делать какие-то выводы. Слишком много спирту надо, чтоб обнаружить хоть 
какой-нибудь эффект. Сохранилось свидетельство капитана торгового судна XVIII 
века. Когда команда корабля завидела разрезающий морскую гладь плавник акулы, 
то развлечения ради матросы выкинули за борт бочонок прокисшего вина. Акула, 
недолго думая, раскрыв свою гигантскую пасть, проглотила бочонок с вином. А 
через некоторое время она пришла в такое неистовство, что стала вцепляться 
зубами в днище корабля. Хотя, вероятно, делала это она не с перепою, а от 
испуга перед неожиданным новым ощущением в желудке.
Пьянство распространено и у более примитивных животных. Так, у муравьёв, 
термитов и тараканов это часть их жизни. Муравьи-листорезы, обглодав очередное 
дерево, тащут домой кусочки нарезанных листьев. Зачем они это делают? Листья 
будут тщательно пережеваны и сложены в специальные камеры. На них будут высеены 
споры грибов, превращающих субстракт в спирт. Капли добытого спирта муравьям не 
повредят, дабы скрасить безрадостную жизнь в темном царстве муравейника. Как же 
муравьи смогли узнать способ приготовления алкогольных напитков? Неужели дошли 
до этого сами опытным путем, независимо от человека? Вероятно, их предки, как и 
предки людей, были знакомы с виноделием… В муравейниках живут и странные жучки 
ломехузы. Эти проныры систематически спаивают тружеников муравьев, выделяя при 
встрече с каждым из них малюсенькую капельку прозрачной жидкости, слизнув 
которую муравей ловит кайф. За всякое удовольствие надо платить, и муравьи 
скармливают этим жукам собственные яйца, а в минуту опасности спасают прежде 
яйца ломехузы, а затем уже свои собственные. Заботятся, чтобы и на новом месте 
было в достатке «зелья», а без него им жизнь не мила. Кроме прочего, муравьи 
содержат скотину — тлю. Даже порой сооружают для этой скотины целые крытые 
ангары вокруг нижних веток растений. И все для того, чтобы иметь возможность 
слизывать выделения тлей — сладкую «медвяную росу». Муравей, захватив тлю 
передними лапками, щекочет ей брюшко усиками, сладкая капелька и выделяется. 
Тли беспрестанно сосут сок растений, который в их желудках преобразуется с 
помощью сбраживающих микроорганизмов в спиртосодержащие вещества. Ради этих 
выделений муравьи и заботятся о тлях больше, чем о себе самих. Вот до чего 
доводит вредная привычка!
В термитниках вообще обосновались целые колонии жуков, комаров и мух, которые и 
на себя не похожи. Выглядят они как бочонок с вином или как перезрелые репы. Их 
брюшко без меры раздуто, а на его тонкой кожице выступают капельки бражки. В 
кишечнике этих мутантов находится колония бактерий, преобразующая съеденную 
пищу в алкоголь. Термиты лижут им брюхо и кормят до отвала. А уж как берегут 
эти живые винные мини-заводики!
Тараканы тоже не прочь попьянствовать. Надо сказать, что половину их веса 
занимают обосновавшиеся в их кишечниках микроорганизмы. Именно они разлагают 
все съеденное, съедобное и несъедобное, превращая его в мерзкое пойло, не будь 
которого тараканы и жить бы не смогли.
Мораль сей поучительной истории о пьянстве животных такова. Губит, губит и 
губит змий зеленый не только людей, но и живность всякую. Конечно, первый 
пьяница — человек, здесь нет ему равных, да и научный прогресс на его стороне. 
Но и животные, как видим, не отстают, соображают по мере сил, как им бражку 
изготовить. Может, звери пьют «горькую», как и люди, чтобы… «сообразить», кто 
они такие, неужели ведут свою родословную от безмозглого червяка? В этот момент 
они глупеют и в самом деле превращаются ненадолго в червяка (хорошо хоть 
ненадолго). Наверное, они хотят проверить, могли ли их предки быть такими, 
какие они сейчас…



ЗВЕРИ ТОЖЕ ПЛАЧУТ

Всем животным свойственно грустить, переживать, радоваться жизни, ликовать, 
впадать в меланхолию, негодовать, благородно возмущаться, хитрить, завидовать и 
строить козни. Недаром молва народная называет лису хитрой, зайца трусливым, 
волка жестоким, оленя благородным, осла упрямым, медведя простодушным, ворону 
глупой, а воробья беспечным. Нет, нет — грозят пальчиком ортодоксальные ученые, 
у зверей имеются только условные рефлексы и инстинкты и ничего более, а главное,
 никаких душевных переживаний. Звери — это живые машины, в чей наследственный 
код заложена определенная программа поведения. Если изменить этот код, то 
машины будут действовать иначе. Если изменятся окружающие условия существования 
зверей, то начнет изменяться и генетический код. Нам кажется, что животные 
переживают. Мы перекладываем свои человеческие взаимоотношения на животный мир. 
К примеру, рассуждают ортодоксы, наблюдая постройки бобровых плотин, нам 
кажется, что бобры как инженеры все рассчитали. Что они учитывали законы 
гидростатики, сопротивления материалов, метеоусловия и годичные колебания 
уровня воды. Еще пример: птицы разных видов при строительстве гнезд рассуждают, 
как население диких районов Африки и Южной Америки, которое строит хижины на 
деревьях или травяные шалашики на земле. Но это лишь так нам кажется, что птицы 
думают, как люди. То же самое касается верности, привязанности и любви у 
животных. На самом деле всего этого нет и быть не может в животном царстве… 
Ортодоксы непримиримы.
Но как же тогда быть с птицами, которые, радостно щебеча, начинают разбрасывать 
свой корм. Что это как не радость от солнца, весны и хорошего настроения. Не 
очень-то вяжется их поведение с представлением о них, как о вечно клюющих 
что-то машинах, которые и летают-то с одной целью, чтобы свысока высмотреть 
себе обед. Напротив, птицам нравится летать, и делают они это с большим