которого на уме лишь одно. Он требует 5000 глиняных табличек, чтобы запечатлеть 
на них некую историю — сон или (как скажут тысячелетия спустя) красивую сказку! 
И священнослужители, и родня, и правитель допустят все это только в том случае, 
если сочтут сказание чрезвычайно важным. История должна быть значимой, ведь 
потребуется потратить годы на то, чтобы увековечить ее в глине.
Несомненно, это возможно лишь в том случае, если речь идет о древней, 
исполненной внутренней силы и, конечно же, правдивой истории, которую 
необходимо сохранить для потомства. Ложь и выдумки в глине увековечивать не 
будут, да и мечты тоже.
После того как человек наконец изобрел письменность, — вернее, научился ей от 
«богов», — с ее помощью стали закреплять торговые соглашения, царские указы или 
важные события. Обученные грамоте люди чепухи не записывали. Глиняные таблички 
не для того предназначались, чтобы запечатлевать на них для вечности какие-то 
глупости или сказки фантазеров.
Записывалось только то, что было достоверным и имело выдающееся значение. А к 
таковому очень скоро начали причислять уже издавна существовавшие — а не заново 
выдуманные — сказания о богах, их сверхъестественном оружии и необычайном 
могуществе. Тривиальной литературе не было места в священных текстах. Тут 
возмутились бы не только правители, но и жрецы.
Откуда же взялись описания таинственных технологий богов в древнейших записях 
человечества? Что делало эти сведения настолько ценными, что их выцарапывали на 
глине? В конечном итоге, эпос о Гильгамеше тоже возник за тысячелетия до нашего 
летосчисления, как и истории о китайских праимператорах и их небесных драконах. 
А в древнейшей из редакций рассказа о Гильгамеше, запечатленного на глиняных 
табличках 5000–6000 лет назад, уже присутствует робот Хумбаба, а также башня 
богов, «дверь которой говорит как человек», а также стреляющие молниями боги. 
Разумеется, и о космонавтике в эпосе не забыто. Там сказано, что Гильгамеш 
проносился над землей и описывал ее вид, открывшийся ему с большой высоты.
Я удержусь от ссылок на другие многочисленные описания, происхождение которых 
теряется в далеком прошлом так же как и происхождение эпоса о Гильгамеше. (А 
особенно пытливым я хотел бы указать на источники 44 и 45.)
140 лет назад историк, профессор д-р Эрнст Куртье [46] написал: «История не 
знает никакого начала народов». Слова его истинны, потому что любой народ 
только тогда вступает в круговорот истории, когда образуется общество и обо 
всем этом начинают появляться сообщения. Подобные «сообщения» и делают историю 
историей. Поэтому так называемый «отец истории» Геродот конечно же не был самым 
первым историком нашей планеты. За столетия и тысячелетия до него в тех или 
иных записях фиксировались разные исторические события. Геродот мог рыться в 
существовавших тогда библиотеках. Что и делал со всевозможным тщанием, 
поскольку, несмотря на свою ученость, по-прежнему был любознателен и хотел 
выяснить все, связанное с греческими богами.
Ну и что же явилось результатом тщательных изысканий Геродота? Первоистоки 
греческих богов он обнаружил в Египте. Геродот пришел к выводу, что египтяне 
были первыми людьми на земле, произвел точный подсчет их богов и фараонов. Он 
выяснил, что египтянам были известны те древнейшие празднества, «которые лишь с 
недавних пор стали отмечаться в Греции» [47].
Геродот обнаружил греческих богов со всеми соответствующими им культовыми 
действиями в Древнем Египте, и он нисколько не стеснялся называть все своими 
именами, хотя тем самым мог отпугнуть своих верующих соотечественников. Деметра,
 как установил Геродот, есть не кто иная, как египетская Изида; богиня Афина, 
боги Гелиос, Арес… — все они «родом» из Египта. Во второй книге своих «Историй»,
 начиная с 60-й главы Геродот описывает как проходили в Египте различные 
праздники в честь этих богов. При этом он всегда настроен критически, умеет 
провести четкую границу между личными эмоциями и историческими фактами, о 
которых ему поведали. Педантично Геродот отмечает даже то, что ему не очень-то 
хотелось записывать, поскольку оно вызывало у него отвращение или же потому, 
что он не верил своим собеседникам. У Геродота возникает даже такой вопрос: а 
почему сверхъестественные существа вообще были названы «богами»? Ответ не 
оставляет никаких сомнений: да потому именно они стали учителями людей, что 
«всё они упорядочили и всё меж собой разделили» [48].
Что, собственно говоря, требуется еще? Ах да, Геродот узнает от своих 
египетских собеседников количество веков, способное обескуражить нас. Историк 
пишет в 43-й главе второй книги, что Геракл считается у египтян древнейшим 
богом. От Геракла до времени правления Амасиса прошло 17 000 лет. А затем 
следуют те самые данные, что приводят в отчаяние наших ученых. Жрецы в Фивах 
продиктовали путешествующему историку (а это было около 450 г. до Р.Х.) имена 
341 представителя правящих династий, которые они тщательно записывали. Что 
соответствует, по Геродоту, 11 340 годам, и с тех пор в Египте «больше не 
появлялось никаких богов в образе человеческом».
Геродот беседовал не с простыми каменотесами или выдумщиками-купцами. Его 
собеседниками были образованные жрецы, и на его удивленные расспросы эти 
представители высшей касты подтвердили, что фараоны 341 поколения были людьми, 
«от богов весьма отличимыми». Однако до них в Египте правили боги и жили среди 
людей. (Кому вздумается проверить мои слова, пусть достанет издание Геродота и 
перелистает во втором томе «Историй» главы 142–145). И еще раз Геродот уверяет, 
что египтяне знали все это «совершенно точно, ибо постоянно годы подсчитывали и 
записывали». Те же самые священнослужители назвали ему еще 330 царей, 
следовавших за фараоном Менесом, перечислив даты их правления. Геродот (II, 
100): «…имена которых жрецы из книги зачитали».
Наши современные торопливые интерпретаторы, филологи, ученые-исследователи