утверждают несомненно дифференцированное воздействие ядов на испытуемых, смерть 
виновных и невредимость невиновных при одновременном приеме равных доз одного 
яда. Несмотря на длительный активный интерес к данному вопросу, мне не удалось 
найти приемлемых объяснений наблюдаемого. Пришлось эту задачу решать самому.  
Начну с того, что с понятием яда, последствиями бытовых или злонамеренных 
отравлений ядами человечество столкнулось еще в античности. История знает массу 
тому примеров.  С древнейших времен, во II-1 веках до н.э. при дворах некоторых 
царей изучалось действие ядов на организм, причем даже сами монархи нередко 
принимали участие в подобных исследованиях. Так, например, Митридат со своим 
придворным врачом ставил опыты над приговоренными к смерти людьми, которых 
подвергал укусам змей, отрабатывая средства защиты от ядов.  Вещества, 
обеспечивающие защиту организма от попавшего в него тем или иным путем яда, 
именуют с той поры антидотами (от греческого АНТИ - против и ДОТОС - данный). 
Известны работы в этой области древнегреческого врача Гиппократа (460-377 до н.
э.), врача античности Клавдия Галена (129-199 н.э.), написавшего научный труд 
под названием "Антидоты".  Прямые рекомендации по применению антидотов мы 
встречаем в средневековом медицинском трактате "Салернский кодекс здоровья", 
составленный Арнольдом из Виллановы (1235-1311 н.э.). Вот выдержка из него:
"Рута, чеснок, териак и орех, как груши и редька,  Противоядием служат от 
гибель сулящего яда.  Надо солонку поставить пред теми, кто трапезой занят.  С 
ядом справляется соль, а невкусное делает вкусным".
С незапамятных времен люди познали целебное действие рвотных, слабительных, 
мочегонных, потогонных и способствующих выделению слюны лекарств, широко 
применяемых и поныне при отравлениях, равно как и естественный антидот - молоко.
 Подобные средства, побуждая соответствующие функции организма, способствуют 
скорейшему удалению попавшего в организм яда.  Неоспоримо, однако, что подобные 
средства не применялись в ходе древних процедур испытаний ядами, что понятно, 
ибо с их помощью осуществлялось выявление виновных из числа подозреваемых и 
окружающие не имели представления, кто виновен, а кто - нет. Лишь в одном из 
приведенных выше описаний (Б.В.Иорданский) сообщается о принудительном 
насильственном побуждении ВСЕХ ИСПЫТУЕМЫХ в равной мере к активной физической 
нагрузке бегу или танцам, несомненно стимулирующих организм на функциональное 
выделение яда за счет наличествующих в каждом организме защитных 
физиологических функций.  Каким же образом происходило выделение виновных, чем 
оно обеспечивалось в ходе подобных испытаний? Почему бы не представить механизм 
испытания ядом хотя бы для части случаев следующим образом.  Вы, вероятно, 
обратили внимание на то обстоятельство, что в подавляющем большинстве случаев 
введение яда в организм испытуемых производится через рот и далее по пищеводу в 
желудок, тонкий и толстый кишечник и только после многочасовой обработки (в 
процессе пищеварения) извергается наружу. Не здесь ли и происходит (свершается) 
таинство, ускользающее от нашего пытливого взгляда?  Ведь именно 
пищеварительный тракт, развиваясь на протяжении миллионов лет существования 
организмов, приобрел некоторый полезный навык и опыт в защите организмов от 
ядов, разрушая или снижая их токсичность в процессе пищеварения. Иначе и быть 
не могло!  Это следствие существования естественного отбора. Недаром реакция 
организма различна и зависима от того, каким путем яд попал внутрь организма. 
Известно, например, что при различных способах введения диизопропилфторфосфата 
в экспериментах, производившихся над кроликами, одинаковый эффект достигается 
при введении различных доз названного вещества в миллиграммах на килограмм 
живого веса. Например:
при введении внутривенно ..... 0,34  внутрибрюшинно..... 1,0  внутрь глаза... 1,
15  подкожно... 1,0  через рот (перорально) ... 4,0-9,8 !
Столь резкое превышение пероральной дозы над параэнтеральными (т.е. введением 
вещества в организм, минуя желудочно-кишечный тракт), несомненно, 
свидетельствует об эффективном разрушении значительной части яда в 
пищеварительном тракте в ходе пищеварения.  Перейдем от общих рассуждений к 
нашему частному случаю.  Торжественность и эмоциональность Судов Божьих, 
проводимых с помощью ядов, несомненно, формировалась и отрабатывалась на 
протяжении многих поколений людей и вошла, что называется, в плоть и кровь. 
Сформировавшаяся в течение столетий вера в справедливость Бога в христианских 
странах или некоего божества в иных племенах, его всезнание и всеведение, в 
безошибочность божьего промысла, несомненно, способствовали неоднозначности 
эмоционального восприятия этой процедуры испытуемыми.  Легко представить, что 
невиновный, непричастный к преступлению человек, полагаясь на всеведущее и 
всезнающее божество, убежденный в его неподкупности и справедливости, ощущая, 
возможно, некоторый подъем настроения от предстоящей процедуры, вряд ли особо 
тревожился. Он, кроме того, твердо был уверен в своей непричастности к 
происшедшему, и потому его эмоциональное состояние можно охарактеризовать как 
уверенно-приподнятое.  Преступник же, убежденный во всезнающей и всевидящей 
сущности божества, пребывал перед и во время испытания в состоянии буквально 
невыносимого угнетающего его эмоционального возбуждения, именуемого стрессом.  
Следует заметить, что бытующее ныне обывательское представление о стрессе как о 
порождении прогресса, мягко говоря, неверно. Стресс является естественной, 
повседневной, будничной реакцией любого организма на изменение состояний 
внешней или внутренней среды (например, физиологических параметров организма).  
Таким образом, вряд ли нужно доказывать детально, что степень эмоционального 
возбуждения невиновного и виновного в преступлении во время испытания 
неравнозначна, различна по интенсивности и по знаку.  Не это ли эмоциональное 
состояние и вызывает различные действия одного и того же яда и приводят к 
неизбежной смерти виновного от дозы, оказывающейся оезвредной для невиновного?