я свое сообщение премьер-министру. — Я только знаю, что о ней говорится в 
Библии.
На следующий день после моего разговора с Пересом, 27 января 1996 года, 
ливийский лидер Муаммар Каддафи, сделал одно из немногих своих публичных 
заявлений. Он призвал все арабские страны обзавестись атомным оружием.
«Перед лицом израильской угрозы арабы имеют право добывать ядерное оружие всеми 
доступными средствами», — заявил он.
В то время, когда Каддафи делал это заявление, я находился в Иордании на 
вершине горы Нево — той самой, на которую когда-то взошел Моисей. Именно это 
место называлось в библейском коде как точка, откуда будет нанесен атомный удар.

Упоминание о виде оружия, посредством которого будет осуществлено нападение, 
шло в библейском коде практически открытым текстом. Слова «при подошве Фасги» 
(Втор. 4, 49) пересекались выражением «атомный артиллерист».
А строчка, расположенная выше, была, словно метка на карте — в обычном тексте 
Библии здесь стояло: «и чтобы ты много времени пробыл на… земле» (Втор. 4, 40). 
Это слова странно выглядели рядом с «атомной артиллерией» и «холокостом».
Они давали какую-то надежду на то, что нападение удается предотвратить. И здесь 
же содержалось скрытое сообщение о том, как это сделать.

Атомный артиллерист Фасга.
И чтобы ты много времени пробыл на… земле = адрес, дата.
Те же самые еврейские буквы, которые складываются в выражение «чтобы ты много 
времени пробыл», образуют слова «адрес» и «дата». Адрес был ясен — горный 
хребет в Иордании, Фасга: это название находится прямиком под словом «адрес».
А вот дату мы никак не могли найти. Мы знали, где надо искать, но не знали, к 
какому времени привязано возможное событие.'Тем не менее я отправился туда. И 
вот как раз когда я там находился, Каддафи и выступил со своей угрожающей речью 
— на следующий день после моей встречи с Пересом.
Передо мной тянулись склоны Фасги — три мили безлесных холмов. Любой из них мог 
скрывать артиллерийскую установку. В Соединенных Штатах эксперты по ядерному 
терроризму говорили мне, что артиллерийский атомный заряд в заплечном 
контейнере может доставить к месту назначения один достаточно сильный человек. 
А на просторах бывшего Советского Союза лежали без присмотра тысячи атомных 
артиллерийских снарядов, и каждый мог стереть с лица земли целый город.
Странное чувство охватило меня. Я стоял там, где, возможно, некогда внимал 
Господу Моисей, и через Мертвое море смотрел на ясно видимый вдали Израиль. 
Стоял — и не мог отделаться от ощущения, что где-то поблизости ливийские 
террористы, возможно, готовятся отправить ядерный снаряд в сторону Тель-Авива 
или Иерусалима.
На следующий день я снова был в Иерусалиме — меня ждала встреча с Дании Ятомом, 
тем самым генералом, который способствовал моей встрече с Пересом и которому 
скоро предстояло возглавить знаменитую израильскую разведку Мосад.
Ятом только что вернулся из Вашингтона после неудачных мирных переговоров с 
Сирией, тем не менее он уже успел поговорить с Пересом.
— Премьер-министр серьезно отнесся к этому? — спросил я у Ятома.
— Он же принял вас, — ответил генерал.
Мы подробно обсудили опасность «атомного холокоста», о которой говорилось в 
скрытом тексте Библии. Ятом хотел знать две вещи: где и когда. Я рассказал ему 
то, что знал, но добавил:
— И время, и место — это только вероятности. Мы можем ошибаться в деталях. Но 
сама опасность существует реально.
Ятом задал мне тот же самый вопрос, который задавал Перес:
— Если это уже записано, то что мы можем поделать?
— Конечно, предотвратить столкновение кометы с Юпитеромбыло не в наших силах, — 
ответил я. — Но предотвратить нападение Ливии на Израиль, несомненно, можно.
Через три дня Перес произнес в Иерусалиме речь, где впервые сказал во 
всеуслышание: величайшая опасность нашего времени — это то, что ядерное оружие 
«может попасть в безответственные руки фанатиков».
Это явно было отзвуком предупреждения, содержащегося в коде. Перес подразумевал,
 что Каддафи может купить ракетно-ядерную установку и террористы, 
поддерживаемые Ливией, нанесут удар по Израилю.
Но если код говорил правду, то Перес ошибался. Упомянутая им безответственность 
была отнюдь не величайшей опасностью нашего времени.
— Если в библейском коде есть хотя бы доля истины, — сказал я генералу Ятому, — 
то все это еще цветочки. Ягодки впереди.



Глава третья.
Со всем народом своим выступил… но сражение.

Воскресным утром 25 февраля 1996 года в Израиле был совершен самый страшный 
террористический акт за последние три года. Палестинский террорист-самоубийца 
взорвал автобус в Иерусалиме. Это было в час пик — погибло 23 человека.
В последующие девять дней в Иерусалиме и Тель-Авиве прозвучали новые взрывы, 
число жертв достигло 61. С миром на Ближнем Востоке было покончено. Израиль 
снова находился в состоянии войны.
С момента убийства Рабина я знал, что поднимется волна террора, и знал, когда 
это случится. Прямо над словами «убийца убьет» в коде стояло другое