ведущий вверх коридор, за которым следует очень низкое помещение, и три 
странных перехода перед центральной камерой, их ни с чем не сравнимая форма и 
отделка; огромная гранитная плита, свешивающаяся посредине одного из них, — все,
 вплоть до глубоких и узких пустот в стенах центрального зала и камеры под 
царской усыпальницей»
102
.


Благодаря исследованиям Петри и Борхардта каждая из этих загадок пирамиды 
Хеопса в настоящее время может быть объяснена, с одной стороны, чисто 
техническими соображениями, а с другой — требованиями погребального ритуала, 
так что незачем придумывать иные причины, как это делает Жомар, когда пишет 
далее: «Разумеется, не исключено, что в сооружении такого рода совершали 
таинства, а в нижних залах, возможно, происходили посвящения, разные церемонии 
и религиозные обряды… однако мы не можем привести ни одного достоверного 
доказательства этой гипотезы…»
103
.


И Жомар, опираясь на чересчур поспешные выводы, подобные тем, которые следуют 
из ошибочного определения величины египетского царского локтя, высказывает 
предположение, что Великая пирамида служила дли различных астрономических 
наблюдений или была даже чем-то вроде центра египетской науки. В заключение он 
говорит: «Таким образом, нельзя с полной достоверностью утверждать, что 
пирамиды служили лишь усыпальницами; я хочу сказать, что большие пирамиды были 
также приспособлены для специальных научных целей и наука хотела укрыть там 
наиболее важные свои достижения, которые мы ныне обнаруживаем. Эти сооружения, 
и прежде всего первая пирамида, предназначались не только для погребения; для 
этого там многого не хватает. Ведь никому не удалось доказать, что в них 
когда-либо был похоронен хотя бы один царь»
104
.


Жомар, разумеется, не знал истории египетской архитектуры эпохи строителей 
пирамид. Разве он сам но писал, что «цари Мемфиса хотели соперничать с царями 
Фив и что было бы неразумно возражать против этого»
105
. Но не будем его упрекать. Сделанные с той поры археологические открытия свели 
к нулю утверждения Жомара, но мы упоминаем о них здесь, ибо они оказали 
огромное влияние на многих из тех, кто занимался пирамидами в XIX в., и в той 
или иной мере продолжают косвенно влиять на некоторых авторов нашего века. Ниже 
мы остановимся на главных ошибках и неточностях, которые вменяются в вину 
Жомару.


Во время египетской экспедиции раскопки в пирамидах в буквальном смысле слова 
вели лишь полковник Кутелль и архитектор Ле Пер, которым авторитетная комиссия 
поручила выполнить ряд работ в районе между Мемфисом и большими пирамидами. Они 
начали раскопки 8 февраля 1801 г. у подножия пирамид. «Сто гвардейцев, которые 
находились под моим командованием, — пишет Кутелль, — оберегали нас от набегов 
арабов, сто пятьдесят турок и часть военных подразделений были заняты поисками 
основания Великой пирамиды и пытались раскопать ее колодец, а также разобрать 
одну из самых маленьких пирамид, очистить от песка сфинкс и исследовать 
погребения. Покуда производилась первая очередь работ, мы занялись осмотром и 
измерением входа в Великую пирамиду, в галереи и камеры. Хотя они и описаны 
всеми путешественниками, это входило в план наших исследований…»
106
.



Рис. 5. Разрез угловой плиты пирамиды Хеопса (по Ф. Петри)


Кутелль и Ле Пер произвели весьма точную съемку внутренних помещений, Ле Пер 
начертил их планы и разрезы. Конструктивные особенности пирамид, которые 
впоследствии привлекали внимание многих теоретиков, не вызывали и тени сомнения 
у этих двух выдающихся инженеров. О первой камере, расположенной над царской 
усыпальницей (см. рис. 4)
107
, Кутелль писал: «Несомненно, что она предназначалась только для разгрузки, 
дабы усыпальница не была раздавлена тяжестью сверху. Предосторожность эта 
оказалась отнюдь не лишней, ибо несколько камней потолка разгрузочной камеры 
раскололось на небольшом расстоянии от стенок, и гранитные блоки, 
поддерживающие его, треснули по краям под грузом давящей сверху массы».

Совершенно правильно объясняет Кутелль и назначение решеток перед усыпальницей