилле.
Руководитель группы английских ученых доктор Джилл, исследовавший по просьбе 
российских ученых ДНК костей из Екатеринбурга и установивший, что это 
действительно останки царя, царицы, трех детей и четырех их слуг, согласился 
взять на анализ ткань тела умершей Анны Андерсон из госпиталя в Шарлотсвилле. В 
Англии он должен был сравнить эти фрагменты ткани с костной тканью 
родственников Романовых и определить, правду ли говорила претендентка.
Но тут вмешались законы штата Виргиния, где находился госпиталь. Выдать 
фрагменты ткани, хранящейся там, без обращения в суд было нельзя. Но кто из 
родственников мог подать такое обращение? Сама Анна умерла, ее муж тоже умер в 
1990 году, не оставив прямых наследников. Тогда госпиталь согласился признать в 
качестве просителя Марину Боткину-Швейцер, внучку доктора Боткина, царского 
врача, погибшего вместе с ним в том зловещем подвале. Потомки семьи Боткиных не 
сомневались, что Анна — это и есть Анастасия. В свое время отец Марины, Глеб 
Боткин, и ее тетка, Татьяна Мельник, дружившие в детстве с царской дочерью, 
признали в Анне великую княгиню Анастасию. Муж Марины, американский адвокат 
Ричард Швейцер, рассказывал, что у них в доме никто в этом не сомневался и для 
них было вопросом чести, как он говорил, «сделать все возможное ради 
осуществления мечты ее жизни — официального признания великой княжной».
Однако в суде Швейцерам неожиданно пришлось столкнуться с встречным заявлением. 
На частицу тела покойной Анны заявила право мало кому известная Ассоциация 
русского дворянства, возглавляемая 82-летним князем Алексеем Щербатовым. Были 
израсходованы немалые деньги на то, чтобы в судебном порядке блокировать любые 
попытки провести намеченные исследования. Ассоциация заручилась также 
поддержкой немецких родственников царицы из рода великого герцога 
Гессен-Дармштадтского, среди прямых потомков которого лорд Маунтбэттен в 
течение многих лет был самым могущественным противником Анны-Анастасии или, как 
ее некоторые называли, Францишки Шансковской.
Полгода шла судебная битва. За ее ходом внимательно следили в Букингемском 
дворце. Здесь были обеспокоены тем, что ввоз в Англию пяти прозрачных 
запечатанных пластмассовых емкостей, содержащих, как некоторые полагали, 
доказательства того, что Анна — это Анастасия, не дай бог, прольет свет на 
тайну самой загадочной женщины столетия.
Принц Филипп, внучатый племянник русской царицы, в 1993 году дал пробу крови, 
чтобы по анализу генетического кода установить или опровергнуть родство Анны с 
немецкими и английскими родственниками. Вмешался лорд Маунтбэттен, дядя принца 
Филиппа, мужа королевы Елизаветы II, и двоюродный брат детей русского царя. Он 
никогда не встречался с претенденткой, но потратил тысячи фунтов стерлингов на 
судебную тяжбу против нее. Помешать проведению экспертизы пытались и кузены 
Филиппа — немецкий принц Мориц и принцесса Маргарет.
Ситуация настолько обострилась, что доктор Джилл тайно прилетел в Вашингтон, а 
оттуда так же тайно приехал в Шарлотсвилл. В госпитале его встретили заведующий 
отделением патологии, а также Марина и Ричард Швейцер. Тогда же состоялась 
передача ткани. Вот как это происходило:
«Доктор Джилл безоговорочно настаивал на стопроцентной стерильности. Все шли в 
масках и халатах. Маленькой машинкой он вырезал пять кусочков ткани. Каждая 
частица поступила с машинки непосредственно в стерильные пробирки, помещающиеся 
в герметические мешочки, которые доктор Джилл ни на минуту не выпускал из рук. 
По любопытному совпадению, ассистировала ему та же сестра, которая брала кровь 
на анализ у Анны Андерсон и Джона Мэнахэна во время их бракосочетания в 1968 
году».
Доктор Джилл провел экспертизу. В ней участвовал Питер Гилл, один из наиболее 
авторитетных в этой области экспертов. Была применена самая совершенная 
компьютерная и лазерная технология.