Многие биологи, гинекологи и анатомы теряются в догадках — почему у женской 
особи человека не развился более широкий родовой канал? Ответ прост — дело в 
конструкции человеческого тела. Такое изменение потребовало бы радикальной 
перестройки всего скелета человека, что невозможно в силу ограничений, 
связанных с необходимостью хождения на двух ногах. Таким образом, узкий родовой 
канал является ограничительным фактором для объема черепа человека.
Если мысленно обратиться на несколько тысяч лет назад, когда не было ни больниц,
 ни акушерок, то нетрудно представить себе, что значительное количество детей 
умирало при родах. Поэтому кажется весьма сомнительным, чтобы естественный 
отбор благоприятствовал появлению гена, определяющего большой череп, поскольку 
это могло повлечь за собой вредные последствия как для роженицы, так и для 
ребенка. Короче говоря, такой ген не мог возникнуть.
Представляется более вероятным, что естественный отбор должен бы был 
забраковать большой объем мозга и вместо этого выбрать лучшую систему 
функционирования его нервных связей или же какой-то способ, при котором рост 
черепа происходил бы после рождения ребенка, а не до. Но в действительности 
этого не Происходит. Вместе с тем внутреннее устройство мозговых нервных клеток 
выглядит чрезвычайно эффективно, настоятельно указывает на два существенных 
требования эволюционного процесса. Первое — его невероятно длительный период, и 
второе — настоятельную необходимость достичь оптимального уровня. Ни одно из 
этих требований не было удовлетворено в ходе предлагаемого эволюционного 
развития.
Современные эволюционисты признают, что естественный отбор апробирует лишь те 
из новых, и в физическом отношении, лучших направлений, которые необходимы для 
выживания вида. Пример с гепардами и антилопами, который я привел выше, типичен 
для системы представлений Ричарда Докинса, согласно которой прогресс 
проистекает из конструктивной борьбы между видами, в условиях критического 
равновесия между выживанием и исчезновением того или иного вида.
Ричард Докинс иллюстрирует свои рассуждения рассказом о том, как автомобильный 
магнат Генри Форд велел своим работникам обшарить автомобильные кладбища и 
отобрать ту деталь «Модели Т», которая окажется неизношенной. Таковой оказалась 
поворотная цапфа машины, и ее, соответственно, заменили иной конструкцией, 
которая быстрее изнашивалась. По мнению Докинса, в эволюции на основе 
естественного отбора заложен подобный принцип. Но имеет смысл процитировать 
Докинса полностью, так как мы намерены воспользоваться его аргументами против 
него же:

«Существует вероятность, что тот или иной орган животного окажется слишком 
совершенным. В этом случае мы можем ожидать, что естественный отбор будет 
снижать его качества, вплоть до того момента, когда оно окажется на уровне 
других органов, но не ниже».


В этом-то как раз и обнаруживается слабое место эволюционной теории. 
Человеческий мозг чрезвычайно эффективен, но средний человек никогда не 
использует его на полную мощность. Как же Докинс объясняет то, что человеческий 
мозг создан с таким
огромным «запасом качества»
? Какие дополнительные возможности выживания давали нашему предку — охотнику — 
музыкальные и математические способности мозга?


Эволюционисты могут возразить, что эти алгоритмы мозга вырабатывались не для 
музыкальных или математических, а для совсем иных целей, а затем были, 
соответственно «переобучены». Однако никто не может сказать, каковы могли быть 
эти иные цели, ради которых возникали столь высоко развитые умственные
возможности
. Партнер Чарльза Дарвина Альфред Уоллес явно признал это противоречие. Он 
писал: «Такой инструмент (человеческий мозг) был развит впрок для будущих нужд 
его обладателя».

Вернемся на миллион лет назад, во времена, когда человек боролся за свое 
выживание. Спрашивается, как Ричард Докинс объясняет то обстоятельство, что 
эволюция благоприятствовала не существенным его способностям в области 
искусства, музыки и математики? Почему же мозг, который в это время уже был по 
крайней мере отчасти развит, не использовал преимущества любых форм 
способностей, полезных для выживания, таких, как тонкое чутье, инфракрасное 
видение, обостренный слух и т. д.? Предполагается, что эволюционная теория 
может объяснить все, но она явно не в состоянии объяснить человеческий мозг. 
Именно поэтому некоторые весьма уважаемые современные ученые стали искать иные 
механизмы развития, отличные от естественного отбора. Первым начал эту 
дискуссию Альфред Уоллес — он высказал подозрение, что для объяснения 
необычайных художественных и научных способностей человека необходимо привлечь 
другой фактор — «некий неизвестный духовный элемент».

Чтобы забить последний гвоздь в гроб эволюционной теории, нужно задаться 
следующим вопросом: кто же был тем соперником, из-за конкуренции с которым мозг
Homo sapiens
развился до такого размера и сложности? Какого рода соперничество превратило 
интеллектуальные способности в такой важный фактор выживания? Кто это был, кого