«Он [Карнарвон], может быть, сумел бы оправиться от укуса москита, полученного 
в Луксоре, если бы вовремя позаботился о себе. Несмотря на советы врачей, он 
отправился в Каир и пригласил меня пообедать с ним в «Мохаммед Али Клубе». Он 
выглядел весьма утомленным и подавленным, но настоял, чтобы мы отправились в 
кино. Он сказал, что его беспокоит ранка на лице, и я принялся уговаривать его 
вернуться в отель «Континенталь». Но нет, он хотел досмотреть фильм до конца и 
так и не пошел к себе».
[170]


На третьей неделе марта здоровье Карнарвона заметно ухудшилось. Как писал Артур 
Мертон,


«в Каире… лорду Карнарвону внезапно стало хуже, и 17 числа у него развились 
рожистое воспаление и стрептококковое заражение крови в области головы и шеи. 
Как только причина была установлена, было назначено необходимое лечение 
(инъекции сыворотки), сразу же показавшее свою эффективность».
[171]


В письме, написанном Говарду Картеру и датированном воскресеньем 18 марта, леди 
Эвелин пишет о недомогании Пьера Лако, а затем говорит об ухудшившемся 
состоянии ее отца:

«Меня попросили написать вам и сказать, что Лако лежит в постели с инфлюэнцей и 
потому hors de combat, но, что хуже всего, наш старик совсем измотан и не в 
силах ничем заняться. Вы, верно, знаете, что москит укусил его в щеку в Луксоре 
и укус очень беспокоит его, а вчера у отца начали опухать шейные железы. Вчера 
вечером у него поднялась высокая температура, которая держится и теперь. Он 
настолько слаб, что не может говорить. Я пригласила [капитана] Флетчера 
Барретта [из королевского военно-медицинского корпуса] навещать его, и я 
полагаю, он вполне компетентен, но увы, я вижу, что отец все больше и больше 
слабеет. Так обстоит дело. Я пишу вам так, как есть, ибо не хочу, чтобы в 
газетах появились преувеличенные слухи. Конечно, может быть, ничего и не будет, 
но поскольку вы все — люди известные, я знаю, что нет ничего такого, что бы вы 
ни сделали и о чем ни подумали, что не получило бы огласки. Но я хотела бы, 
чтобы вы знали, что с нами творится. Мы скучаем по вам, и мне хотелось бы 
поскорее увидеть вас, мой дорогой.
Я просто хотела сообщить вам, как он себя чувствует.

С любовью, Эва
».
[172]


Но прежде, чем Картер успел получить это письмо в Луксоре, ему доставили 
телеграмму от леди Эвелин, отправленную в понедельник 19 марта. В ней Эва 
сообщала о крайне тяжелом состоянии отца и просила телеграфировать леди 
Карнарвон. Получив эту телеграмму, Картер поспешил выехать из Луксора в Каир, 
чтобы выяснить на месте, может ли он сделать что-нибудь для своего друга и 
патрона. Его расставание с сокровищами гробницы Тутанхамона оказалось 
длительным, ибо ему пришлось оставаться в Каире до тех, пор пока тело его 
умершего друга Карнарвона не было отправлено в Англию. Это произошло в субботу 
14 апреля.
Во вторник 20 марта, в день отъезда Картера в Каир, Альберт Литгоу из музея 
искусств Метрополитен написал ему, излагая сложившуюся ситуацию:


«Леди Эвелин говорит, что состояние ее отца сегодня немного лучше, за что мы 
все благодарим небо. Вчера мы пережили самый тревожный момент, но сегодня 
температура у него [лорда] понизилась, и окружающие почувствовали, что его 
болезнь ослабла или пошла на спад».
[173]



Хотя все ожидали, что Карнарвон пойдет на поправку, это оказалось не так. На 
следующей неделе его светлости вновь стало хуже, и близкие почувствовали, что 
он смертельно болен. Как писал Артур Мертон, «в последующие несколько дней у 
него держалась высокая температура, и его мучали сильные боли, ибо воспаление 
затронуло носовые пазухи и глаза».
[174]
Вскоре в письме, отправленном Картеру 19 марта, Ричард Бетелл из соседнего 
отеля «Шепард» сообщал:



«С сожалением сообщаю вам, что К.[Карнарвон] серьезно болен. Эва и слышать не 
хочет об опасности, но тот ядовитый укус сильно повлиял на него: у него